(Окончание. Начало в номере за 14 июня).

И раз мы уж о поселении, то народ его объединен в общину. Командует парадом общинный бургомистр. Так и есть чем. Вот мы (говорю об этом без издевки, но что есть, то есть) так гордимся тем на Кубани, что каждое поселение обеспечили трактором с тележкой и прицепными орудиями. Но в австрийском поселении впору было впасть в ступор, когда мы увидели, что есть у них. Набор дорожной техники. Не один грейдер, а набор. Автомобили, тракторы, все к ним. Целый парк машин для наведения уличного блеска, в том числе и снегоуборочные машины. Это купила и содержит община! Здесь же и площадка, куда свозят мусор из придомовых баков. И уголок союза, куда жители приносят что-то им ненужное, но кому-то оно может пригодиться. Скажем, кирпич из разобранной стены или старую стиралку.

Не могу сказать, что так уж наглядно увидел идиллию межличностных отношений — не было для этого случая. Наверное, есть и разобщенность, и своя личная рубашка, что ближе к телу. Как везде, как у нас. Но все же и тут есть чему поучиться у австрийцев.

В Гроссенцерсдорфе, как вы понимаете, тоже деревне, мы приехали в Красный Крест. Почти забытое для нас название. В советское время наше понятие о Красном Кресте сводилось к уплате каких-то взносов, сейчас и этого нет. Что такое Красный Крест для австрийцев, вы сейчас поймете. Нет у них «скорой помощи» в нашем понимании, то есть государственной структуры, оказывающей экстренную помощь заболевшим, перевозящей людей с тяжелыми хворями в специализированные клиники. Эту роль выполняет организация Красный Крест. В ней — центральная, скажем так, базовая структура и два филиала. Охват — 13 поселений.

Что они делают? Как раз это «скорая помощь» у них. Для чего просто «скорые», реанимобили, другие авто — скажу позже. Цель центра: обеспечение безопасности населения. «Скорая» выедет по вызову непременно. Но не только этим занят центр. Под патронажем находятся больные, не выходящие из дома, — за ними присматривают медсестры, санитарки. Тем, кто не может позволить себе обильное меню, привезут еду, причем три раза в день, есть для этого автомобиль. Некоторые приходят сюда, чтобы получить необходимое. На тот момент было 160 человек под присмотром. А за больными ухаживают 52 человека.

Ну а теперь держитесь за кресло, если даже сидите. В ЭТОМ КРАСНОМ КРЕСТЕ НЕТ НИ ОДНОГО ШТАТНОГО РАБОТНИКА! ВРАЧ, МЕДСЕСТРА, НЯНЯ, ШОФЕР И ВСЕ ПРОЧИЕ НЕ ПОЛУЧАЮТ ЗА ЭТО НИ КОПЕЙКИ! Красный Крест — организация добровольцев, которые, простите за пафос, по зову сердца в свободное от работы время приходят сюда, чтобы позаботиться о людях. Да-да, кого-то три раза в день покормить, кому-то поменять подгузники, кого-то отвезти в клинику, оказав первую помощь, — и все добровольно. Работают здесь 200 таких добровольцев.

Вышиб слезу умиления? Но это еще что. В Пальтендорфе мы были в пожарной команде. В этом плане мы тоже не можем пожаловаться на жизнь. Наша пожарка в составе МЧС развилась, оснастилась. Но здесь, в Австрии, это не просто пожарная часть, скорее это центр оказания экстренной помощи в самых разных случаях. Да, пожары тушат, но еще они как наше МЧС: выезжают на аварии, чтобы вытащить из искореженного автомобиля пострадавшего; затопило — откачивают воду; на дому что-то неординарное, но опасное для жизни случилось — они тоже спешат. Естественно, и оснащены всем необходимым для работы. Все показывал и обо всем рассказывал нам Георг Шикер.

Сказал он и главное: НЕТ В ЭТОЙ ПОЖАРНОЙ КОМАНДЕ НИ ОДНОГО ШТАТНОГО РАБОТНИКА! Только добровольцы, не получающие (понимаю: повторяюсь) за это ни цента. В твое дежурство тебя поднимут по тревоге — и вперед, на пожар, дорожную, природную или техногенную катастрофу. Вообще в Австрии из 1736 пожарных команд только 89 профессиональных, все остальные — добровольные.

