«Выписываю газету «Советская Кубань», а потом «Вольная Кубань», с 1958 года. Считаю, что ваша газета лучшая в крае. Всем обратившимся вы стараетесь помочь, и знаю, что многие благодаря «Вольной Кубани» смогли решить проблемы, казавшиеся ранее безнадежными. Надеюсь, что ваша газета поможет решить мою проблему, которая не дает мне покоя с восьмидесятых годов прошлого столетия».

Так начиналось письмо жителя Приморско-Ахтарского района Н.И. Курячего, в мае отметившего свой 81-й день рождения.

— Вся страна празднует 65-летие Победы, а я как будто непричастен к этому великому празднику, хотя тоже внес свой посильный вклад в освобождение нашей Родины от фашистов, — говорит Николай Иванович. — Мне не деньги главное, главное — справедливость.

Слушая его рассказ во дворе дома, где живет ветеран с супругой, я подумал: «Как мало осталось тех, кто в суровые годы войны помогал Победе!». Их нужно беречь как живую память истории. Но увы, государство — точнее люди, облеченные государственными полномочиями, бездушностью и формализмом, наносят им душевные раны, которые болят не меньше, чем раны физические.

…Весной 1943 году на Таманском полуострове шли тяжелые бои. Наши части шли по плавням, голодные, по пояс в холодной воде, десятками умирали от переохлаждения и истощения. Николай Курячий, которому в то время было 14 лет, вместе со сверстниками организовал рыболовецкую бригаду, снабжавшую воинов рыбой. За день мальчишки ловили до полутора тонны рыбы, которая шла в солдатские котелки и частенько была единственной едой для наступающих батальонов.

Однажды, когда рыбаки ставили снасти, у берега рядом с ними остановилось несколько легковых машин. Из одной из них вышел крепкий мужчина в кожаном пальто и спросил у Николая Курячего, который был бригадиром, смогут ли отсюда к морю пройти машины и танки. Николай объяснил: через плавни тяжелой технике не пройти. Позже мальчишки узнали, что командир, разговаривавший с ними, был Маршал Советского Союза С.М. Тимошенко.

В Черноерковском районе, освобожденном от немцев, начал работать колхоз «Шторм», и Николай Курячий вместе со своей бригадой был зачислен в рыболовецкое хозяйство. Вместе с мальчишками трудились старики, женщины, инвалиды.

— Работали по 18—20 часов. Моторов на лодках не было, и приходилось на веслах проходить по двадцать километров. Ночью ловили рыбу, утром выгружали улов, а днем ремонтировали снасти, — вспоминает Николай Иванович. — Уставали так, что, вытягивая невод на лямках, спали на ходу.

Рыбацкие бригады часто подвергались налетам немецкой авиации, бомбившей военные корабли, базировавшиеся на ачуевском рейде. 23 мая бригада из четырех человек, в числе которых был и Николай, вышла на лов рыбы. Пять раз им приходилось прятаться в камышах от немецких самолетов. Как только лодка добралась до середины лимана, со стороны Темрюка показалась еще одна группа вражеских самолетов. Рыбаки были прекрасной мишенью для «мессершмиттов». Фашистские стервятники сделали несколько заходов, обстреливая лодку из пушек и пулеметов. Рыбакам, среди которых были две женщины (одна из них с двухлетним ребенком), казалось, что налет никогда не закончится. Рев пикирующих самолетов, пули, прошивающие борта утлого суденышка, откалывающие куски деревянной обшивки, и мысль: «Ну вот сейчас все…».

 Потопить лодку, удерживаемую на плаву промысловым неводом, немецким самолетам не удалось. Люди чудом остались живы, но почти все получили ранения. «У мальчика были прострелены обе ноги, его мать от пережитого ужаса потеряла рассудок, бригадира прошило из крупнокалиберного пулемета, меня ранило в голову, отбило часть левой лопатки, еще одна пуля попала в руку, другая повредила позвоночник, — вспоминает Николай Иванович. — С перевязанными кое-как ранами, по пояс в воде, босой, в полубессознательном состоянии, я выводил женщин через лиман к рыбачьему стану. Потом мне рассказывали, что я больше двадцати раз терял сознание. Под утро следующего дня увидели огонек — и тогда я в очередной раз потерял сознание».

Николая Курячего, потерявшего много крови, лечили чем могли. На его счастье, скоро в хутор вошел пехотный полк, врачи которого вытащили его с того света. После выздоровления ему пришлось заново учиться ходить.

Едва залечив раны, Николай Курячий вышел на работу. Ходить на рыбный промысел он по состоянию здоровья уже не мог. Его пригласили на работу учеником учетчика, позже, отучившись на курсах повышения квалификации, работал бухгалтером.

