СОВРЕМЕННАЯ МЕДИЦИНА. Это завершающие строки, за мной приехали. Раздеваюсь и — на каталку, повезут в операционную. Главред обещал опубликовать все уже написанное («Только без купюр, договорились?»), каким бы ни был исход операции на сердце («Эх… Ладно, договорились!»).

…Началось все как-то внезапно для меня. Ведь пагубными привычками не страдал: не пил, не курил, а чувства к прекрасному полу — это разве во вред? Да это же счастье, воспетое веками, — любить! А тут, в сентябре, что-то неладное: начал быстро уставать, появилась одышка, пульс взлетал до 100, дальше — больше: не то чтобы, как прежде, на пятый этаж бодрым шагом, на каждой лестничной площадке необходимо отдышаться, передохнуть. Думал, пройдет, сбой какой-то. Но когда месяца через полтора начали опухать стопы и голени, все же обратился к врачам (если честно, любимая заставила!).

— Немедленно в Центр грудной хирургии! Типичные признаки сердечной недостаточности! Половина людей от нее умирают в течение пяти лет после постановки диагноза, — шоком прозвучал вердикт кардиолога.

Так я оказался в кардиологическом отделении № 2 порхановского (так все называют) ЦГХ.

Владимира Алексеевича Порханова, главного врача научно-исследовательского института — краевой клинической больницы № 1, куда входит ЦГХ, представлять не надо. ЛИЧНОСТЬ! Известен не только всей стране, но и мировому сообществу хирургов. Практикующий врач высочайшего уровня, доктор медицинских наук, академик РАН, Герой Труда России, лауреат Гос-премии РФ — да всего не перечислишь, страницы не хватит.

Работают здесь слаженно, никакой раскачки, сразу в приемном отделении ЭКГ — кровь из вены. На шестом этаже, куда повезли уже в кресле, палаты комфортные, все приспособлено для пациентов. Лечащий врач — а у Ирины Анатольевны Авраменко высшая категория, 37 лет врачебного стажа — назначает обследования. Вообще говоря, Порханов создал команду профессионалов — врачи всех уровней, до кандидатов и докторов медицинских наук, медсестры, нянечки и санитарки — каждый четко выполняет свою работу. Команда Порханова — это около двух тысяч сотрудников, в том числе кардиохирургов, аритмологов, кардиологов, торакальных хирургов, рентгенхирургов. Мы, пациенты, народ сложный, озабоченные своими недугами, порой раздражительны. Точно знаем, как и чем надо лечить: «Я погуглил, а мне знакомый советовал…». Но вежливые, улыбающиеся нам сестрички, санитарки ко всем доброжелательны, врачи терпеливы и стараются убедить. Действуют активно, четкость достигнута практикой и требованиями протоколов лечения.

…Опомниться не успел: ежедневные обследования — УЗИ сердца, эхокардиография, ЭКГ. И на сутки облеплен датчиками — динамика давления и сердечного ритма. Не выговоришь, какие еще кабинеты и лаборатории проходил, медицинский язык простому человеку — китайские иероглифы! Компьютерная томография, холтеровское мониторирование, рентгенохирургическое исследование, через вену добирались микровидеокамерой до самого сердца… И все это на суперсовременном оборудовании стоимостью сотни тысяч и миллионы долларов!

Признаюсь, совсем не осознавал серьезности ситуации. От слова «совсем». Тем более лечащий врач медикаментозно улучшила состояние. Вывели жидкость из ног, из легких, куда она уже тоже начала поступать, привели в норму пульс, и на некоторые исследования я уже ходил в сопровождении санитарок пешком, а не катался на кресле. Кстати, за смену они проходят ни много ни мало километров 15—20. Огромная научно-исследовательская ККБ-1 — это целый городок: лаборатории, кабинеты, отделения, а их, расположенных в лабиринтах комплекса, наверное, не одна сотня.

Дней через пять стал проситься домой: выписывайте, чувствую себя нормально. Мой пыл остудил завотделением кандидат наук кардиолог Алим Намитоков. Еще как остудил — при всей своей мягкости и интеллигентности, он еще и отличный психолог, профессия обязывает: «Необходима операция на сердце, аортный клапан выходит из строя, без его замены вам осталось полтора-два года!». Не знаю, отразилось ли это внешне, но — как обухом по голове, даже кувалдой! Мозг не в силах переварить. «Назначен консилиум из ведущих специалистов. Возглавят главный кардиохирург Краснодарского края и Южного федерального округа Кирилл Барбухатти и главный кардиолог Кубани Елена Космачева».

Консилиум черным по белому (цитирую) пропечатал: «Показано оперативное лечение порока артериального клапана в условиях ИК с высокими рисками». Высокие риски? Читай — «После операции возможна констатация: сердце не выдержало…». Спросил напрямую Алима Муратовича: «Высокие — это сколько?». «Ну, в вашем случае не 50 на 50, а процентов 15—20».

