«Нет ничего прекрасней бытия!»

Монолог на заданную тему

Удивляться никогда не поздно…

Сегодня все мы учимся жить в жестких рамках экономического кризиса — умеряем потребности и желания, ищем резервы и возможности, пересматриваем свои способности и свое место под солнцем. Железный кулак ограничения ударил по странам и сообществам, проредил трудовые коллективы и стал особенно суровым испытанием для маленького государства в государстве большом — для семьи. Оказалось, что найти семью, имевшую опыт выхода из кризиса и своего рода иммунитет к разного рода катаклизмам (как финансовым, так и личностным, духовным), непросто. Кто-то и не нюхал настоящих испытаний, кто-то плывет по течению, а кто-то не выдержал даже простой непогоды, не говоря уже об урагане.

С многодетной семьей Наумовых я познакомилась лет восемь назад. Тогда еще не было президентских программ, материнского капитала и прочих государственных потуг по стимулированию рождаемости. Это было время, когда слово «многодетные» прочно увязывалось со словом «многобедные», то есть с нищетой, пьянством и прочими социальными бедами. И мое знакомство с Наумовыми началось с удивления: они никак не втискивались в прокрустово ложе традиционных, увы, устоявшихся в России представлений о многодетности. Спустя годы я снова встретилась с ними и снова пришлось удивляться.

Но сначала Татьяну Владимировну Наумову удивила я. Своим вопросом о кризисе. «А что о нем говорить, — пожала плечами многодетная мама, она же молодая бабушка и обаятельная женщина, — надо работать, вот и все». Так что традиционного интервью не получилось. Я приходила к ней на работу, и мы говорили — о времени, о жизни, о себе.

Договаривались на этом берегу

— Я вообще решительная, авантюристка, — рассказывает Татьяна Владимировна. — Могу терпеть-терпеть, молчать-молчать, потом раз — и сделать. В юности о семье вообще не думала, наоборот, тянуло в одиночество, думала, так и буду одна. Такой, знаете, юношеский максимализм. Только у меня он на реальной почве рос. Мы с сестрой не знали в детстве настоящего уюта, тепла, заботы — это, как заноза, до сих пор сидит. С будущим мужем Игорем Павловичем (он такой серьезный, степенный, я его по отчеству долго звала) учились вместе в Таганрогском радиотехническом, по одним коридорам ходили и не видели друг друга, а на практике вдруг раз, как глаза открылись. Так что в личной жизни обошлось без проб и ошибок — это уже большое счастье. Была ли это любовь с первого взгляда? Ну это у вас, лириков. Мы же технари, у нас немножко по-другому: было чувство, что это тот самый, один и на всю жизнь.

И потом, мне его семья понравилась. Помню, привез меня Игорь к себе в Волгоград, родители его друг к другу с таким вниманием, даже почтением относятся, отец с матери буквально пылинки сдувает. Они такие, знаете, старой закалки интеллигенты, дом завален книгами, по выходным — праздничный обед на белой скатерти, как в кино. Мне так захотелось такой же семьи!

Никаких сто раз на дню признаний в любви у нас тоже не было. Мы просто сели и договорились, как будем жить, как делить обязанности. Кстати, это оказалось очень правильным — договариваться еще на этом берегу, на том уже поздно будет. Сразу мы договорились и по поводу детей — никаких абортов. И для тела, и для души вредно. Ну разве это не авантюра была — рожать в институте! Но первая, Олеся, появилась именно там. В перерыве между лекциями пеленали ее, весь курс нянчил, по очереди за бутылочками бегали.

Тюльпаны с Байконура

Распределили нас на Байконур. Работа интересная, коллеги-программисты каждый вечер у нас собирались, пельмени лепили, спорили — в общем, продолжение студенческого быта. Но дети продолжали появляться. Андрей, за ним Настя, потом, уже на Кубани, родились Алена и наша маленькая радость — Лизочка, ей сейчас всего девять. В начале 90-х наступил кризис (а вы говорите! Мы их уже столько пережили!), проектно-испытательные работы на космодроме сворачивались, в магазинах — шаром покати, Игорь почти без работы, я в декрете. Но куда ехать — здесь прекрасная трехкомнатная квартира! Так многие и засели в Казахстане — из-за жилья, в ожидании новых перспектив. А я как-то в одночасье решила: надо ехать домой! В Россию! Когда плохо, лучше быть дома — это второе золотое мое правило и на всю жизнь!

А Байконур до сих пор снится! Весной степь тонула в тюльпанах, наверное, из космоса было видно это зарево. Таких людей, таких отношений, такого братства больше мы и не встретили — это была молодость. Как относились к нам, многодетным? Да в общем нормально. Это уже здесь, на Кубани, на меня в роддоме сбегались смотреть все гинекологи и акушеры. Я не любила озадачивать собой и будущим ребенком докторов и появлялась в роддоме в аккурат перед родами, так, чтобы успеть, не раньше.

Нищие духом…

С каждым ребенком крепла уверенность, что мы все правильно делаем, правильно живем, что так и должно быть. Мне в глаза говорили: как вы в такое время рожаете, детей вам не жалко?! А я видела, что какая-то сила мне помогает, сами собой распутывались сложности, уходили трудности. Я долгое время не понимала, да и многие не понимают смысл фразы из Библии: «Блаженны нищие духом». А нищие — значит бесхитростные, не загадывающие, не выгадывающие, живущие по совести. Чего проще — быть женой и матерью — рожать, выхаживать, воспитывать, а все остальное приложится. И прикладывалось.

