Жизнь как она есть

Почему-то не представляла современного фермера таким, каким оказался Игорь Юрьевич Емелев. Удивил: под добротным навесом фермерского хозяйства нас встречал не модно-верткий на заграничный манер «фермер», а крепкий мужчина широкой кости — Хозяин. А приехали мы в станицу Старокорсунскую, когда узнали, что здешний СПК «Кубанский фермер» кормит учеников школ и малышей детских садов Краснодара. Отсюда, с пригородных полей, на стол детворы поступает весь кубанский овощной ассортимент! И вот знакомимся. Игорь Юрьевич приглашает в «офис». Тут уж наметанный женский глаз точно видит: нечасто руководитель в кресле сидит. Он усмехается: верно, работа у нас не кабинетная.

Вообще-то тридцать с лишком лет назад у Емелева начиналась совсем другая карьера: окончил Краснодарское высшее военно-командное инженерное училище, старшим лейтенантом проходил службу в отдельном контингенте Республики Беларусь. В 1993 году развал Союза стал сказываться на военной жизни впрямую: сначала перестало хватать продуктов, солдаты и офицерские семьи жили впроголодь, а потом часть и вовсе расформировали. Вернувшись на Кубань, тоже застал невеселую картину: родной колхоз имени Ленина, специализировавшийся на звероводстве, развалился, как и многие в то лихое время. Отец и мать, работавшие в колхозе, решили: все, хватит зависеть от кого-то. Опираясь на зоотехнический опыт Емелева-старшего, стали первыми в Краснодарском крае, кто рискнул заняться частным предпринимательством. Шел 1993 год. Пробовали продолжать разведение зверьков, но в разваливающейся стране первой посыпались экономические цепочки. Сам Игорь Юрьевич оценивает ту повсеместную разруху по-военному, без обиняков:

— Я уверен: нас специально разваливали, диверсии были. Сейчас это абсолютно понятно… Сюда и бандиты приезжали — ну как же, мех драгоценный, мягкое золото…

В итоге дошли до банкротства. Все поголовье — более 30000 — пришлось выбить.

— Это ж какая боль, — выдавливаю, пришибленная горечью, до сих пор сквозящей в словах Емелева. Он поправляет:

— Это не боль. Это была настоящая катастрофа.

— Но как-то же поднялись, с чего начали?

— У нас в подсобном хозяйстве земли было 60 гектаров. Вот с них начали потихонечку подниматься. Там землички взяли в аренду, тут прикупили. Максимально было 1200 гектаров, сейчас 600 осталось. И это — отдельная, но серьезная проблема.

Про вкусный рацион

Рассыпчатая картошечка, хрусткие огурцы, капуста, ароматные помидоры, кабачки, морковь, свекла, болгарский перец, баклажаны, редиска, тыква… — все, даже острый перец растет на емелевских полях.

— А почему такой широкий диапазон овощей? Не разбрасываетесь?

— Ничуть. Наша политика выверенная: в детские сады и школы поставляем только свое, на рынке ничего не покупаем. Холодильное хозяйство позволяет по тысяче тонн единовременно хранить.

Продукты из этого фермерского хозяйства поступают в тридцать образовательных организаций Краснодара. Но сначала их принимают комбинаты школьного питания. Например КШП «Русь».

Директор этого предприятия Галина Юрьевна Качура переспрашивает:

— Емелев? — и в голосе появляется теплинка. — О нем могу говорить бесконечно и только положительно. Продукция всегда свежая, первосортная; заявки выполняют день в день, любое наше пожелание принимается во внимание. Игорь Юрьевич создал общий чат, где выкладывает фотографии и информацию о том, к уборке каких овощей приступили, чтобы мы могли формировать меню с учетом этого. Недавно губернатор на специальном совещании по детскому питанию предложил создать единое меню, основанное на национальных вкусовых привычках и полезных продуктах, вот мы и стараемся: вместо ризотто — пышная запеканочка с рисом, вместо пиццы — пироги с фруктами-овощами. И тут за качество мы спокойны — Емелев придерживается очень высоких стандартов, выборку с каждого поля отправляет на экспертизу, предоставляет нам соответствующие документы. В продуктах от Емелева никогда ни нитратов, ни тяжелых металлов, ни еще какой гадости нет и в помине не было. Понимает всю серьезность и ответственность.

Галина Юрьевна отвлеклась на минутку, и в телефоне слышу хор голосов и общую просьбу:

— Если можно, передайте семье Емелевых в лице Игоря Юрьевича сердечную благодарность от педагогических работников, родителей и от нашего коллектива — за вкусный и здоровый рацион деток Карасунского и Центрального округов Краснодара.

