ПОЛИТОБЗОР. Ну почему так: непременно что-то должно случиться в стране катастрофическое, чтобы это стало поводом для решительных действий власти? Навернулась ракета-носитель с тремя навигационными спутниками — и вице-премьер Дмитрий Рогозин заявляет о готовящейся реформе ракетно-космической промышленности. Неудачные старты и полеты были и раньше, но, наверное, думали — воля случая. Теперь уже, когда запуск и последовавшую на первой же минуте катастрофу показали публике, надо, чтобы и наказание последовало прилюдное? Отсюда и громкие заявления Рогозина: в кадровом и организационном плане после случившейся аварии будут сделаны «крайне жесткие выводы». Хотя было давно понятно, что неудачи носят системный характер.

Да что далеко ходить. На эти дни приходится годовщина трагедии в Крымске. За год столько сделали, столько преодолели, столько денег потратили, чтобы вывести людей из бедственного ступора. И реку чистили, и мониторинг поведения горных потоков налаживали, и систему оповещения отработали. На все нашлись деньги и силы, может, и желание, собственное и пробужденное строгим спросом на самом верху. Но ситуация та же: пока гром не грянул, не крестились. Это не первое наводнение в Крымске. Топило ведь, не так катастрофично конечно, восстанавливали уже, выплачивали людям за утраченное жилье. Но система предупреждения природных катаклизмов не была создана, город оставался беззащитным от форс-мажора.

Вот и в Новороссийске сегодня беда с водой. Вернее, беда без воды. Ситуацию, в которую загнаны люди, лучше не описывать: попробуйте пожить в квартире, отключив воду от бачка унитаза, — и вам все станет ясно. Глава края объявил, что на модернизацию водоснабжения казна выделит миллиард, и уже пошли первые сто миллионов на обмелевшее в жару Неберджаевское водохранилище. Хорошо? Ну конечно же хорошо, что губернатор взял проблему под свой контроль и что край и город-герой делят ответственность.

Но ведь проблема водоснабжения Новороссийска не сегодняшняя. И она существует не в силу каких-то природных катаклизмов — землетрясения или цунами, а рукотворная, вернее, нерукотворная, если говорить о сетях и объемах. Город интенсивно развивался, строилось жилье, росла экономика, а трубы остались старыми. К ним правдами и неправдами, порой очень серьезными и проплаченными, в досиняговские времена цепляли и цепляли новых промпотребителей. Ах, кабы этот миллиард да лет эдак десять назад! И вес у него был тогда другой, и предупредить безводье лета 2013 года было бы проще. Или это я так от наивности полагаю?

Сегодня шум вокруг Российской академии наук. Правительство говорит, что надо менять систему. Академики и некоторая часть общественности — против. Фракция КПРФ в Госдуме использовала этот повод даже для запуска процедуры вотума недоверия Правительству Российской Федерации, что обречено на провал в силу малого числа коммунистов в общей массе депутатов. Но давайте не будем гадать, чего в действиях депутатов-коммунистов больше — насущной необходимости менять правительство или жара политической борьбы? Попробуем ответить на этот вопрос с помощью социологов.

ВЦИОМ спросил у жителей страны, как они оценивают работу министров. На четыре с плюсом потянул только министр обороны Сергей Шойгу. Часть министров идет выше тройки. А вот самая большая масса — это троечники, среди них на последнем месте Ливанов, который имеет чуть выше двойки. Понятно с коммунистами — у них свои политические дела. Но почему на судьбу правительства не влияет народное мнение? Похоже, спрашивать его хотят только социологи, власть же оценивает министров и в целом правительство по другим критериям? С июля на тарифном фронте произошли перемены, увеличивающие нагрузку на народный кошелек. Рейтинг правительства упадет еще. Так что — будем ждать, пока всем двоек народ не наставит? Или русского бунта, который, как вы знаете, «кровавый и беспощадный»?

