Уверен, вряд ли казаки, сражавшиеся на одном из наиболее напряженных участков фронта, название которого несколько недель не сходило с газетных полос и страниц информационных агентств, согласились бы со словом «герои». Они себя таковыми не считают. Просто мои собеседники, недавно вернувшиеся из зоны специальной военной операции на Донбассе, говорят: мы выполняли порученную работу. В стихотворении Ларисы Оболенской «Война — тяжелая работа» есть строки, очень точно отражающие суть боевых действий. И пусть в нашем случае речь идет об СВО, смысл остается прежний:

Война — тяжелая работа

И для чужих и для своих!

Стрелять до одури, до рвоты!

И жить потом за семерых!

И вспоминать тот запах гари,

Разрыв осколочных гранат,

Где крови жаждущие твари

Жизнь превращали в сущий ад!

Трое казаков Белореченского РКО с позывными Влад, Ник и Тёска после возращения из зоны боевых действий едва ли не ежедневно собираются вместе. Много курят, пьют чай и говорят. Им есть что вспомнить, обсудить, осмыслить. Да и вжиться в мирную жизнь после того, как три месяца смерть ходила рядом, очень непросто.

Из троих казаков только один — Влад имел до участия в СВО боевой опыт. Срочную служил в погранвойсках, после армии работал в органах МВД, в 90-х — начале 2000-х дважды был в командировках в Чечне и Дагестане, где тогда было очень неспокойно. В 2014-м участвовал в операции по возвращению Крыма в состав России. Ник служил в Ракетных войсках стратегического назначения. Несколько лет работал в военизированной охране на химзаводе. Тёска в учебке осваивал танковую технику, но затем его по неведомым причинам отправили в роту связи. Как видите, никто из них на Рэмбо явно не тянет. Однако по силе духа американскому киногерою до казаков как до Луны пешком...

— 24 февраля, когда была объявлена специальная военная операция, я думал, что получится как с Крымом. Когда же боевые действия в Донбассе стали затягиваться, принял решение о вступлении в ряды казаков-добровольцев, — говорит Влад.

9 июля Влад, Ник и Тёска прибыли в штаб Белореченского РКО и заявили о готовности влиться в ряды формируемого казачьего добровольческого отряда.

Затем настала пора боевого слаживания. Сначала на полигоне в Молькине, затем в лагерях под Новочеркасском.

— Первое время было тяжело, но за две недели втянулись. Нашей подготовкой занимались классные специалисты. У нас были боевые стрельбы из автоматов, гранатометов, пистолетов. Выдали все необходимое снаряжение, оружие. Единственной проблемой стал подбор командиров отделений и взводов. Этому нужно уделять больше времени, — считает Влад.

Поскольку он имел опыт боевых действий, его назначили командиром второго взвода.

«Ленточку» (так называют на армейском жаргоне границу с Украиной) пересекли в Белгородской области. Казакам выдали боекомплект, гранаты к подствольникам, ручные гранаты. У поселка Диброво, что неподалеку от Красного Лимана, казаки второго взвода заняли позиции. Их задача — активная оборона, наблюдение, противодействие диверсионно-разведывательным группам противника и контроль блокпоста, прикрывавшего танкоопасное направление.

— Как только мы заняли позицию площадью сто на сто метров, нас стали засыпать снарядами украинская артиллерия и минометы. В один из дней было больше ста прилетов на наши позиции. После того как обстрел заканчивался, мы выходили из подвала дома, где укрывалась часть взвода, как чумные. Быстро занимали окопы. И если украинские части шли в атаку, отбивали огнем, — вспоминает Ник.

ВСУ потеряли во время штурма Краснолиманского района много живой силы. По словам казаков, труппы своих солдат, которых было очень много, украинское командование не забирает. Оценив уровень потерь, командование ВСУ изменило тактику. Вместо массовых атак перешли к действиям небольших диверсионных групп. С одной из таких групп мы и вели бой.

Казаки решили перенести позиции в глубь поселка Диброво, чтобы избежать потерь от сильнейшего обстрела. К 10 сентября из-за ранений выбыла большая часть взвода, осталось девять человек. Окопы полного профиля казаки отрыть не успели. На жиденькую оборонительную позицию вышла диверсионно-разведывательная группа. И зашла во двор одного из немногих уцелевших домов. Казаки, вылезшие из подвала, где они пережидали обстрел, столкнулись с противником лицом к лицу.

— Диверсанты, разбившись на две группы, вошли во двор. Я метнул в одну из них гранату. Щука и Тёска открыли огонь. С нами был парень — Стоян. Он сам не из казаков и даже в армии не служил, но сильный духом. Он подхватил ручной пулемет, стоя открыл огонь во все стороны, придавливая противника к земле. Диверсанты, среди которых, судя по выкрикам, были поляки, дрогнули. Мы знали, куда они могут отходить, и накрыли их выстрелами из подствольных гранатометов. Бой длился где-то с полчаса, а затем нас опять стали обстреливать. Одного из наших сильно контузило. Пришлось вытаскивать его из-под обломков стены, — вспоминают казаки.

