Газета в моей судьбе

Каждый из нас по-разному приходит в свою профессию. А для меня журналистика, как мне кажется, была предначертана судьбой. Куда бы я ни сворачивал, тропа вела меня в одном направлении и вывела в конце концов в «Вольную Кубань».

Когда профессия — вся жизнь

Памяти деда

Четырехлетним малышом он вместе с мамой навсегда переехал на родную для нее Кубань, в Новороссийск, откуда она после окончания техникума по распределению попала заведующей лабораторией на цемзавод в пригороде Нальчика. Там, в Кабардино-Балкарии, из окна их крохотного домика в хорошую погоду был виден не только Эльбрус, но и Казбек. Но горы казались такими далекими!.. А здесь, в Новороссийске, они были совсем рядом, были повсюду. И не белые, как там, а вовсе даже синие, как море, с которым почти сливались.

А еще здесь была Малая земля, площадь Героев, Вечный огонь, памятники павшим защитникам и освободителям. Кроху повели по этим памятным местам города, который в далеком 1969 году еще не значился героем, но хранил шрамы войны и Великую Память о ней. Пораженный увиденным, мальчишка еще не осознавал, что навсегда полюбил этот город с его удивительной историей, а тогда он обязательно должен был воспроизвести войну наяву. И как же хотелось походить на дедушку Колю, ветерана Великой Отечественной, продолжавшего служить и носившего красивую офицерскую форму с погонами подполковника ВВС, с орденами и медалями!

Вскоре дедушка внезапно умер, и его хоронили с воинскими почестями. Кадровый офицер-политработник Николай Кириллович Титков так и не успел рассказать внуку о своей жизни, о войне и мире. Долгими вечерами поведает о былом бабушка, Анна Ананьевна. Она же очень быстро научит малыша письму. Без каких-либо знаков препинания, большими печатными буквами он заполнит карандашом всю ученическую тетрадку в 12 листов. В пятилетнем возрасте напишет, как ему покажется, большую книгу о войне. Взаправдашнюю. Про то, как командир поднимает в атаку морскую пехоту. Как рвутся вокруг бомбы. И как драпают трусливые фрицы.

— Будет писателем, — перечитывая с улыбкой творение малыша, размышляли в семье.

Пророчества родных сбылись, хоть и не буквально. Он станет журналистом. И тема войны, ветеранов, патриотизма навсегда будет для него священной и главной в творческой работе. Это будут документальные циклы «Звание Героя», «День Памяти» и «Морской узел» на телевидении, многочисленные публикации о ветеранах в периодических изданиях. В память о деде, комиссаром прошедшем всю войну. И в память о погибшем в 1943 году под Сталинградом деде Григории Матвеевиче, чью фамилию он с гордостью носит...

Поверь в себя

А после школы была служба в армии. И ты с первого дня попадаешь служить писарем в штаб танкового соединения. И армия пойдет тебе на пользу хотя бы потому, что ты добьешься грамотности во владении русским языком, о чем тебе скажут удивленные педагоги университета на вступительных экзаменах.

С первых же дней учебы в университете стал сотрудничать с отделом транспорта и социалистического строительства газеты «Вечерний Ростов». Пришел со своей большой статьей «Зубастые «зайцы» — о контролерах на общественном транспорте, и он был принят на ура. Казалось, вот ты и стал журналистом. Но второй материал «Яма для инспектора» — о ремонте городских дорог, который готовил уже по заданию редакции, претерпел такие правки куратора, корреспондента Владимира Топоркова, что ты просто ужаснулся, увидев полностью испещренный пометками, перечерканный авторучкой твой машинописный текст. «Мне никогда не стать журналистом», — изрек ты в полном отчаянии. «Ничего страшного, научишься», — приободрил Топорков.

