Летом 2024 года будет отмечаться 50-летний юбилей БАМа. Чем была знаменательна эта стройка для нашей страны? Что изменила она в нашем обществе? Почему была так важна? Обо всем этом рассуждает известный кубанский журналист Игорь Сизов, в молодости принимавший участие в строительстве железнодорожной магистрали, протянувшейся от Байкала до Амура.

В канун Нового года получил от друга из Сибири послание по электронной почте. Самые обычные слова, дескать, поздравляю, желаю, сообщаю. Но потом вдруг несколько строчек, которые взволновали, от которых особенно тепло стало на душе. «Ты помнишь, конечно, наш БАМ? Как мы были молоды, как были счастливы все вместе. Лучшее время в жизни! А ведь мы с женой до сих пор не можем остановиться. Строили в Восточной Сибири, потом на Урале, сейчас строим в Забайкалье. И никогда не забываем, что началось все это на Байкало-Амурской магистрали полсотни лет тому назад…» Боже, сколько же лет-то пролетело! И сколько хорошего сразу вспомнилось! …В начале 1980 года мне сказочно повезло. Тогда на Кубани началось формирование строительного подразделения «КраснодарБАМстрой», которое должно было возводить многоквартирные жилые дома в городе Усть-Куте на Западном участке БАМа. Перед этим по совету краевого комсомольского лидера Виктора Салошенко было решено направить на пару месяцев в Сибирь группу молодых, но уже достойно проявивших себя строительных бригадиров, монтажников и отделочников. Чтобы взглянули на все своими глазами, оценили перспективы, ну а затем, что уж тут скрывать, составили основу будущего кубанского бамовского десанта.

Меня, молодого в ту пору корреспондента, вызвал к себе легендарный редактор выходившей в Сочи газеты «Черноморская здравница» Илларион Максимов.

— Помнится, ты, Игорек, как-то говорил, что в студенческие годы был бойцом в строительном отряде?

— Конечно! Две целины. Строительный отряд «РГУ-10». Аксайский и Мясниковский районы Ростовской области…

— И строительную специальность успел получить?

— Конечно, успел! Каменщик третьего разряда! Если понадобится, то и подсобником тоже смогу…

— Уже понадобилось! Собирайся, дружок, на БАМ! Поедешь, поработаешь немного наравне со строителями. Напишешь серию очерков для газеты. Ну что, оформлять командировку?

— Поеду! Мне даже интересно, я в Сибири не был никогда…

Через неделю наша группа в составе 20 человек из Краснодара, Сочи и Туапсе через Красноярск полетела на БАМ. Вначале проехали по всему Западному участку, от Тайшета до Северобайкальска, через Усть-Кут, Звездный, Магистральный и станцию Ния. Затем в поселке Улькан нас зачислили в состав строительно-монтажного поезда — СМП-571 управления «Ангарстрой», распределили по разным бригадам. Меня поставили как раз подсобником на строительстве железнодорожного депо. Вручили лопату и поручили размешивать цементный раствор, ведрами подносить его девушкам-штукатурам. Романтичная работенка, одним словом.

Дело происходило в феврале и марте, морозы на БАМе стояли страшные. Но если не считать этих морозов, то понравилось мне все безумно. Поселили в обычном сборно-щитовом домике рабочего общежития. На общей кухне по вечерам записывал рассказы соседей, новых друзей, которые приехали строить магистраль из самых разных уголков страны. Много чего нового узнал о жизни. И при этом навсегда утвердился в мысли, что в нашей великой стране с гордым названием Советский Союз живут не просто хорошие, а замечательные люди. На всю жизнь осталось в душе это убеждение…

БАМ был сродни целой планете. О его экономическом значении для нашего государства во всех газетах сообщалось многое, не стану повторяться. Богатый регион: и уголь есть, и газ, и редкие цветные металлы. Территорию надо осваивать, поэтому и нужен БАМ, всем это было известно. Однако коротенькое понятие «стройка века» не только  включало в себя рассуждения о рельсах, шпалах, новых мостах и тоннелях, но и определяло, как строятся человеческие судьбы, жизни, проявлявшиеся во всей своей красе характеры молодых людей.

Тогда очень популярна была среди молодежи прекрасная книга Бруно Ясенского «Человек меняет кожу». Действие романа происходило на крупной стройке в Таджикистане во время первой пятилетки. Писатель рассказывал, как вместе с каркасом будущей электростанции росли люди, как менялись их взгляды на жизнь, как менялась вся психология. Напрочь отбрасывали свои устаревшие взгляды мещане. Становились активными борцами вчерашние тихони. Появлялись яркие лидеры. Продолжалась революция, во время которой люди перерождались, «меняли кожу», образно говоря.

