О мертвых — или хорошо, или ничего. Эта закрепленная веками народная мудрость — категория нравственная, один из разложенных по полочкам в христианской душе постулатов, следование которым или, если хотите, отступление от них является показателем человеческой состоятельности. Суть нравоучения проста и в то же время определяюща для человечества: о тех, кто уже за жизненной чертой, не нам судить, не нашими земными мерками их оценивать. Там — свой суд и свои меры. Поэтому, если нечего сказать, лучше просто промолчать, не брать греха на душу.

«Новая газета Кубани» в День памяти и скорби отметилась публикацией «Память или пропаганда?». Ее автором значится Денис Шульгатый. Воспользовавшись дарованным новой Россией возможностью высказаться и быть услышанным или, как в нашем случае, прочитанным, Шульгатый камня на камне не оставил от канувшей в Лету советской и так и не сформировавшейся современной властной пропаганды и агитации. И все бы ничего, но повод для изысков выбрал сомнительный, страстное обличительное слово зачерпнул из мазутной бочки, и вместо очищения от пропагандистских наростов заляпал картину зловонными мазками, стерев границу между святым и грешным.

А показать себя г-ну Шульгатому сподобилось на истории и подвиге семьи Степановых, о которой «Вольная Кубань» не так давно еще раз написала, как и другие издания, журналисты которых побывали в пресс-туре, организованном краевым департаментом СМИ. Сверхзадача автора усматривается в стремлении с молодым задором постегать прежнюю и нынешнюю власть за использование семейного величия в пропагандистских целях, за включение трагедии матери Епистинии Федоровны и ее восьми павших и одного умершего от ран сыновей в арсенал средств патриотического воспитания.

Однако так увлекся, что и не заметил, как вместе с купелью выплеснул и ребенка. С пропагандой и агитацией ничего не случилось, а вот неумелым или нарочитым препарированием фактов под сомнение поставлен сам подвиг простой русской женщины, у которой лихолетья двадцатого века отобрали девятерых сыновей. Не дай Бог, страшнее нет ничего, чем пережить своих детей! Мать, конечно, двигается по жизни, исполняет семейные обязанности, заботится о других чадах, но часть души, а то и вся, уже умерла вместе с ушедшим сыном или дочерью. А тут девять! Таких красавцев, что ни сын, то богатырь!

Но нет в публикации горя, нет подвига, нет материнской славы, нет самопожертвования. Есть только лишь умело выстроенный пропагандистский миф. Что правда, то правда, вершители судеб обошлись с семьей Степановых бесчеловечно, вслед за гибнущими отбирая сыновей одного за другим, не оставляя надежды на продолжение рода. Для них тоже есть, надеемся, воздающий суд. Но при чем здесь павшие? Как можно делить на праведно и неправедно погибших? Для матери они равны — те, кто в Гражданскую расстрелян, кто на Халхин-Голе сложил голову, кто пал на полях Великой Отечественной, кто умер потом от ран. Это смех бывает разный, слезы материнского горя одинаковы — с ними уходит душа. А вот по г-ну Шульгатому вынь да положь деление на святых и грешных, по нему расстрелянные в Гражданскую совсем не такие, как погибшие в Отечественную, а вернувшийся живым, но потом умерший, вообще не в счет(?!).

С горечью приходится констатировать, что мы имеем как раз тот случай, когда журналистское правило все подвергать сомнению автора подвело. Он попытался найти подвох там, где его нет и не может быть. Демократическая отрыжка (не путать с истинной демократией) обернулась самым тривиальным злопыхательством. Может, это заложенный в авторе комплекс неполноценности, доставшийся от предков-винтиков прежней госсистемы. Так с нами со многими, увы, случилось в современной России. Но даже оскорбленное самолюбие, помноженное на возможность сегодня самому решать, во что верить, как поступать, чему поклоняться и что отвергать, не позволяет переходить границы дозволенного. Дозволенного не властью и властителями, а собственной ответственностью, в нашем случае — перед павшими.

Ничто — ни публикация в «Новой газете Кубани», ни обращение чиновников к судьбе семьи Степановых — не способно принизить подвиг. Ну не глупость ли обвинять Епистинию Федоровну в том, что жила она при советском режиме, а ее сыновья погибли в то же время. Что это меняет? Матери рожают, растят детей, радуются им и плачут над ними одинаково во все времена. Вот и получилось, что метил автор в издержки прежнего и нынешнего режимов, а попал в нашу память. Да, истина нужна, правду мы должны знать, стремление обрести ее похвально. Но есть кристалл правды, чистоту которого ничем не замутнить — это факт продления нашей отечественной истории в том числе и жертвенностью павших, и самоотверженностью живых.

Подвергающий это сомнению ставит себя в один ряд с теми же порой неумелыми пропагандистами и идеологами, топорно врубающими в сознание людей стереотипы, кстати, как прошлые, так и нынешние. Чему являет собой пример та же публикация. Автор отстал от жизни. Это чуть раньше, лет на 10—15, либералом и реформатором можно было прослыть, просто плюя в прошлое. Сегодня это смотрится не более чем лицемерие, граничащее с беспамятностью. Сегодня состояние общества таково, что люди легко отделяют зерна от плевел. Кубанцы помнят Епистинию Степанову и идут к ее могиле не потому, что какой-то дядя из местной администрации сказал им, что туда надо сходить и цветы возложить, а потому, что для всякого нормального человека не последние чувства уважение и сочувствие к Матери, потерявшей девятерых сыновей, гордость за свой народ.

А то, что власть стремится как можно шире знакомить подрастающее поколение с историей семьи Степановых — так и дай Бог. И не надо искать здесь зловещий умысел всесильной пропаганды, в котором Шульгатый усмотрел призыв женщин рожать детей, которые потом окажутся в «топке державы» (дословно из текста). И рожать надо, и растить так, чтобы не вырастали манкуртами или, наоборот, теми, которые ради красного словца не пожалеют и родного отца, а уж чужую для них мать-героиню — так и подавно.

Можно долго рассуждать о том, ради чего начинаются войны, как и кто их начинает. И кто за это расплачивается своими жизнями. Как правило, это простой русский солдат. Пожалейте его, шульгатые, память его не тревожьте. Он, воин, особенно павший, не сможет ответить вам и за «пушечное мясо», и за «героическую некрофилию». И если уж говорить о советской пропаганде, то даже в призыве «За Родину! За Сталина!» РОДИНА СТОЯЛА ПЕРВОЙ! Для миллионов призванных и добровольно ушедших на фронт!

Дай Бог, чтобы и в наше время новые лозунги именно таким образом расставляли приоритеты. Потому что это наша страна, наша история, наша семья Степановых, наши погибшие и выжившие во всех войнах двадцатого столетия.

Стать вровень с ними — значит помнить, чтить, нести одну 140-миллионную долю ответственности за все, что происходит в нашей России!

ВОЛЬНОКУБАНЦЫ.
Раздел : Общество, Дата публикации : 2009-07-02 , Автор статьи :