И на войне, и в мирное время летчик Алексей Востриков ставит перед собой главную задачу — оставаться человеком

Судьба побросала его по всей нашей необъятной стране! Родился в Павлодарской области Казахстана. Вырос на Алтае. Окончил девять классов, а потом учился в вечерней школе в Барнауле и работал на заводе. Ходил в аэроклуб, занимался по примеру старшего брата парашютным спортом. Затем уехал в Бердск Новосибирской области, там был учебный авиационный центр. Снова учился и работал на радиозаводе. Выучился летать на вертолете МИ-1. Потом — Оренбургская область, Бузулук. Первое военное звание младшего лейтенанта. Через полгода пришел приказ, и в 1972 году он попал во Львовскую область. Тогда же переучился на вертолет МИ-8. А дальше… Калинов, Львов, Бердичев, Ораниенбург, Мальвинкель, Нерчинск. Цхинвал — его восьмое место службы.

…В первых числах июля 1990 года Алексей Востриков прибыл в Южную Осетию. Война еще не началась, но в воздухе уже пахло порохом. Ежедневные грузинские митинги с перспективой выхода из состава Союза и обретения национальной независимости. Для этой цели в декабре автономия Южной Осетии была отменена, а в начале января 1991 года грузинские вооруженные формирования вошли в Цхинвал. Город весь в баррикадах, разделен на две части. С одной грузины, с другой осетины. Нет света, продовольствия, день и ночь арт-обстрелы. Так рушилась могучая и непобедимая страна.

— Мне особенно запомнился момент, когда я впереди на танке с красным знаменем в руках сопровождал колонну бронетехники, выделенную на охрану гарнизона. Жители города выбегали из домов с криками «Ура!» и со слезами на глазах. Очень похоже на ту войну, Отечественную, когда встречали победителей. Но, увы, в этой ситуации Советская Армия, призванная защищать целостность государства, оказалась в непонятной ситуации, — вспоминает полковник Востриков.

Позиция советского военного руководства о невмешательстве армии в национальные разборки, даже когда на нее нападают, принесла много бед нашей стране. И много жертв. А ведь если армия не способна себя защитить, то это уже не армия.

— С пригорка над Цхинвалом грузинский танк прямой наводкой лупил по городу, по девятиэтажкам. А в это время у меня в полку находились заместитель министра обороны России генерал-полковник Кондратьев, заместитель командующего Закавказским военным округом генерал-лейтенант Оганян, начальник инженерного управления генерал Габидуллин и много других высокопоставленных военных. И вот часть снарядов стала падать не только вблизи вертолетного полка, но и практически на его территории.

Кондратьев возмутился: «Востриков, у тебя здесь что? Гарнизон?». Отвечаю: «Гарнизон». «А почему тогда ты не поднимаешь вертолеты?». — «Мне же в округе категорически запретили что-либо предпринимать!». Кондратьев: «Давай принимай меры!». А за его спиной генерал Оганян показывает мне кулак. Мол, и не вздумай. Но я без колебаний взял телефон, дал команду поднять вертолетную пару и пресечь огонь. После этого инцидента не раз приходилось действовать упреждающе. Мои 60 вертолетов были конкретной силой.

В такой обстановке, когда один начальник приказывает одно, а другой абсолютно другое, когда народное добро растаскивается без зазрения совести, а мародерство возводится в ранг нормы, остаться на высоте и сохранить офицерскую честь было нелегко. Но у Алексея Никитича получилось. Не поддался соблазнам легкой наживы. В этом хаосе вседозволенности и безвластия он остался человеком, способным защитить мирное население, и не дать свершиться самосуду.

— В мае 1992 года у меня в кабинете проходило совещание, в котором участвовали представители Грузии, Северной и Южной Осетии во главе с Шеварднадзе, Дзасоховым и Кулумбеговым. Обсуждали, как остановить кровопролитие. А после они решили поехать в Цхинвал на моем «уазике». Вдруг узнаю от местных, что осетины поставили пулемет на въезде в город и ждут, когда Шеварднадзе и Иоселиани будут возвращаться. Нашел «Волгу» в штабе гражданской обороны, поехал туда. Смотрю — точно, с пулеметом стоят. Я сказал: «Если вы сейчас это сделаете, я больше с вами контактировать не буду». И тут как раз появляется «уазик» с Шеварднадзе и Иоселиани. Спасло их то, что они, увидев меня, остановились, я запрыгнул на переднее сиденье, и они оказались за моей спиной. Так мы и уехали.

Неординарные ситуации складывались постоянно, но основная миссия наших военных была гуманитарной. В ходе грузино-осетинского конфликта 1991—1992 годов с помощью российских пилотов перевозились раненые, эвакуировались беженцы, доставлялись в осажденный Цхинвал продовольственные грузы. Словом, полковник Востриков был для местного населения и защитником, и спасителем, и надеждой на лучшее будущее. Его не забыли и через двадцать лет. В сентябре прошлого года Алексей Никитич был удостоен ордена Дружбы Республики Южная Осетия…

После достигнутого в июле 1992 года перемирия вертолетный полк Вострикова был передислоцирован на Кубань, а в 1999 году, после 28 лет военной службы, он стал лицом гражданским, но продолжает летать, потому что «лишь одна у летчика мечта — высота».

Голубоглазый, спортивный, уравновешенный, открытый. В шестьдесят — давление и пульс как у двадцатилетнего. Для пилота здоровье — путевка в небо, и это правило Алексей Никитич усвоил раз и навсегда. Перекладина, штанга, бег и никаких вредных привычек — с детства и по сей день. Но главное — это человек, которого нельзя не уважать и которому можно доверять. Доверяет Алексею Никитичу и глава края Александр Ткачев. На борту востриковского вертолета МИ-8 губернатор и его команда чувствуют себя уверенно: за штурвалом надежный командир, который никогда не подведет. Поставленную задачу выполнит и при этом останется настоящим человеком.
Раздел : Новость дня, Дата публикации : 2011-08-19 , Автор статьи : Татьяна ЩЕГЛОВА