А потом была практика в «Вечерке», куда тебя сватали после окончания университета. Предлагали остаться и в аспирантуре на кафедре стилистики русского языка. Но ты всеми фибрами души рвался в любимый Новороссийск, где проходил практику в «Новороссийском рабочем» после третьего курса и куда был направлен на преддипломную практику. Однако последний раз в газету ты не дошел. Узнав о недавнем открытии городской телекомпании «Новая Россия», оказался там. С сентября 1991 года, практически сразу после августовского путча, приведшего к развалу огромного государства, на стыке эпох ты по-настоящему вступил в профессию журналиста.

Закономерная случайность

— Я с тобой разговариваю, а ты меня не слушаешь, — обижается жена.

— Папа, ау! Вернись на землю! — подтрунивают дочь и сын, пытаясь вывести меня из задумчивости.

А это не рассеянность. Это выработанная, особенно за годы работы собственным корреспондентом «Вольной Кубани», привычка к постоянному мыслительному процессу. В любое время суток, при любых обстоятельствах мозг продолжает обдумывать очередную публикацию, логически выстраивать в шеренги предложения и абзацы, из нагромождения синонимов и антонимов выбирать наиболее подходящие для данного контекста, мучительно биться над вариантами заголовка, над началом и концовкой. Это и есть журналистское творчество. Изложить на бумаге уже выстроенный в голове текст — дело техники, ремесло. Но это еще не профессия.

Профессии журналиста по-настоящему меня научила моя газета — «Вольная Кубань», куда пришел работать в 1998 году — отчасти по счастливой случайности, отчасти вполне закономерно. Поскольку избранная мною стезя рано или поздно должна была привести именно сюда, в независимую, действительно народную газету.

Костяк газеты — опытные журналисты с известными именами. Каждый — яркая индивидуальность и достоин самых высоких слов. Но, думаю, не совсем корректно хвалить коллег, да и не нуждаются они в том. Поэтому скажу лишь о тех, кого уже нет рядом с нами, но кто оставил в моей журналистской судьбе заметный след.

Это прежде всего Виталий Бакалдин — человек огромной души, большой кубанский поэт. Редкие минуты общения с этой светлой личностью навсегда останутся в сердце. Рядом с ним я чувствовал свое несовершенство и старался хоть немножечко дотянуться до его высот — в мировосприятии, в радости каждого мгновения жизни, в преодолении любых тягот высокой духовностью.

До последнего дня жизни работал в «Вольной Кубани» Евгений Сацункевич. Интеллигент до мозга костей, аристократ до кончиков пальцев, он, казалось, сдувал пылинки с каждого написанного им слова, препарировал свои тексты под микроскопом — настолько бережно относился к языку.

По разным причинам перешли в другие издания милый и добрый человек Карина Миракова, хороший и верный старший товарищ Валерий Догадаев. Так живописать словом, будто кистью по холсту, находить такие меткие метафоры, как Карина, я, видимо, никогда не сумею. Не смогу несколькими очень точными штрихами набросать лаконичный, но емкий аналитический материал, как это делает Валерий Иванович.

Газета — не телевидение…

А надо ли быть похожим? Все мы, журналисты «Вольной Кубани», разные, и в этом наша сила. У каждого коллеги я чему-нибудь да научился. Но это все люди зрелого возраста. Как же нам не хватает в газете молодежи!.. А она, эта молодая поросль, со студенческой скамьи журфака стремится попасть на телевидение, покрасоваться на экране, полагая, очевидно, что это самый короткий путь к успеху, к известности…

Да, работа на телевидении интересная. Убедился в этом за семь лет работы, пройдя стремительный путь от репортера до главного редактора. Родные и знакомые восторгались, когда видели меня на экране, берущего сегодня интервью у рок-звезды, завтра у гениального актера, послезавтра запросто беседующего с премьер-министром. Но интервью эти поверхностны, на один-два вопроса, информационные сюжеты быстротечны и не предполагают глубины, вдумчивости, аналитического осмысления, собственного авторского отношения к событию или явлению, чего сплошь и рядом требует от журналиста газета. Проходили годы увлекательной работы в кадре. Оглянулся назад, задумался: а что полезного сделал для общества? И понял, что почти ничего путевого. Если бы по вечерам, после основной работы по выпуску новостей, не делал авторские фильмы и передачи, то и вспомнить было бы нечего. Больше ублажал собственное тщеславие.

