Сегодня в Краснодарском научно-исследовательском институте сельского хозяйства имени П.П. Лукьяненко состоится чествование юбиляра — заведующей отделом селекции и семеноводства пшеницы и тритикале КНИИСХ доктора сельхознаук профессора Людмилы Андреевны Беспаловой.

По нашей информации, помимо коллег-ученых академика приедут поздравлять руководители Законодательного собрания и администрации края, главы районов и начальники райсельхозуправлений, директора и агрономы сельхозпредприятий нашего региона, Ставрополья, Ростовской и других областей, активно сотрудничающих с научным учреждением.

Учитывая важность рекомендаций Л.А. Беспаловой по выращиванию зерновых колосовых культур, мы решили продолжить разговор о пшенице, о тонкостях в технологии ее возделывания, о плодородии почвы, о будущем Кубани как житницы России.

До сих пор подавляющее большинство агрономов считают, что после выхода из зимовки пшеница начинает вегетировать, когда среднесуточная температура составляет плюс пять градусов. Так их учили. Об этом же сказано в монографии крупного российского ученого Антона Ивановича Носатовского «Пшеница», изданной в 1965 году и оказавшейся для многих растениеводов настольным изданием, своего рода бестселлером. Книг под таким названием в России и мире много, конечно, но именно труд Носатовского стал поистине великим.

Поэтому меня, как человека, постоянно контактирующего с аграриями на местах, удивила во время беседы с Л.А. Беспаловой фраза о том, что большая часть сортов озимой пшеницы кубанской селекции начинает вегетировать при среднесуточной температуре в два градуса тепла. В чем причина?

Дело в том, пояснила Людмила Андреевна, что ученые отдела КНИИСХ долгое время ведут селекционную работу по усилению зимостойкости пшеницы.

Сильно в тонкости исследований вдаваться не станем, скажем лишь о важности ржи для транслакации пшенице устойчивости от морозов. И своего рода мостом для передачи этих свойств служит тритикале, у которого имеется целый геном ржи (у пшеницы — только маленькая его частичка). Сегодня для озимых кубанской селекции даже морозы в минус 18—20 градусов не страшны.

Не менее настойчиво Л.А. Беспалова и ее коллеги работают над повышением урожайности пшеницы. Создать такие сорта — не проблема. Они уже есть. И на демонстрационных участках КНИИСХ свободно дают 120—125 центнеров зерна с гектара. А такой сорт, как Алексеич, к примеру, показал урожайность в 132,6 центнера.

Но это, так сказать, пока результат экспериментальный. А добиться высокого урожая в товарных посевах — это уже задача специалистов. Нужно очень много затрат понести на обеспечение успеха.

В хлебном растении происходят сложные биохимические процессы. Оно — как фабрика. Чем выше будущий урожай, тем энергичнее эта фабрика должна работать. И ей надо безостановочно поставлять все необходимые элементы питания для впечатляющего результата. А он — на совести агронома, который чем-то похож на сапера: один раз в технологии возделывания допустил промашку — можешь забыть о высоких показателях.

Урожай — это время. Чем дольше развивается растение, тем больше от него отдача. А у нас как бывает? В конце ноября убрали свеклу, в начале декабря посеяли озимые. Хорошо, если зима снежная и сравнительно теплая, растение под «покрывалом» может развиваться. А если холод и снега почти нет? Потенциал культуры будет использован на 35, максимум на 40 процентов. Поэтому, подчеркнула Л.А. Беспалова, тот, кто сеет поздно, сразу может планировать снижение урожая.

Вывод однозначен: для пшеницы нужен предшественник, который убирается в оптимальные сроки. Помимо многолетних трав, гороха и кукурузы на силос таковым, как ни странно, оказался и подсолнечник, обмолот которого проходит в сентябре. Что же касается зерновой кукурузы как предшественника, то тут у ученых много вопросов накопилось.

Если говорить начистоту, то «королева полей», початки которой начинают убирать в конце октября, — антагонист пшеницы. Мало того, что это один из самых поздних предшественников, так еще после себя гриб фузарий оставляет на массивах, который потом на колосья перебирается и их поражает самая, пожалуй, опасная болезнь — фузариоз.

А разговор этот к тому, что сеять ежегодно на Кубани 630 тысяч гектаров кукурузы на зерно, имея мизерное поголовье коров и свиней, — это непозволительная роскошь. Сокращать, по идее, надо площади под другие культуры (горох, многолетние травы, овощи, бахчевые, сою, наконец). Разве можно назвать нормальным то, что в северной зоне края зерновая кукуруза занимает 283 тысячи гектаров, или 45 процентов всех площадей, отведенных в крае под нее?! Трудно назвать грамотными земледельцами специалистов Новопокровского района, где под кукурузой 50,8 тысячи гектаров, кущевских и крыловских технологов, где ею в прошлом году засевали 36,6 и 35,3 тысячи гектаров пашни.