Мы отвлеклись от академиков. Вернемся. В этой истории мне больше всего непонятна не сама идея реформировать РАН, а попытка сделать это без обсуждения с академическим сообществом. Их не спросили. Похоже, и не хотят спрашивать. А зря. Если бы зашел серьезный разговор, то у сторонников реформы нашлись бы вопросы. Скажем по цифрам. В СССР, например, в 1989 году при населении в 287 миллионов человек в Академии наук СССР состояло 323 академика и 586 членов-корреспондентов. По одному академику или члену-корреспонденту на 316 тысяч человек. Сегодня в России народу 143 миллиона, а в академии — 500 академиков и 746 членов-корреспондентов. По одному академику или члену-корреспонденту на 115 тысяч человек. То есть плотность в три раза выше, чем в СССР. А наука тогда и сейчас?

Следуем далее: в Уставе РАН зафиксировано, что главная обязанность членов — обогащать науку новыми достижениями. Тогда надо спросить академиков и членкоров: наука, наука где, достижения где? Если они ответят доказательно, тогда и о необходимости реформы стоит задуматься. А то же у нас так: «Роснано» есть — нано нет, инноцентр «Сколково» есть — инноваций нет. Академия наук есть — а наука хоть есть?

Понятно, что к фундаментальной науке подходить утилитарно нельзя, на то она и фундаментальная. Но посмотреть, какой академик и сколько кирпичей в этот фундамент положил, при всем уважении к большим научным умам, надо! Иначе не набрать аргументов ни сторонникам реформы, ни противникам, и будет только гвалт, втягивающий в орбиту — вон уже — и депутатов Госдумы. Если о госзаказе, о прикладном эффекте, давайте навскидку назовем несколько имен: Александров, Патон, Сахаров, Королев, Пустовойт, Хаджинов, Туполев. Их детища, имеющие колоссальную практическую отдачу, — не фундаментальные?

Иногда ловлю себя на мысли (простите, что так хорошо о себе как о думающем): может, они там, на властной орбите, не так устроены, как мы? Не могу понять, зачем была нужна Абрамовичу Чукотка? Если его «бросили» туда на помощь, то как понять нынешнюю ситуацию? Бизнесмен ушел в отставку с поста главы Чукотской Думы по той причине, что не хотел нарушать российский закон. Это формулировка для политики. А по жизни — чтобы не расставаться с зарубежными активами — футбольными клубами, яхтами, недвижимостью. Нельзя сейчас ни политикам, ни детям, ни женам иметь их за пределами. Значит, пока можно было, Чукотка Абрамовичу была нужна, а когда стало нельзя — так и пусть они там сами со своими оленями кучкуются?

Или вот: прошла информация, что из Совета Федерации уходит представитель той же Чукотки (как они туда попадают, не свои?) Лариса Пономарева. Заменят, говорят, коренным. Так это же мама депутата ГД от «Справедливой России» Ильи Пономарева, известного оппозиционера, начитавшего лекций от «Сколково» аж на 300 тысяч долларов. И как это у них так хорошо получается: мама в СФ проводит курс действующей власти, а сынок этой власти активно поперек. И все при делах, денежка идет. Такое уже было с собчаковско-нарусовской парой: мама — там, дочка — здесь. И тоже ничего. Исправляют теперь. А раньше? При подборе кадров? И не убеждайте меня, что этим подбором никто не занимается, никто не фильтрует и не расставляет.

Упала ракета, плохо с наукой, кого-то затопило, а кто-то без воды, еще какие-то катаклизмы, после которых спохватываются и героически преодолевают. Это потери, это тормоз для движения страны вперед. Но все можно исправить. Сложнее с репутационными потерями власти.

А вы что по этому поводу думаете?

Политический обозреватель «Вольной Кубани».
Раздел : Политика, Дата публикации : 2013-07-04 , Автор статьи : Александр ГИКАЛО