Вот и наука для нашей делегации. Как им это удается, как пришел народ в то состояние души, что добровольно идет на помощь согражданам, — это большая загадка, пока для нас не разрешимая. По себе ведь сужу, не по кому-то: отработал — и домой, а не в пожарку или Красный Крест. Так что никого не обвиняю, просто говорю, как оно есть.

И вот еще одна незабываемая экскурсия. В дом престарелых по-нашему. Его директор Герман Рат работает здесь очень давно. Он сформулировал главную задачу своего заведения так: мы должны сделать все возможное для людей, которые подняли Австрию после войны. Понимаем, какая война имеется в виду, знаем, что это была за война, осознаем роль каждого ее участника. Но мы воспитанные люди и потому реагируем на этот пассаж просто кивком головы.

Да и не в этом дело. Девчушка-армянка, бывшая наша соотечественница, не спросил, как зовут, ранее была здесь на практике (учится в университете), а когда узнала, что приезжает русская делегация, так сразу прибежала, чтобы помочь с переводом. Эпизод, конечно, но показательный. Сюда добровольно идут люди, чтобы помочь несчастным старикам. Есть лежачие, есть на ногах, но все престарелые. Одни поселились на постоянно, другие по просьбе родственников — на месяц-два, пока дома ремонт или уехала семья в отпуск. Есть пациенты и по домам, им тоже помогают.

А вообще, конечно, здесь рай. Ну о том, что помещение — и общие места, и комнаты блестят, рационально устроены, слов нет. Как-то по уму все организовано, причем так, что не чувствуют себя пациенты брошенными, забытыми. Там отставной пастор разучивает песни со старичками. За столом с тетрадками сидит два десятка «божьих одуванчиков» и несколько джентльменов. Поют, да так душевно на своем немецком. Наши девчата тоже не сплоховали, так вдарили в ответ кубанскую, что аплодисменты долго не смолкали.

Непоющие тоже при делах. Мило беседуют. А разговорчивая в силу погружения в самое себя бабуля вяжет букеты из бумажных цветов, которые сама и собрала из деталей. Протянула букет мне: «Mein Herz… Nehmen Sie bitte…». Собрав в кучку все двадцать слов, которые знал из немецкого, произношу: «Dankе, dieser ihr nоtig…». Что, по моему мнению, означало: спасибо, это вам нужнее. А ей-то и нужно, чтобы о ней не забыли, что она живая.

Эх, с каким удовольствием повели нас в детсад и школу. Гимназия недавно построенная, прекрасное здание. Удивительно рационально устроенная для обучения и внеклассной работы. У нас тоже такие есть, так что удивление вызвано не этим. Бургомистр поселения, сопровождавший нас, достал связку ключей и открывал все помещения сам, показывая то систему электроснабжения от солнечных батарей, то кондиционирования, то амфитеатр на крыше. Почему у вас ключи от школы, спросили мы. «А потому, что я за все здесь, в школе, отвечаю, потому и ключи у меня есть». Да и потом, это он «пробил» пристройку к старой школе, и здесь теперь гимназия.

Садик тоже удивил. Одноэтажная конструкция с двускатной крышей, внутри разделенная по длине на две части. В левой и правой части — помещения для жизнеобеспечения, в просторном холле игровое место для всех. Ну и еще территория, обнесенная в отличие от школы забором. Еду привозят, здесь только разогревают в микроволновках. Дети днем не спят, так как находятся здесь, как правило, до трех дня. Ну а если кому-то из родителей надо, чтобы дольше, доплачивай — и пожалуйста. Простое здание, без наворотов, простая система ухода. Но, утверждают, высочайшая ответственность за детишек и высокие требования к персоналу.

Всякий раз наше обсуждение увиденного и услышанного было довольно бурным. При хозяевах мы помалкивали, только вопросы задавали да внимательно слушали. Но в автобусе, двигаясь по ухоженным загородным трассам из района в район, от деревни к деревне, давали волю эмоциям. И все вызывало удивление. Поводом для дискуссий могла стать любая из промелькнувших за окном картинок. Но ее нанизывали, привязывали общей нитью нашего путешествия к основе.

— Дорогу забором огородили, — произносил кто-то.