Точно такой стройкой оказался и БАМ. Одних он поддерживал, навсегда уверял в лучших чувствах. Кого-то заставлял задуматься о своей судьбе. Кого-то сурово осуждал. Словом, всякое бывало. Об этом и вспоминается сейчас.

Прежде всего поговорим о деньгах. Сколько лет потом ни рассказывал о благородстве и чистоте БАМа, в компании всегда находился ехидный скептик:

— Что ты все твердишь, что в Сибири все были замечательными, бескорыстными ребятами. Не бывает такого! Вот скажи, но только честно, без прикрас: зачем они все туда поехали? Молодежный порыв? Только из-за него? А как же деньги, повышенные зарплаты, коэффициенты, легковые машины по льготным ценам? От них что — все отказывались?

Как тут ответить однозначно? Скажи окружающим, что решил поехать к черту на кулички только ради того, чтобы испытать себя, утвердиться в жизни, построить свой город, наконец, — и все лишь начнут улыбаться, пальцем крутить у виска. Посмеиваться начнут над заветными чувствами. И чтобы окружающие отвязались со своими вопросами, некоторые добровольцы просто
заявляли:

— Еду хорошенько заработать! Надоело гроши считать…

Но рвачи с БАМа, как оказалось, очень быстро убегали. Не случайно ведь их девиз гласил, что сил в жизни надо повсюду тратить меньше, а денег при этом получать больше. Верно, на БАМе все рабочие и инженеры получали заработную плату в два раза больше, чем на Большой земле. Действовал повышающий коэффициент «два»: при начислении зарплаты сразу удваивались. Но ведь жить-то и трудиться всем приходилось в условиях, которые по сравнению с нормальными были в три, четыре, пять раз тяжелее.

— Оказывается, зазря здесь больших денег не платят! — убеждались хапуги. И быстренько покупали обратные билеты…

Еще быстрее уезжали с БАМа ловкачи разных мастей. Людишки, мечтавшие нажиться за чужой счет с помощью разнообразных левых комбинаций. Скомбинировать что-нибудь, под шумок похитить, что плохо лежит. Издалека большая стройка привлекала таких «коммерсантов» большими возможностями для сомнительной деятельности. Но на практике БАМ оказывался честной и порядочной стройкой. Частных такси там не было, зато водители громадных машин, подбросив пассажира на полторы сотни километров, даже обижались, если он предлагал заплатить за проезд: «Что ты, браток, какие деньги, я же от души тебе помогал!». Здесь, если кто-то попадал в серьезную беду, связанную с трагическими случаями, серьезными болезнями детей или родителей, он всегда знал, что на помощь ему люди придут всей бригадой, всем управлением, всем поселком. Поделятся последним, а помогут и деньгами, и заботой, и даже донорской кровью, если понадобится.

Ну а хитрюгам и мошенникам заслон выставлялся буквально всем миром. На БАМе действовал идеальный рабочий контроль, которого в ту пору, к сожалению, уже не было во многих наших городах. В каждом поселке любая столовая становилась не просто пунктом питания, но и общественным центром. Три раза в сутки здесь встречались все жители селения. Контроль за питанием обычно поручали одной из бригад лесорубов или бетонщиков, которые постоянно здесь же и обедали. О своих претензиях по части недовложения в котел продуктов любой человек сразу сообщал парням, назначенным народными контролерами. И если уж простые работяги устраивали проверку, то она оказывалась очень эффективной. Каждый из расхитителей знал: если попадется на воровстве, кара будет куда страшнее уголовной. Скажут просто: «Пошел к чертовой матери из поселка!». И все, придется уматывать, поскольку невозможно жить в окружении всеобщего презрения людей. Быстренько в этом убедившись, «коммерсанты» всех мастей бежали с магистрали вслед за хапугами и рвачами.

Кто же оставался на стройке? Молодые рабочие, которые хотели стать на ноги раньше своих сверстников. Начинающие инженеры, понимавшие, что на большой стройке смогут проявить себя быстрее и ярче. Еще было много опытных прорабов, которые уже многого добились в своих городах, но которым хотелось еще раз в жизни молодость пережить. Практически ни для кого тряпки и деньги не были главной целью. Счастье первопроходцы БАМа искали в Другом.

Радовались проложенным в тайге первым километрам рельсов. Восторженно аплодировали первым поездам. Старались сделать свою жизнь в глухомани цивилизованной и красивой. Это встречалось на каждом шагу. Поселки Звездный и Магистральный, например, оказались значительными по размерам населенными пунктами. Возникли в лесу всего за три-четыре года. Так вот, создавая их, первопроходцы БАМа всё устраивали так, чтобы в самом центре их городков оставались перелески, рощицы, зеленые уголки. Буквально повсюду на БАМе создавалось впечатление, что ты живешь в настоящем лесном санатории, где воздух свеж и чист, где снег отливает белизной, где белки прыгают прямо по улицам, а дятлы стучат клювами на верхушках сосен.

