Маня выросла на хуторе. Кроме нее и ее мамы, ослицы Музы, там жили люди. Среди них главным и самым добрым был их хозяин, старик-вдовец по прозвищу Вилочник. Он никогда не забывал кормить и поить ослиц. Один раз в неделю обязательно чистил жесткой щеткой от грязи и насекомых. Еще защищал от мальчишек и пьяных мужиков, которые ради забавы норовили потаскать их за хвосты или длинные уши. А то и забраться на спину, чтобы прокатиться.

С весны и до поздней осени Вилочник каждый день запрягал Музу в тележку и ехал за хутор косить для коровы, овец и ослиц траву. Когда трава подсыхала, старик вилами собирал ее и грузил в тележку. Потом закидывал вилы на плечо, а свободной рукой вел Музу, взявшись за повод уздечки. Все это время Маня была рядом с мамой или семенила за тележкой. Зимой Музу и Маню со двора не выводили. Они содержались в сарае, где вволю жевали заготовленное летом пахучее сено. Маня представляла, что так живут в раю.

Старик имел привычку, выходя из дому, не расставаться с вилами — где видел сено или солому, тут же подбирал драгоценный корм. Потом тащил его на себе или вез на тележке домой. Оттого и получил прозвище Вилочник. Говорили, что эта привычка когда-то привела его в тюрьму. Проезжая мимо колхозной фермы, он сгреб вокруг скирды разметанное ветром сено и погрузил в тележку, запряженную еще бабкой Мани по кличке Роза. На беду это заметил участковый милиционер и отправил его в районный центр. Там Вилочнику присудили десять лет за кражу социалистической собственности. Тогда еще был социализм. Когда старика посадили, безнадзорная и безработная Роза часто бесцельно бродила по хутору, пока не загуляла с ослом из соседней станицы, хозяин которого любил подолгу обедать и выпивать в сельской столовой.

Через пять лет за ударный труд на лесоповале старика освободили досрочно. Дома его встретили постаревшие жена Мария, ослица Роза и ее молоденькая дочь Муза. Вскоре умершую от старости Розу отвезли на могильник в тележке, впервые запряженной Музой. Потом на хуторское кладбище старик свез и рано отошедшую в другой мир жену Марию. Сказались годы тяжкого труда на колхозных свекловичных плантациях. Нелегкие лагерные условия и утрата двух близких сделали старика больным и нелюдимым. С утра до вечера возился он по хозяйству. И ни с кем, кроме животных, не общался. Из дома выбирался только за хлебом, солью и сахаром в магазин сельпо, да на заготовку сена по берегу речки подальше от колхозных ферм и полей. Однажды, пока он делал закупки, а Муза ждала его, к магазину кто-то подъехал на молодом осле. Она поддалась зову природы. Через положенный срок родила тоже ослицу, которую старик назвал Маней в память о жене. Никто тогда и подумать не мог, что она станет самой знаменитой ослицей страны. Да что страны, всего мира.

Когда Вилочнику стукнуло восемьдесят, в селе все изменилось. Колхозы распустили, а бывшее общее имущество растащили все, кому не лень, и никого за это не посадили. Наоборот, некоторые из них стали уважаемыми людьми и называются фермерами. От бессилия и обиды старик слег и вскоре умер. За ним ушла и Муза. Маня осиротела. Из города приехал дальний родственник покойного, продал хату, скотину. Но Маню никто не покупал. В селе уже не умели управляться с ослами. Брошенная на произвол судьбы, она побрела от хутора к хутору, пока не прибилась к цыганам. Те продали ее фотографу из приморской станицы. Так она стала живым реквизитом.

Фотографа звали странным для тех мест именем Беня. Каждый день в курортный сезон он выводил Маню на берег моря. Родители сажали на нее детей, а Беня делал снимки на память о днях отдыха. От довольных детей ей доставались конфеты, пирожки, а иногда и мороженое. Поэтому новый хозяин Маню часто не кормил. А сено последний раз она жевала у цыган. Особенно трудно жилось зимой. Беня держал ее во дворе даже в морозы. В такие дни она вспоминала сарай Вилочника. За два года Маня похудела и с трудом двигалась. Но Беня продолжал водить ее к морю, по которому носились большие и маленькие катера, где гремела музыка и толпы отдыхающих плескались в воде, жевали ужасно сухую и соленую рыбу, запивали ее пивом, ели жареное мясо на острых железных прутьях. Целыми днями Маня стояла на жаре рядом с Беней. С утра и до позднего вечера на нее взбирались десятки детей. Некоторые больно били пятками по бокам, воображая себя ковбоями. Часто хозяин забывал ее даже напоить. И тогда она закрывала глаза, чтобы не видеть, как рядом под солнцем соблазнительно переливаются волны большого синего моря. В такие моменты ей опять вспоминался добрый старик из прежней жизни, который дважды в день поил их с мамой холодной и вкусной водой.