Помню, еще мы жили на Байконуре. Весна, скоро Пасха, а в магазинах пусто. Я качу Настю в коляске, а сама думаю: ну где достать немножко сахара, испечь пасхальный кулич, детей порадовать. Поворачиваю за угол (был у нас такой маршрут прогулочный — до парка и обратно) и вижу очередь в продуктовый ларек. Многодетным (это же Азия! Там многодетностью не удивишь!) дают сахар, масло. Или: у нас вынужденный пост — в магазинах нет масла. Я выскочила за хлебом и вижу: прямо на площади стоит цистерна с кубанским подсолнечным маслом, запах на всю площадь!

И так было много раз. Приходили люди, в каких мы нуждались, находились деньги, открывались двери. Это я сегодня понимаю, что по вере дается. А тогда воспринимала как чудо. Приход к вере был естественным. Какая мать не тревожится за ребенка? А что может дать ей успокоение и равновесие? Только молитва. Все дети у нас крещеные. Даже в те годы в молодой ученой среде к нашему решению крестить детей отнеслись с пониманием. А когда крестили сына, с ним покрестился и папа. Именно понимание ответственности за семью, за детей привело его к этому решению. Ведь родители держат ребенка только за одну руку — за другую держит Господь.

Не жалейте себя

Как мы восприняли кризис? Без паники, во всяком случае. Конечно, семейный кошелек, и без того не толстый, похудел. Сегодня у нас единственный гарантированный источник дохода — зарплата папы, Игорь Павлович — госслужащий. У меня стало меньше заказов (Татьяна Владимировна два года назад создала некоммерческое образовательное учреждение. — Прим. авт). Это при том, что у старшей дочери своя семья и маленький ребенок — нужно помочь, вторая дочь Анастасия — студентка, будущий юрист, учится в Санкт-Петербурге. Сын Андрей работает.

Придется отодвинуть на будущее нашу мечту — строительство дома. Проект я сделала сама, в обсуждении его принимала участие вся семья. Сейчас мы живем в хуторе в стареньком домике на две комнаты с летней кухней, зато огород 25 соток! Благодаря ему у нас свои овощи и фрукты, заготовок хватает до следующего урожая. Кабачки, тыква, свекла — всегда на столе. Был как-то случай, когда муж неожиданно сообщил, что у нас будут гости, причем люди довольно известные. А у меня стандартный набор — макароны на плите и котлеты в холодильнике. Что делать? Я сделала наш любимый салат из тыквы, запеканку из свеклы, достала соленья и сорвала такие комплименты!

Я привыкла нагружать себя по полной программе, сколько смогу поднять, дети меня так и зовут: мама-универсал! Так же и муж работает, столько же ответственности берет на себя. Детей мы от жизни не берегли и не бережем. Они с детства знают, что и сколько стоит, можем мы это купить или нет. Девочки умеют готовить, рукодельничать, Алена так увлеклась шитьем, что хотим ей швейную машину купить: а вдруг своя швея получится! Вообще дети всегда с нами — летом в горы или на море, весной и осенью дружно «отдыхаем» на огороде, папа научил всех управляться с мотоблоком, газонокосилкой. Дети не чураются никакой работы — младшие летом подрабатывают в школьных бригадах.

Нет-нет, у нас нет домостроевских законов в семье, каждый волен делать свой выбор и нести за него ответственность. Какую профессию выбирать, каких друзей, какие увлечения — это они решают сами. Вот такой выбор сделала и я, когда решила взять опеку над двумя племянниками — детьми моей сестры, у которой сложная судьба. Друзья, знакомые отговаривали: сдай в интернат, будешь лучшей в мире тетей! Я не сдала. Ну что ж, разделила крест со своей сестрой. Наверное, так надо.

Времена не выбирают…

Ничего же просто так не происходит. Вот и кризисы, как и войны, вдруг, ни с того ни с сего не случаются. Последние годы это прямо в воздухе носилось, какая-то предгрозовая духота. Вы посмотрите, как духовно, нравственно опустился мир, как исказились святые прежде понятия, как громко кричали пирующие во время чумы.

Каждый хоть раз спрашивал себя: а чего он хочет от жизни? Денег и удовольствий? Так это мы проходили и в древней и в новой истории. Цветущие государства погибали именно от этого — наевшись богатства, люди упирались в потолок и разрушались. А «новые русские», записывающие на видео сцены собственного самоубийства? Вчерашние копеечные инженеры все заработали (если, конечно, заработали), все купили, в море шампанского искупались и… уперлись все в тот же потолок — дальше жить незачем.

Конечно, человек должен быть счастлив и жить в радости. Но вот от чего он эту радость испытывает — это важно. Если предел его мечтаний ситцевая кофточка, как у наших мам и бабушек, работающих за палочку-трудодень, — это грустно, но печально и другое, когда, расширяя свои потребности, один человек распоряжается судьбой другого — убивает, покупает, продает. Почему-то в странах Запада, достигших наибольшего материального равновесия, я имею в виду ножницы между бедностью и богатством, наибольший же процент самоубийств. Так, значит, не в презренном металле дело… Получается, не в ширину расти надо, а вглубь.

В 90-е я пережила кризис… дома, занимаясь с младшей тогда Настей и поджидая появления Алены, открыв на дому курсы компьютерной грамотности. Я задернула шторы в этот перевернувшийся мир и сохранила главное — семью. В нынешние времена, когда трое уже совсем взрослых детей разлетелись, моя задача — сохранить душевный мир у младших, помочь им не ожесточиться, научить их жить в любые времена, и жить счастливо, находя источник радости в себе, а не в том, хорошая погода или плохая, упал доллар или поднялся. Николай Заболоцкий жил при сталинском режиме и писал: «Нет ничего прекрасней бытия!»