Ранения постоянно давали о себе знать. Выводя женщин из лиманов, он сильно простыл, но лечиться в войну было некогда. Запущенная болезнь привела к тому, что Николаю Ивановичу удалили часть правого легкого, позже у него началась гипертония. После перенесенного в 1987 году инфаркта Николай Иванович получил вторую группу инвалидности по общему заболеванию.

За все время работы у него не было ни одного взыскания. Николай Курячий награжден двумя медалями «За добросовестный труд в годы Великой Отечественной войны», значками «Ударник десятой и одиннадцатой пятилетки», грамотами Министерства рыбного хозяйства СССР, крайкома КПСС, ему было присвоено звание «Почетный колхозник».

С 1998 года согласно закону Краснодарского края «О социльной поддержке инвалидов, получивших в несовершеннолетнем возрасте ранения в годы Великой Отечественной войны» Николай Иванович получал надбавку к пенсии 492 рубля. Восемь лет спустя, с принятием Закона «О монетизации льгот», надбавку ему платить перестали.

Курячий обратился в медико-социальную экспертизу (МСЭ) Приморско-Ахтарска с просьбой об установлении группы инвалидности, связанной с ранением несовершеннолетнего в годы войны, но получил отказ. В МСЭ ему заявили, что у него отсутствуют подтверждающие медицинские документы о ранении.

— Полк, где я проходил лечение, в 1943 году получил приказ наступать на Темрюк. Попытка зайти в тыл немцам через Кучугуры окончилась его полным разгромом. От полка осталось чуть более тридцати человек, знамя было утеряно, и воинскую часть расформировали, — рассказал Николай Иванович. — Я обращался в музеи Славянска и Темрюка — бесполезно. В музее Отечественной войны мне ответили, что архивы воинской части, утерявшей полковое знамя, не сохранились.

Косвенные подтверждающие документы у Николая Курячего были, но медики не приняли их во внимание. Например, копию списка лиц, представленных к вручению медали «За доблестный труд во время Великой Отечественной войны» рыбколхоза «Шторм» Черноерковского района, где сказано: «Курячий Н.И. 23 мая во время лова рыбы при обстреле немецкими самолетами был ранен».

Не посчитали доказательством и заключение судебно-медицинского исследования № 70 от 12.08.98 г. В нем указано: «У г-на Курячего имеются рубцы в области грудной клетки, правой надбровной области. Учитывая их свойства и форму, не исключено, что данные рубцы являются следствием заживления осколочных ранений, полученных в период ВОВ».

Сколько пришлось Николаю Ивановичу ходить по различным инстанциям, чтобы доказать свою правоту, рассказывать долго. А сколько боли и обиды он испытал, представить трудно! В конце концов дело дошло до того, что справедливость ему пришлось искать в суде. Суд Приморско-Ахтарска на основе свидетельских показаний вынес решение в пользу Николая Курячего. Но и решение суда для медиков оказалось недостаточным аргументом!

В поисках справедливости обращался Николай Иванович в выездную приемную губернатора края, но тщетно. Ему посоветовали добиваться положительного решения МСЭ самому.

Хочется сказать чиновникам и медикам: «Люди, где ваша совесть!!! Неужели вы настолько очерствели, что не можете помочь человеку, который мальчишкой по пояс в холодной воде тянул тяжеленные тралы с одной целью — накормить голодных солдат. Вы не задумывались о том, что, может быть, именно вашему деду спасла жизнь рыба, выловленная Колей Курячим в далеком теперь 1943 году?».

Давайте честно скажем: всегда ли вспоминаем людей, опаленных самой страшной войной? Или только в преддверии Дня Победы? Что, к примеру, мешало чиновникам на местах выделить им квартиры, не дожидаясь, пока этого потребует глава государства, в так называемые «жирные» годы? Что мешало это сделать банкирам? Между прочим, некоторые из них не погнушались использовать 9 Мая в собственных рекламных целях.

Я связался с Приморско-Ахтарской медико-социальной экспертизой, где мне ответили: «Пусть Н.И. Курячий обратится в поликлинику, соберет нужные документы — мы их рассмотрим». Я позвонил Николаю Ивановичу, рассказал, куда нужно обратиться. Через пару дней еще раз связался с ним по телефону. «В поликлинике очередь, люди злые, духота. Пришел домой, давление поднялось. У себя я пройду всех врачей, а если потом скажут ехать еще и в Краснодар — не поеду, здоровье дороже!».

Редакция «Вольной Кубани» будет следить за тем, как отнесутся медики, власти Приморско-Ахтарского района к проблемам ветерана Николая Курячего.
Раздел : Общество, Дата публикации : 2010-05-27 , Автор статьи : Сергей КАПРЕЛОВ