Повседневная жизнь должна сопровождаться праздниками. Однажды в Улькане я оторопел, когда увидел парня, идущего в морозный день по заснеженной улице с гвоздиками в руках. Что за чудо — цветы на снегу! Но, кроме меня, недавно приехавшего, никто на это дело и внимания не обращал. Что тут удивительного — зашел парень в оранжерею, выбрал букет для невесты или молодой жены. Оказывается, за сотни километров от крупных городов, в малюсеньком сибирском поселке с населением в полторы тысячи человек, в первый же год его существования на субботниках и после работы молодежь построила первоклассную оранжерею. Чтобы жизнь свою украсить! Чтобы цветы были во всех домах в любое время года…

Первопроходцы БАМа не плыли по течению, они самостоятельно строили свою жизнь, да еще делали это успешно, назло всем трудностям. Назло морозам — оранжерею! Назло скуке — лучшую в стране танцплощадку. Назло глухомани устраивали грандиозные фестивали популярных в те годы бардовских песен. Да-да, знаменитые барды не в Москве, Ленинграде или Куйбышеве собирались, а на склонах сопки Фестивальная в далекой Тынде, считавшейся столицей БАМа.

Жадные до жизни молодые ребята оказались на строительстве магистрали. В поселках БАМа, построенных своими руками, начиная с первого колышка, они осознавали себя настоящими хозяевами. Не считали, что общее — это ничье. Были уверены, что ОБЩЕЕ — это значит каждого из нас. Ни у кого не оставалось в душе равнодушия, всем требовалось знать, как протянется новая улица, чем будет украшен фасад нового дома, что будет построено в нашем будущем городе. На БАМе формировался прекрасный образ жизни по законам братства, отзывчивости, человеческой доброты. С годами он мог бы стать в нашей стране всеобщим, если бы мы чуть позже не погнались за яркими наклейками на зарубежном барахле, не поддались на болтовню демагогов самых разных мастей, если бы сохранили великое государство Советский Союз. Многие сейчас об этом горько жалеют!

У меня сохранился потертый блокнот, в котором делал записи во время поездки по всему Западному участку БАМа. Тогда в ночной мгле среди снежных сопок с интервалом в полтора-два часа появлялись яркие огни новых станций.

Улькан. Здесь мы познакомились с местным веселым шестиклассником Витькой Светличным.

— Это мой первый БАМ, — сказал он.--  Мне нравится! А построим — поедем дальше! Интересно куда…

Звездный. В воскресный день здесь мы гуляли на свадьбе. Сергея и Светлану познакомил БАМ. Он приехал на стройку из Дербента, она была местная, сибирячка. Гости за столом, словно сговорившись, вели речь о том, что на магистрали отмечается самая высокая рождаемость в стране…

Ния. Это была частичка Грузии на БАМе. Строили поселок одни грузины, строили надежно и красиво. О грузинских традициях здесь напоминало все — орнаменты домов, плакаты, выполненные затейливой вязью, разговоры на улицах и даже меню в столовой — лаваш, лобио и шашлык.

— Не мерзнете? — спрашивали мы ребят.

— Привыкли, генацвале, — отвечали они.

Усть-Кут. Дома тут оказались точно такие же, как в Краснодаре, на Ставропольской улице. Работали там наши земляки. Вначале таких домов было немного, но уже было ясно: скоро ими будет застроен огромный микрорайон. Целый склон огромной сопки поджидал массового десанта кубанской молодежи…

Мы ехали в одном из первых пассажирских поездов, которые только-только начали выполнять рейсы по Западному участку БАМа, от станции Лена до города Северобайкальска. И слушали рассказ парня в стройотрядовской куртке о его работе, мостоотряде, о жизни в Сибири. И еще о счастье в его представлении.

— Счастье — это построенный твоими руками огромный дом, в котором светятся все окна. И каждое из этих окон принадлежит кому-то из твоих друзей…

А за вагонными окнами тем временем мелькали огни первых поселков БАМа. Веселые, искрящиеся на морозе. Они не были мещански зашторены, они ярко били в глаза. И звали вперед, словно маленькие маячки будущего. Многих из нас они ведут по жизни до сих пор…

Наш собкор в Сочи, заслуженный журналист Кубани.
Раздел : Страницы истории, Дата публикации : 2024-01-19 , Автор статьи : Игорь СИЗОВ