— Это не дорогу, а лес, чтобы звери не попадали под колеса.

И начиналось… Зверя у них много, много и охотников. А браконьеров? Браконьеров нет. Егеря, видно, хорошо работают. Да нет у них егерей. Охотники сами исполняют эту роль. И правда ведь! Он и охотник, он и общественный егерь, который чужака в лесу спросит, что он тут делает, а если что, так и властям сдаст.

— А этот курган, видно, насыпной, смотри: и молодые сосны посадили, — это новый повод.

Тут вмешивается сопровождающий нас представитель консультативно-коммерческой фирмы Рудольф Радл, уроженец этих мест. Тамара переводит:

— Это хранилище отходов. Сюда свозят тот самый шлак, который остается после сжигания мусора. Его засыпают землей, высаживают деревья.

— А почему бы не использовать его в строительстве дорог, скажем, — звучит с дальнего сиденья.

— Австрийцы считают его экологически вредным и потому прикрывают почвой до распада опасных составляющих.

— Нет, ну надо же, никто не заходит, никто ничего не трогает, у нас бы оставили незапертым…

Это, как я понимаю, отголоски посещения винной улицы. Это улица с винными подвалами метрах в трехстах от деревни, довольно древними, оставшимися с того времени, когда местные жители почти поголовно занимались виноделием. Рассказываю: действительно улица, на которую лицевой стороной выходят винохранилища. На одних есть замки, другие охраняет лишь дверь.

«А войти можно?» — спрашивает кто-то. «Можно», — отвечает бургомистр Герберт Новорадский и открывает дверь. В «прихожей» стол, кухонька с утварью и стеклянными фужерами, стол, на нем початая бутылка вина. Далее вход в подвал. Спускаемся. Холодает, градусов 12—13. У стен — батареи бутылок с вином. На стене маркировка: сорта, год производства. Выходим ошарашенные и, конечно же, вспоминаем родные устои: это чтобы открытый подвал с вином — и никто-никто…

И ведь не мелочи это, как и то, что вокруг. Вот и эта дорога. Не трасса многополосная, сельская магистраль от деревни к деревне, но отличается только шириной да интенсивностью движения. Задумчиво смотрит в окно замглавы Белореченской администрации Михаил Вердиев, видно, прикидывая, сколько же нужно денег, чтобы и у нас тоже... Вдруг заспорили председатель Белореченского горсовета Аслан Цику и глава городского поселения Татьяна Глазунова, как рефери подключается председатель райсовета и глава нашей делегации Татьяна Марченко. И главы поселений вступают — Виктор Бургуненко, Игорь Назаров, Виктор Наумов, Евгений Нестеренко, Анатолий Шипко, другие. Вперебой говорят, спорят, и все прикидывают, примеривают на свою жизнь и жизнь своих станиц и хуторов.

Нужно быть наивным человеком, витающим в облаках, чтобы предположить, что вот увидели, как у них в Австрии, и по приезде засучили рукава да давай все перестраивать на чужой лад. Не будет этого. А что же будет? Для чего Иван Имгрунт сколотил делегацию и отправил «перенимать опыт»?

Тут вижу несколько веских причин. Мало ведь знать, как здесь, у нас в России и на Кубани, где порой посещает каждого мысль, что так жить нельзя. Как же можно? Ну хотя бы так, как организовали это для себя австрийцы. Трудно предположить, что они все счастливы и нет у них проблем. Но, привыкшие подчиняться законам и правилам, они и живут по ним. Вот это и предложил посмотреть своим подчиненным глава района.

Другая причина, на мой взгляд, вот в чем. Люди из нашей делегации очень много и тяжело работают. Каждый день на них сваливается масса больших и мелких проблем. Даже здесь, в Австрии, они обо всем этом говорят и говорят: бюджет, налоги, водопровод, улицы, мусор, дороги, тротуары, газ… Надо вырваться, чуть отойти от повседневности, переключиться. Это делегации за неделю удалось. Понимаю, что домашняя повседневность что-то вымоет. Но многое ведь и останется. И поможет двигаться дальше.

Специальный корреспондент «Вольной Кубани».
Раздел : Общество, Дата публикации : 2013-06-20 , Автор статьи : Александр ГИКАЛО