В шестидесятые годы прошлого века роль аграрной науки, мягко говоря, была не столь значимой, как сейчас. Скорее всего, потому, что после так называемой лысенковщины многие продвинутые ученые опасались открыто высказывать свои идеи. Об этом хорошо осведомлен председатель СПК (колхоза) «Знамя Ленина» Щербиновского района Юрий Гаврилович Хараман, родившийся в сороковом. С ним мы на днях в очередной раз затронули в беседе тему плодородия земель, сортовой политики.

— Но жизнь брала свое, — вспоминает руководитель те времена. — Появились ищущие, смелые хозяйственники, не чуждые экспериментам. Алексей Исаевич Майстренко, Иван Васильевич Марковский, Вадим Федотович Резников, Алексей Михайлович Звягин, Иван Тимофеевич Сидоренко стали внедрять на колхозных полях все новое, передовое. Создавались гибриды кукурузы, и я, студент Кубанского сельхозинститута, вместе с другими ребятами во время прохождения практики на Отрадо-Кубанской станции участвовал в опытах, обрывал метелки. Там мы встречались с академиком Хаджиновым, другими, как теперь говорят, светилами науки, выполняя их задания.

— А были ли тогда рекомендации по сортам пшеницы, нормам и срокам высева, предшественникам, дозам внесения минеральных удобрений? — задаю вопрос Юрию Гавриловичу.

— Северная зона края и тогда, и сейчас особой территорией считалась, — последовал ответ. — По климатическим условиям прежде всего. В 70-е озимый ячмень мы вообще не сеяли — вымерзал. Посевы озимой пшеницы нередко гибли. В среднем по годам процентов тридцать приходилось пересевать. Что касается сортового состава, то рекомендации ученые давали строго по каждой зоне. Огромный соблазн у нас был посеять, допустим, Аврору или Кавказ, урожайность которых зашкаливала за 50 центнеров. Но эти сорта пшеницы предназначались в основном для южно-предгорной зоны, нам не подходили. Правда, некоторые горячие головы брали такие семена и сеяли на севере. Как правило, растения вымерзали, редко когда обходилось.

Что касается минеральных удобрений, то они тогда были в большом дефиците, и в лучшем случае удавалось провести припосевное внесение вместе с семенами озимой. О ранневесенних подкормках эликсирами плодородия только мечтать приходилось.

— А к органике всегда с почтением относились, — продолжил Ю.Г. Хараман. — Я только стал работать, и нас, щербиновцев, повезли на учебу в Ленинградский район в колхоз «Родина». Его умнейший человек возглавлял, Валентин Иванович Святко. В хозяйстве имелось большое дойное стадо, занимались откормом скота. Вносили на поля огромное количество навоза и получали одни из самых высоких на Кубани урожаи зерновых колосовых и пропашно-технических культур. Председатель в 1971 году защитил кандидатскую диссертацию на тему «Водно-физические свойства карбонатных черноземов и влагообеспеченность основных сельскохозяйственных культур в северной зоне Краснодарского края». В то время его практические советы, как и сама научная работа, оказались бесценными. Впрочем, они и сегодня не потеряли своей актуальности.

— У вас, — говорю своему собеседнику, — за более чем полвека работы в колхозе опыта, пожалуй, не меньше, чем у Святко, накопилось. Давно могли бы доктором сельхознаук стать…

— Знаешь, Федор, я тебе такой пример приведу. Как-то у Николая Игнатовича Кондратенко спросили: «Почему у вас нет ученой степени? С вашим масштабом руководства, знанием специфики работы растениеводческой отрасли вы однозначно на академика тянете…». На что тот скромно заметил: «Если бы я стал докто-ром наук, мне было бы стыдно стоять в одном ряду с такими великими учеными, как Михаил Иванович Хаджинов, Борис Иванович Тарасенко, Иван Сергеевич Косенко…». Считаю, Батько Кондрат выразил и мое мнение, — заметил Ю.Г. Хараман.