Решил: никому ни слова, только дочери — она живет в Нью-Йорке, и сыну, благо он здесь, в Краснодаре. И, конечно, любимой женщине, ведь с ней связано столько дальнейших планов. Женский пол — все это по телефону — в рев!!! Дочка: папа, нет, не рискуй, давай тебя в Штаты заберем, здесь спасут. Любимая сквозь слезы: неужели нет иного варианта, кроме как располосовать, с остановкой сердца, искусственным кровообращением, рискуя?.. Дальше говорить уже не могла, захлебываясь в рыданиях. Сын вообще застыл от новости, перебирая варианты: а может, лучше… сколько судьбой отведено, чем… — и не смог произнести вслух то, что вонзало в его мозг медицинское заключение — «высокие риски». Не поверите, я начал их успокаивать, хотя, если честно, успокаивал больше себя.

Это риски среднестатистические, убеждаю родных, а наш ЦГХ — всероссийского и даже мирового уровня. Главный кардиохирург России Лео Бокерия: «Центр, который сегодня возглавляет академик Порханов, — это, безусловно, центр международного уровня. Есть весь спектр операций, которые делаются в мировой практике. Здесь делают операции на открытом сердце 80-летним, 85-летним людям». И привожу факты — себе в первую очередь привожу. В Центре грудной хирургии (ЦГХ), который заработал в столице Кубани в 2002 году, вылечили более 320 тысяч человек — население целого города. Медики выполнили свыше 170 тысяч операций, в том числе 120 тысяч самых сложных, высокотехнологичных вмешательств, каждое из которых в прямом смысле спасло чью-то человеческую жизнь. На порхановский ЦГХ ссылается мировая литература в области медицины — в том числе американские и европейские специализированные журналы.

Так-то это так, но принимать решение именно МНЕ надо. Какое из двух верное? Операция или «полтора-два года осталось…»? Я стою у окна больничной палаты, подолгу размышляю, вспоминаю, мысленно разговариваю с родными и близкими мне людьми. Из окна виден закат, легкие облака, багряное солнце, делающее деревья особыми, нежными и живыми. Как же влекуще красиво за стенами! А все там идет своим чередом: поток машин по Российской, фигурки людей, что спешат по своим делам, в многоэтажках светятся окна, это жизнь человеческая светится. И еще планировал и задумывал многое сделать, даже кое о чем уже договорился, а тут эти не дающие уснуть «20 процентов!». Мысли, ну чего уж недоговаривать, в таких ситуациях почему-то самые тревожные — это если мягко выразиться. Что поручить сыну, что сказать любимой, какие слова найти для дочери, ведь не прошло и двух месяцев, как внезапно умерла ее мама, моя бывшая супруга.

И опять пульсирующее в мозгу противостояние: за или против?

Владимир ПОРХАНОВ: «В среднем каждый день мы делаем 275 плановых операций и дополнительно еще 40—60 экстренных, внеплановых. Таков наш напряженный, ежедневный труд, ведь без нужной помощи пациент, возможно, не умрет немедленно, но в течение года-двух-трех неизменное ухудшение здоровья приведет к летальному исходу.

Кирилл БАРБУХАТТИ: «За 20 лет мы провели 35 тысяч операций на открытом сердце. При этом из 100 прооперированных пациентов 97 возвращаются к активной жизни, что соответствует мировым стандартам».

…В моей палате сменяются пациенты. Полной неожиданностью было увидеть бодрого 50-летнего мужчину, которому, оказывается, пять лет назад в этом Центре пересадили сердце донора, — просто поразительно, какие чудеса свершаются здесь! Сейчас он поступил на ежегодное профилактическое обследование. А вот 66-летнего фермера, страдающего диабетом, вчера отвезли на полостную операцию — прошла успешно. А еще один был с повторным инфарктом — сделали стентирование, через три дня выписался. Да, с какими только смертельными недугами сюда не поступают. И ведь с-п-а-с-а-ю-т!

Надо решаться. Родным не скажу, чему быть — того не миновать. Редактора, своего друга по жизни, уговорил, опубликует эти заметки. Знаю, напишет много таких добрых слов — сам бы себя не узнал. Вот только среди похвальных воткнут препротивнейшее слово «был…». Категорически противится все во мне этому «был», каждая моя клеточка против! Я абсолютно не готов к такому повороту судьбы — ни духовно, ни морально, ни физически. Во мне еще столько сил и желаний, я ничуть не устал от жизни, я полон энергии! Я не все сказал, я многого еще не сделал!..