Добровольческая рота, где кроме казаков были и обычные граждане, в составе 43 человек удерживала более восьми километров фронта. Несмотря на многократное численное и огневое превосходство, подразделения ВСУ и диверсанты обломали зубы о позиции добровольцев.

На вопрос, испытывали ли казаки страх, все ответили утвердительно.

— На войне дураков, которые ничего не боятся, нет. Когда позиции несколько часов кроет артиллерия и минометы, только и остается, что молиться. Каждый из нас обзавелся чуть ли не иконостасом. Как говорится, в окопах атеистов нет, — признаются казаки.

У Тёски была простая деревянная иконка Николая Чудотворца. Он всегда носил ее в кармане.

В небе то и дело появлялись вражеские квадрокоптеры, в режиме онлайн передававшие видеоинформацию украинским подразделениям. Казаки всегда были людьми находчивыми. Поняв, что бить по дронам из автоматов — пустая трата боеприпасов, нашли старое охотничье ружье, привели его в порядок, снарядили патроны. Казак с позывным Щука сбил украинский дрон.

— Мы простая пехота, так что среди нас не было корректировщиков огня, хотя они бы нам очень пригодились. Тем не менее мы как могли передавали данные об украинских артиллерийских позициях. Сотовыми телефонами пользоваться было запрещено. Рация была всего одна, и то для того, чтобы связаться со штабом батальона, приходилось лезть на крышу. Полевые телефонные линии то и дело повреждались снарядами и минами, и хлопцы, рискуя жизнью, восстанавливали связь и передавали данные нашей артиллерии.

Во фронтовых условиях не всегда удается наладить бесперебойное снабжение продовольствием. В первые дни бывало, что на взвод привозили две-три булки хлеба и пару банок тушенки. Казаки решили усилить паек за счет трофеев. А трофеев было прилично. Несмотря на натовское обмундирование и снабжение, по словам казаков, украинские солдаты в большинстве храбростью не блещут. Казаки собрали приличный арсенал из брошенных на поле боя автоматов, ручных противотанковых гранатометов, патронов и гранат. Разжились казаки и несколькими трофейными приборами ночного видения.

— «Спасибо» натовцам за поддержку. Обследуя лес в районе наших позиций, мы находили брошенные позиции «укропов». Подготовились они, конечно, за восемь лет хорошо. Окопы полного профиля, причем сделаны по всем правилам фортификации: зигзагообразные, чтобы одной миной или снарядом не накрыло сразу нескольких человек, стенки и пол обшиты деревом. В окопах кроме оружия с полными боекомплектами при отступлении «укропы» бросали все остальное, вплоть до нижнего белья. Мы часто находили натовские наборы питания, украинскую тушенку, галеты и хлебцы в вакуумных упаковках. Так что за счет трофеев мы не бедствовали. Открытый огонь разводить было нельзя, а горячего хочется. В развалинах домов нашли газовый баллон, перли на себе его километра три. Нашли газовую печку, соединили ее с баллоном и готовили еду, — улыбаясь, говорит Тёска.

Сумели казаки обеспечить свой взвод и питьевой водой.

— Щука был у нас мастер на все руки. Он нашел помпу, отремонтировал ее, нашел и заглушенную водяную скважину и наладил снабжение чистой водой. Мы даже нашли баню, ночью протопили ее. Ну, думаем, попаримся. А пока было тепло, мы соорудили летний душ. Но кто же от пара и веника откажется! На следующий день «укропы» уложили точно в баню мины и сожгли ее, — рассказал Ник.

Казачий добровольческий батальон, если быть точным, по сути был смешанным, поскольку казаков в нем, по словам собеседников, была от силы треть. Среди них были те, кто стремился, будучи в армейском резерве (БАРС), попасть в казачьи отряды, вступал в первичные общества.

— Они были настоящие казаки по духу и мужеству. Тот же Стоян мог дать фору многим из наших белореченских казаков. В нашем взводе были минимальные потери, потому что каждый стоял горой друг за друга, вытаскивая товарищей из любых ситуаций, — говорит Влад.

Вероятно, поэтому не кто иной, как казаки, прикрывал отход добровольческого батальона из Красного Лимана. Они были готовы держаться там и дальше, если бы их усилили хотя бы одной ротой и поддержали огнем. Но приказ есть приказ.

— Ничего, мы еще туда вернемся, победа все равно будет за нами! — таково единодушное мнение казаков.

Влад, Ник и Тёска хотят отдохнуть, навести порядок в хозяйстве, требующем мужской руки, и снова отправиться «за ленточку». Слишком много долгов осталось у них на той стороне, где сейчас лютуют неофашисты. Так что кому-то из солдат и офицеров, служащих киевскому режиму, предстоит платить по счетам. А счета у казаков очень серьезные, таких должников они не прощают.
Раздел : Кубанские казаки, Дата публикации : 2022-10-21 , Автор статьи : Сергей КАПРЕЛОВ