Слушала пищевиков и вспоминала экскурсию по складским и холодильным помещениям, какую мне устроили в «Кубанском фермере». Вся площадь склада — 700 квадратных метров. Его построили на собственные средства, а оборудование куплено на деньги гранта, полученного в 2019 году.

Нужно сказать, это их вторая безвозмездная субсидия. В 2016 году Емелев как глава крестьянско-фермерского хозяйства получил грант «Малая семейная ферма» на развитие овцеводства. Вон отара на выпасе. Тогда построили родильный корпус, складские корпуса, сенник, инфраструктуру. Ферма вышла на очень высоком уровне, специалисты говорят — лучшая в крае. Но останавливаться не стали:

— На базе нашего хозяйства был организован овощеводческий кооператив, и на полученный краевой грант закупили холодильное оборудование, фасовочные линии для овощей, все оснащение для складских работ. В структуре расходов грантовые деньги составляют 60 процентов — с учетом федеральных и краевых средств, а сорок процентов — собственные.

Подходим к фасовочной линии, где упаковываются красные сеточные мешки по 25 килограммов, их затем аккуратно складывают стопками.

— Это в детские сады попадает? — через сетку видны крупные, с ладонь, картофелины.

— Так туда и приготовили. Из холодильника продукцию вывозим, прогоняем через машинку и получаем уже раскалиброванную на первый-второй сорт. Первый сорт отправляем в детские сады и школы.

К готовым на реализацию мешкам подходит погрузочный кар — техника также приобретена на грантовые средства. А Емелев тянет меня дальше:

— Засолкой занимаемся.

Из открывшихся дверей чувствую аромат солений — тонкий, не кислый, какой помню только по детству.

— А куда? В розницу продаете?

— Нет, детворе поставляем соленые огурцы, помидоры, квашеную капусту, а фрукты поставляет член Краснодарской ассоциации фермерских хозяйств — сливу, яблоки, персики.

— Сколько людей обеспечиваете работой, если всю цепочку производительную учитывать?

— Тридцать пять работают в штате, очень много на подряде — не одна сотня. Но меня трогает бригада бабушек из станицы — их десять человек, помнят работу еще в колхозе. Знаете, за ними в поле молодым не угнаться. И зарабатывают прилично. Разговаривал с ними — стремятся детям, внукам помочь…

В этом году семейному делу Емелевых — 30 лет.

— Жаль, отец Юрий Алексеевич не дожил, а мама Любовь Васильевна до сих пор в строю, так же как обе Татьяны (жена и сестра), мой сын и племянница, — знакомит с коллегами-домочадцами Игорь Юрьевич. — У каждого своя зона ответственности. Сестра Татьяна занимается делопроизводством и договорами. Жена Татьяна отвечает за холодильный корпус. Сын Максим технику контролирует и вопросы снабжения по городу. Племянница Настя — в овощном корпусе. Ждем племянника — учится в колледже.

— Говорят, тяжело работать с родственниками…

— У нас семейная дисциплина, все знают, что я и руковожу всем, и отвечаю за всех. Живем очень дружно, это заложил отец. Не делю своих детей и детей сестры, такого нет. Мы одна семья.

— Быть поставщиком соцсферы — дело непростое, я бы сказала, весьма хлопотное… Как вы с этим справляетесь?

Он оборачивается к сестре:

— Тань, сколько ты за месяц выиграла торгов?

Та рапортует:

— За этот месяц ни одного, в прошлом месяце — один-единственный.

Емелев снова обращается ко мне:

— Мы работаем прямыми договорами. Кто пробовал нашу продукцию — предлагают работать именно так. А про торги так скажу: аукционы эти и торговые площадки — четко отработанное, узаконенное безумие. Сегодня удивляюсь, видя на электронных торгах цену картошки девять рублей. Она на старте, по себестоимости, не может стоить ниже 15. Вот считайте: перекупщик взял у нас по 15, ему нужно заложить своих не меньше шести рублей — за бензин, за рынок заплатить, плюс своя прибыль. Значит, на опте он будет продавать по 21—25 рублей. А торги выигрывают по девять рублей! Вопрос: что за продукцию везут такие поставщики?!

— А правда, — недоумеваю, — что это за продукция?

Он терпеливо растолковывает:

— Берут второй сорт или скупают у нерасторговавшихся частников неликвид по дешевке. Таких недобросовестных поставщиков заносят в Реестр, не разрешают торговать…Но ведь кто-то же выигрывает торги по девять рублей — и взятки гладки!