Часто ее глаза закрывались просто от усталости и нежелания видеть, как вокруг суетятся местные и приезжие люди. Они очень отличались от тех, что жили на хуторе. Прежние никуда не торопились. Всегда при встречах говорили «добрый день», интересовались друг у друга здоровьем. А здесь, у моря, они никогда не здороваются, целыми днями что-то продают и покупают, куда-то спешат. Приятели Бени все время говорят о каком-то бизнесе, валюте, акциях, рекламе. И почти никогда о мамах с папами, детях, книгах, кино, театрах, о любви. Только о деньгах. Как будто они уже и не люди. Иногда ей удавалось стоя поспать. Во сне к ней приходила мама, жалела ее и обещала забрать у Бени.

С появлением цифровых аппаратов желающих сняться у Бени становилось все меньше. Вот тогда и родилась у него идея сдать Маню в аренду как живой рекламный щит. Сначала на Маню надели попону с надписью «шашлык». Но быстро отказались от этой затеи, так как по станице пошел слух, что отдыхающих кормят шашлыками из ослятины. Вскоре подвернулся новый арендатор — фирма по полетам людей с парашютом над морем. Никогда раньше такого развлечения на этом побережье не было. Целыми днями Маню, одетую в новую попону с надписью «парашют», водили по набережной. Но желающих полетать, кроме нескольких нетрезвых парней, не находилось. Наверное, пугались высоты. Да и цены кусались. Боязнь разориться толкнула хозяина фирмы на невиданный во всем свете рекламный трюк — запустить в полет с парашютом Маню.

Однажды утром специально изготовленные стропы нацепили на ослицу. Сначала хотели затащить ее на катер, но она не далась. Тогда решили запускать живую рекламу с берега. Маня пыталась сбежать, но трое гоготавших мужиков крепко держали трепетавшее худенькое тело. По команде фирмача катер рванул, парашют раскрылся, стал подниматься и быстро потащил Маню ввысь. От страха она дико застонала и закрыла глаза, чтобы не видеть, как далеко внизу остались сначала берег, а потом и море. Что было дальше, Маня не помнит. Очнулась уже на берегу среди толпы. И ей показалось, что толпа эта была не людской, а звериной.

На другой день снимки летающей Мани появились в газетах, интернете и на телеэкранах. Несколько минут страшного и фантастического полета сделали ее настоящей звездой. Мир отреагировал мгновенно и разделился на два лагеря. Одни возмущались выходкой бизнесмена-варвара и требовали наказания за жестокое обращение с животным. Другие, с более простым умом, как они говорят, балдели от такого прикола. Только сама Маня об этом уже ничего не знала. Утром она слегла. Паралич отнял ноги. А в полдень господь забрал ее к себе в вечный приют, специально устроенный для обиженных на земле сирот.

Попытка наказать обидчика Мани окончилась неудачей. Бизнесмен представил следователю купленную у местного ветеринара справку такого содержания: «После полета ослица вместе с хозяином обследовались. Клинических отклонений выявлено не было». Это означало, что смерть Мани с полетом не связана. Поэтому в возбуждении уголовного дела было отказано. Но есть и божий суд…

С.ВЛАДИМИРОВ.

P.S. Этот рассказ, увы, не плод фантазии автора, а правдивая канва существования в прошлом веке в кубанском хуторе Лосево вполне реального человека по прозвищу Вилочник с его настоящими ослицами Музой и Маней… А вот вторая часть рассказа практически списана с печальной истории летавшей в небе Тамани ослицы, нашумевшей, считай, на всю планету. Только развязка в рассказе, к сожалению, иная, по-российски более жизненная и оттого трагическая.
Раздел : Общество, Дата публикации : 2010-09-02 , Автор статьи :