Об этом хорошо сказал Борис Пастернак, хоть и не применительно конкретно к журналистике, но и к ней тоже: «Быть знаменитым некрасиво. Не это подымает ввысь». А в другом стихотворении Борис Леонидович выразил самую суть избранной мною профессии, какой она стала для меня в «Вольной Кубани»:

О, знал бы я, что так бывает,

Когда пускался на дебют,

Что строчки с кровью — убивают,

Нахлынут горлом и убьют!

…Когда переживаешь вместе с героем своей публикации его беду как личную трагедию до «полной гибели всерьез». Но вновь и вновь возрождаешься вместе с верой в торжество добра и справедливости. Ведь очень часто люди обращаются к «Вольной Кубани» как в последнюю инстанцию, не найдя правды ни в одной из властных структур. Сейчас удивительно бывает слышать от некоторых коллег из других изданий: «Зачем тебе это надо?! Жил бы себе спокойно, перебиваясь нейтральной информацией». До работы в «Вольной Кубани» и я так думал. А здесь меня научили, что без «строчек с кровью» сама профессия журналиста становится малополезной.

Еще не точка…

Нам есть что вспомнить, что занести в актив. И спасенные судьбы, и направленные в нужное русло события. Говорю «нам», поскольку не склонен приписывать что-либо абсолютно себе. Во-первых, каждый номер газеты — коллективный труд. Во-вторых, наша главная задача — взбудоражить, когда возникает необходимость, общественное мнение для решения той или иной проблемы, подсказать возможные пути ее решения тем, от кого это зависит.

Геленджик был бы, наверное, спасен как курорт от строительства торгового порта и без нашего вмешательства, но газета в моем лице приняла в этом самое деятельное участие. Российские моряки были бы вызволены из нигерийских застенков и без нас, но мы в газете обратили внимание властей на их бедствие и причастны к их освобождению. В Анапе рано или поздно начали бы создавать достойные условия досуга не только для приезжающей летом детворы, но и для юных анапчан, а мы лишь ускорили решение проблемы. Объездную дорогу к порту через мергелевые карьеры цемзаводов в Новороссийске все равно запретили бы строить, но мы первыми подняли этот вопрос…

А сколько благодарных газете анапчан, геленджичан, новороссийцев! Причем нередко командировки по письму, выезды по тревожному звонку, журналистские расследования завершаются решением проблемы без выхода публикации. Это остается мало кому известной стороной журналистского труда, остается вне газетных страниц, но незримо присутствует там. Как незримо присутствует на страницах нашей газеты ее авторитет, накопленный за многие десятилетия предшественниками и нынешними сотрудниками.

Авторитет «Вольной Кубани» накладывает и на меня огромный груз ответственности за каждое слово. Ответственности — перед читателями, нашими подписчиками, составляющими главное богатство любого издания. Уровень независимости и народности нашей с вами газеты прямо пропорционален не только количеству, но и качеству читателей. У «Вольной Кубани» вдумчивый, неравнодушный, образованный и требовательный читатель. Он и меня подстегивает к активности, если вдруг начинаю расслабляться.

Ставлю точку в материале об избранной мною профессии, которая свела меня с «Вольной Кубанью». Ставлю точку в материале, который дался мне, пожалуй, труднее, чем что-либо из всего написанного прежде. И понимаю, что это не точка в моей работе. Если я скажу, что уже поднял самую важную тему, добился решения самой сложной проблемы, написал самую лучшую свою статью, встретился с самым интересным на планете человеком, — значит, я закончился как журналист…

Все еще впереди!

Собкор «Вольной Кубани».

Новороссийск.