…Дочка в своем Нью-Йорке обзвонила знакомых медиков, обегала лучшие клиники. И оказалось, ведущие медицинские центры США знают наш Краснодарский центр грудной хирургии и отзываются о нем как об одном из ведущих, высокопрофессиональных на мировом уровне. И о Владимире Порханове отзываются очень уважительно, лично встречались на международных симпозиумах…

Поэтому дочь и спрашивает недоуменно:

— А почему полостная, а не щадящая, так называемая малоинвазивная, когда клапан вводят через аорту?

— Да потому, моя милая доченька, что клапан мне требуется особый.

Я уже не сдерживаюсь в выражениях:

— А санкции Запада, в первую очередь США, коснулись поставок таких клапанов, филиалы ваши ушли из России. Какие же у вас есть суки (слово для печати заменил, называл вещи своими именами, а уж ненормативной лексикой я владею вполне), которые самую гуманную профессию подчинили политическим вывертам. Клятва Гиппократа — у вас ее дают? — подразумевает лечить ЛЮБОГО человека, пленного лечат, преступника в тюрьме лечат. А ваши… Нелюди они!

Меня, раздетого, накрывают простынкой и везут в операционную. Что вам всем сказать? До свидания? Прощайте?

Одно говорю абсолютно твердо: мой дух не сломлен! Я верю в жизнь! Я уверен в наших медиках — высочайших профессионалах Центра грудной хирургии Кубани.

P.S. Нет, все же они — БОГИ! Мы с молитвами о здоровье, даровании жизни обращаемся к Богу. В земной жизни об этом молим МЕДИКОВ!

Дорогой мой друг главный редактор! Не надо красивых и добрых фраз обо мне с вставленным словом «был». Я — есть! Жив и уже практически здоров! В порхановском Центре грудной хирургии работают высочайшие профессионалы, уникальные кардиохирурги, великолепная команда, спаянная единой волей главного врача. В ведущей клинике Кубани врачи защитили 14 докторских и 26 кандидатских диссертаций, получили 85 патентов на изобретения. Бывшие ее сотрудники возглавляют отделения в Астрахани, Ростове-на-Дону, Грозном, Ставрополе, в Астраханском, Калининградском, Пензенском федеральных центрах, клиниках Москвы.

«Главное — это команда, — учит Порханов. — Каждый сотрудник, от именитого доктора до техслужащей, незаменимый. Моя задача как главврача — собрать коллектив». Да, это командная работа, не устает повторять руководитель центра, но разве можно умалить роль ВЕДУЩЕГО этой команды? Без его феноменальных организаторских способностей невозможно само создание «города уникальной медицины» — НИИ ККБ-1 и ЦГХ!

Я доподлинно не знаю, как все происходило, но наслышан: вмешался в ситуацию сам Владимир Алексеевич!

— Какая полостная! — возмутился он, прочитав заключение консилиума. — Только малоинвазивная, через аорту!

— Нет у нас такого размера нестандартного клапана нужного качества. Мирового уровня лишь американская лаборатория в Бостоне выпускает. Фирма ушла из России.

Порханов проблему решил! Подключился, говорят, министр здравоохранения Кубани Евгений Филиппов, доставили из Питера клапан. Операцию делал сам Алексей Федорченко, доктор медицинских наук, рентгеноэндоваскулярный хирург высочайшего класса. Его уровень такой, что приглашают в другие кардиоцентры страны консультировать и делать аортные операции.

…Через сутки из реанимации перевели в общую палату, еще через пару дней — домой.

И еще один небольшой факт, но, думаю, весьма значимый. Присядьте, сейчас сообщу, сколько стОит моя операция со всеми исследованиями, анализами, врачебными осмотрами, работой бригады хирургов и анестезиологов, нахождением в стационаре. Более трех миллионов рублей, из них уникальный клапан тянет почти на полтора миллиона. В хваленых Штатах, сообщила дочь, с меня содрали бы минимум 60 тысяч долларов.

Мне государственный Центр грудной хирургии сделал все это БЕСПЛАТНО, не взяв ни копейки. В тему: характерные таблички висят во многих местах Центра: «Взятки не предлагайте, взяток не берем!».

* * *

Перед Новым годом главврачу первой краевой больницы Владимиру Порханову присудили золотую медаль Российской академии наук. А министр здравоохранения Кубани Евгений Филиппов получил орден имени Пирогова.

В книге отзывов — тысячи и тысячи благодарностей врачам Центра грудной хирургии, искренние, душевные. Полностью присоединяюсь к ним. От всего сердца спасибо вам, медицинские работники! За саму жизнь, за здоровье!

ОТ РЕДАКЦИИ. Соблюдая врачебную тайну и редакционную этику, мы не подписываем эту безусловно сокровенную исповедь подлинным именем автора. Лишь признаемся: все здесь правда.
Раздел : Здравоохранение, Дата публикации : 2023-01-27 , Автор статьи :