По идее, самое место кукурузе на зерно — в предгорье, особенно в Лабинском, Мостовском и Отрадненском районах. Здесь, считают ученые, она может содержаться как монокультура. Два-три, а то и четыре года подряд сеем кукурузу, на пятый — сою, а потом вновь «королеву полей». Опыт такой есть в Ростовской области. Создадим в предгорье «кукурузный пояс» — нам потомки только спасибо скажут.

Что касается северной и центральной зоны, где, кстати, тоже очень много зерновой кукурузы (232 тысячи гектаров), то как один из выходов недопущения развития фузариоза на полях помимо сокращения площадей под нее может быть вывоз сухой бодылки в специально отведенное место, где ее нужно сжечь.

Пока никто этого не разрешит сделать. Но, возможно, в перспективе вопрос решится так, как это случилось с рисовой соломой: буквально неделю назад пришло сообщение, что принят нормативный документ, согласно которому пожнивные остатки с чеков можно сжигать, строго соблюдая установленные правила.

…Как-то на днях во время поездки по Кореновскому району я зачитал вслух Л.А. Беспаловой отрывок из статьи в одной из центральных газет, в которой сообщалось, что в Подмосковье на опытных делянках в прошлом году довели урожайность пшеницы до 140—150 центнеров при содержании клейковины 36—40 процентов, на что Людмила Андреевна засмеялась, но комментировать не стала (она, кстати, о коллегах-ученых никогда нелестно не отзывается). Тогда я привел другой пример.

— Помните, — говорю ей, — нам в минсельхозе края на встрече ответственные работники ведомства рассказывали о том, что отдельные белгородские земледельцы получают с гектара по 70 и более центнеров зерна? Тогда вы промолчали. А теперь можете свое мнение высказать по поводу тех рекордов? Ведь кубанским хлеборобам по сути дела попеняли: скоро, дескать, растениеводы Черноземья нас перегонят…

— Они одному научились. Плохому. Научились хорошо прибавлять, — последовал ответ. — Не надо брехней заниматься. На деле все обстоит по-другому.

Академик такой случай вспомнила. В бытность руководителем Орловской области Егора Семеновича Строева они вместе с ним и кучей сопровождающих чиновников выехали в поле. Пшеница стеной стояла. На первый взгляд, на 75—80 процентов тянула… Но когда зашли в посевы, посчитали, сколько колосьев на квадратном метре и сколько зерен в каждом колоске, то получилось, что с трудом здесь 55 получат. Так потом и вышло. Сорта пшеницы, сразу скажем, не кубанские осматривали.

— И все же непонятно: почему в Орловской или Курской области, где, как вы сами говорили, содержание гумуса в почве колеблется от семи до восьми процентов (на Кубани — 3,8), не могут получать по 70 центнеров озимых?

— Черноземье — это все-таки не Кубань, — пояснила Л.А. Беспалова. — Во-первых, климат суровее. Дело даже не в морозах. Сухая осень, семена редко уходят в зиму в фазе трех-четырех листьев, часто даже не всходят. После оттепели бывают на полях ледяные корки, а это, считай, стопроцентная гибель озимых. А во-вторых, и это главное, наши коллеги-аграрии в других регионах пока не научилась работать по интенсивной технологии, как кубанцы.

Это касается и тщательной подготовки почвы для сева озимых, и оптимальной дозы высева семян на гектар, и подкормок посевов минеральными удобрениями (у них дозы внесения туков в три раз меньше, чем в Краснодарском крае). Самое же узкое место у них — защита посевов от вредителей и болезней. Люди не привыкли работать с фунгицидами.

— Мне лично, — вспомнила академик, — пришлась в Черноземье наблюдать, как поля поразила новая раса септориоза. А специалисты и не думали обрабатывать посевы. Потери зерна ужас какие были.

А на деле как должно быть? Посеял, появились всходы — и не своди с них глаз. Мониторь, работай и работай. Вот этим-то и отличаются от коллег из других регионов кубанские хлеборобы.

…Сегодня селекционеры ведут работу над сортами, которые раскроют свой потенциал через 10—15 лет. Какие перспективы у кубанской пшеницы? Как растение будет смотреться?

Стелющаяся или полустелющаяся форма куста, равноценные побеги кущения. Побеги эти короткие, но их много. Корневая масса большая, чтобы колос потом выстрелил и дал высокий урожай. Придет то время, когда в товарных посевах на всей площади в 1,4 миллиона гектаров сорта кубанской селекции будут у нас давать по 75—80 центнеров, а лучшие хозяйства доведут урожайность до 90—100 центнеров. Людмила Андреевна не сомневается в таких результатах.
Раздел : Кубань аграрная, Дата публикации : 2017-04-04 , Автор статьи : Федор БЕЗРУК