Суждение, на мой взгляд, спорное. По меньшей мере по двум причинам.

Во-первых, сам же Юрий Гаврилович однажды, вспомнив добрым словом Ивана Тимофеевича Трубилина, рассказал мне, как ректор КубГАУ ценил председательский талант Харамана, заявляя, что некоторым преподавателям вуза неплохо было бы пройти стажировку в «Знамени Ленина».

А во-вторых, разве плохо было бы, если бы сегодня брошюры-советы по агротехнике, плодородию от Святко, Резникова, Мельника, Булдыжова и Харамана лежали на столе у фермеров, к примеру, или у агрономов хозяйств? У руководителей холдингов, владельцев земли? Может быть, тогда бы многолетние травы в севообороте Кубани занимали не 2,8 процента, а 10 или даже 15? А то наследники председателей-аксакалов и нынешние землевладельцы могут так «наследить», что мало не покажется. И речь прежде всего о плодородии пашни идет, которое продолжает падать.

Прямо-таки убийственные цифры предоставили нашей редакции сотрудники ФГБУ «Центр агрохимической службы «Краснодарский». За последние 35 лет содержание подвижного фосфора в черноземах Кубани упало в среднем на треть (смотрите диаграмму). Сильнее всего пострадали почвы центральной зоны. Важнейшего элемента питания там стало за это время на 36 процентов меньше.

— Черноземы выщелоченные, которые и преобладают в центральной зоне, самые старые в крае и самые ранимые, — пояснила нашему корреспонденту профессор кафедры общего и орошаемого земледелия КубГАУ В.П. Василько. — Нельзя чрезмерно насыщать их пропашниками, особенно сахарной свеклой, самой гумусоразрушительной культурой. Нельзя также перегружать черноземы азотом. Для полноценного развития растений нужен не только он, но и фосфор с калием. Недостаток подвижного фосфора приводит к нарушению обменных процессов в растениях, особенно в молодых побегах, замедляется созревание культур, уменьшается их масса и количество зерен.

Где выход, если нет навоза? В ротационном применении в севообороте многолетних трав — такие рекомендации дают ученые.

— За два с половиной — три года роста люцерна, к примеру, накапливает на каждом гектаре от 260 до 360 килограммов биологического азота, — особо подчеркнула В.П. Василько, делая акцент на слове «биологического». — Его вполне достаточно как минимум для трех последующих культур. Поля под люцерной успевают хорошо отдохнуть, почва оструктурится, а затем после дискования еще и корнепожнивные остатки сработают на урожай.

— Кроме того, многолетние травы спасают черноземы и от других бед, — добавил Ю.Г. Хараман. — Почва ведь живой организм, и когда при севе, уборке зерновых или пропашно-технических культур по полю движется армада тяжелых тракторов и комбайнов, стресса земле не избежать. Она утрамбовывается, переуплотняется, падает ее влагопроницаемость, появляются блюдца и вымочки.

— Раньше у руководителей коллеги-аграрии редко спрашивали: «Какой ты урожай получил?» — подытожил разговор щербиновский председатель. — Вопрос по-другому ставился: «Сколько навоза внес?». И минеральными удобрениями почву чрезмерно не пичкали. А сегодня они как наркотики стали. Без них скоро вообще ничего родить не будет. И с каждым годом придется увеличивать дозу, чтобы сохранить рентабельность производства. В конце концов плодородие провалится. И речь надо будет вести не о высокой урожайности, а о лечении, восстановлении, спасении почвы. Но тогда уже одними многолетними травами проблему не решишь.

Юрий Гаврилович Хараман, до сих пор помнящий наставления Валентина Ивановича Святко, это давно понял. А другие?
Раздел : Кубань аграрная, Дата публикации : 2024-01-30 , Автор статьи : Федор БЕЗРУК