Он вспоминает, как в 90-е годы снабжал все больницы города:

— Впервые началась система торгов. Я туда, естественно, не попал — выиграла какая-то фирмочка. Так я им возил картошку по три рубля, они по шесть отпускали. На фирме был один директор и бухгалтер, всю остальную работу выполнял я. Вот и весь сказ.

— И вы решили, что нужно объединяться…

— Да, чтобы выйти на крупные поставки, нужен ассортимент и объемы. Мы организовались в кооператив. Десять ребят, которые занимаются овощами. Существует и Ассоциация крестьянско-фермерских хозяйств, но сегодня в ней человек двадцать, не больше. Крупных производителей в краснодарском пригороде нет — земли у фермеров по два-три гектара, мелочь. Потому и массового фермерского движения не будет. Но крупные хозяйства не снабдят всех овощами, потому что у нас овощеводческих хозяйств на юге России очень мало. Это факт. В основном овощами занимаются фермеры. И что получается: май, июнь, июль, август — мы кормим всю Россию. Остальные восемь месяцев Россия кормит нас — мы же поставляем продукцию по всей стране, краю нужно порядка десяти процентов, остальное уезжает. А вы представляете, если фермеров обрушить?..

Вот, к примеру, сегодня лук не можем продавать, потому что монополистами стали ритейлерские сети. Не хотят с нами работать.

— Почему?

— Им выгодно получать турецкий лук — его перегрузил с баржи один раз, и поехали. Картошку нашу не берут ни по какой цене — легче египетскую централизованно получать.

— Неужели дешевле?

— Ничуть не дешевле. Весь вопрос в логистике. Там баржа пришла с заказанными 50 тысячами тонн, они приехали и забрали. А здесь нужно эти 50 тысяч насобирать — у всех фермеров разное качество, государственной системы закупок нет. А в Египте заказали определенный стандарт. Если косяк какой случился, то факт заактировали и согласно контракту либо поменяли, либо деньги вернули — все! А с фермерами возни сколько… Но кто-то понимает, что может такое случиться: ни заграницы нет, ни фермеров. Что делать-то будем?

— А что делать надо?

— Ввести плановое ведение хозяйства. Ведь в той же Европе давно советская система. Ты заявляешь, сколько чего планируешь вырастить: ну, к примеру, 20 гектаров картошки, 20 гектаров лука, а тебе говорят: нет, лука нужно только десять, держите землю в черном паре и получите компенсацию за гектар 1,5 тысячи евро. Чтобы фермер остался на плаву, чтобы не посыпались хозяйства.

А мы сыплемся каждый год… Вот в том году турки беспредельничали. У меня многие санатории на побережье брали лук, а тут перестали. В Новороссийске, говорят, в порту хороший лук по… шесть рублей.

— Это как?

— Я специально узнавал как. В Турции все официально зарегистрированные фермеры (других там нет) могут работать только с кооперативом. Вся продукция аккумулируется централизованно. Сбыт каждого кооператива регулирует государство: вы кормите всю социальную сферу, вы — армию, вы — жителей страны, вы — обеспечиваете зарубежные контракты. Каждый кооператив — это законом закреплено — не имеет права накручивать стоимость более 15 процентов. Цена складывается так, чтобы не обдирать фермеров, не ставить их на колени. Если на рынке происходит разбалансировка цен, то государство вливает в кооператив субсидии. Получается, фермеры как сдавали по 10 рублей, так и сдают, проседания рынка их не волнуют — они спокойно работают, для них ничего не меняется.

— А если опустить все трудности — перекосы рынка, нечистую конкуренцию, рейдерские наезды, очень тяжелый труд…

Он задумывается:

— Миллионером здесь не станешь. Это факт. Но и с голоду не умрешь. — Он снова молчит. И с новой ноты: — Но знаете, вопрос в чем? Каждый день приезжаю на работу, еду в поле и получаю от этого удовлетворение. Земля все чувствует. Те, кто не любит землю — прогорают.

— Это без пафоса, не на диктофон?

— Без дураков. Ты буквально по земле ползаешь, смотришь — там букашка завелась, тут надо подлечить. За ней как за ребенком ходишь, как же ее потом не любить?

— А чем-нибудь ваша военная профессия помогает нынче?

— Я вам скажу, очень много военных занимаются сельским хозяйством. Помогают дисциплина и авторитет, который нужно заслужить.