О хлебе насущном

Готовя очередную статью об урожайности озимой пшеницы, о роли кубанских селекционеров, о хлебе насущном, наткнулся на словосочетание «друг мой ситный». Насколько мне было известно, так чаще всего в ироничной форме обращались к приятелю. Оно могло выражать и некоторое недовольство, разочарование в дружеских чувствах. Оказалось же, что в эти три слова изначально русский народ заложил совершенно иной смысл. Это уже потом разного рода шутники, «пионэры-революционэры» перевернули их с ног на голову. Поэтому сразу же вносим ясность. В XVIII веке в России обращение «друг мой ситный» означало… высокую похвалу. Дело в том, что тогда из ситной, то есть ПРОСЕЯННОЙ ЧЕРЕЗ СИТО, муки выпекали мягкий, душистый хлеб. Нередко в тесто добавляли изюм и сливочное маслице, и он становился настоящей вкуснятиной, к тому же очень сытным. Не случайно же говорили: одного хлеба можно наесться. И мы в данном конкретном случае вернем ему истинное звучание: друг мой лучший, надежный, незаменимый. Тем более что повод хороший есть: кубанский каравай-2022 потянул на 10,7 миллиона тонн. Именно столько озимой пшеницы высокого хлебопекарного качества собрали аграрии края с рекордной для южного региона и России урожайностью в 67,4 центнера. Но хотим мы того или нет, мысленно придется вернуться в дооктябрьские времена.

От Кособрюховки до Безостой 1

Вглубь забираться не станем. За примерами обратимся к началу XX века. Тем более что статистика перед глазами. Так вот, в 1901—1905 годах урожайность пшеницы в нашем регионе составляла… 8,1 центнера. Целых тридцать лет — до 1931-го — она держалась на уровне 9,3—10,5 центнера.

В те времена, читаем в «Истории селекции пшеницы на Кубани», встречались «…все виды пшеницы и даже очаги вымирающих культур — двузернянки и однозернянки. Ботанический состав озимых мягких пшениц был представлен 15 разновидностями. У местных сортов было много названий: Банатка, Седоуска, Кособрюховка, Императорка, Белоколоска, Буйволинка, Культурка, Агрономка и так далее».

Началом селекции считается 1920 год, когда под руководством И.П. Сарахова и В.Ф. Колкунова на Кубанской сельскохозяйственной опытной станции и на «Круглике» были созданы три и два сорта соответственно: Кубанская 0364, 023, 0615 и Круглик 0265 и 0393. Как потом признают сами ученые, поскольку селекция велась экстенсивно, ее результаты в первое десятилетие оказались непродуктивными.

Неудача объясняется еще и тем, что высевавшиеся сорта-популяции были завезены из Украины, с Поволжья, из Средней Азии, Венгрии и других регионов и не успели в достаточной степени адаптироваться в новых условиях. Причем местные сорта настолько сильно поражались ржавчинами, что в отдельные сезоны урожайность снижалась до 3—5 центнеров.

Только к 1930 году благодаря поиску новых приемов и методов, проверке возникших идей (и своих и чужих) удалось выделить гибридные линии, характеризующиеся устойчивостью к бурой ржавчине и другими ценными признаками.

В 1936—1941 годах урожайность пшеницы по Кубани составила 15,5 центнера. Именно с тридцатых годов на арену выходит П.П. Лукьяненко — старший научный сотрудник Краснодарской селекционной станции, а затем — заместитель директора по научной части.

«Есть пшеницы, дающие урожай при палящем солнце, их можно найти в Аргентине. Есть сибирские сорта, не боящиеся морозов. Есть японские, которые не полегают. А что если все эти свойства сплавить в одном сорте?» — задумался Павел Пантелеймонович. И вплотную занялся селекцией новых сортов озимой.

К успеху он шел долгие четверть века: в 1955 году им вместе с Полиной Александровной Лукьяненко (супругой академика) и научным сотрудником КНИИСХ Надеждой Дмитриевной Тарасенко был создан уникальный по тем временам сорт Безостая 1. Впрочем, словосочетание «по тем временам» можно исключить: буквально до 2017 года, до появления Безостой 100, ее прародительница пользовалась огромным успехом в Турции, где крайне засушливый климат. И намолачивали по 40 центнеров высочайшего по качеству зерна.

В 1961—1965 годах в Краснодарском крае стали получать по 24,2 центнера, через десять лет — по 30,7. В посевах помимо Безостой 1 появились Аврора и Кавказ, Павловка и Краснодарская 39, Полукарликовая 49 и Северокубанка.

О триумфе Безостой 1, ставшей шедевром мировой селекции, широко известно и много раз писалось. Она завоевала поля Кубани и Дона, Ставрополья и Украины, ее начали сеять в Болгарии, Венгрии и Югославии. «История земледелия не знала ничего подобного, — сообщали в свое время газеты. — В 1971 году Безостая 1 среди сильных озимых пшениц в мировом растениеводстве заняла по площади первое место: ее высеяли на 18 миллионах гектаров». В том году Кубань получила по 37,1 центнера пшеницы, а на сортоучастке в Кавказском районе урожайность Безостой 1 достигла 79,3 центнера.

Триумфальное шествие кубанских сортов

В 1973—1994 годах отдел селекции и семеноводства пшеницы и тритикале Краснодарского НИИ сельского хозяйства возглавлял Ю.М. Пучков, и работы по расширению линейки новых сортов продолжились. Юрию Михайловичу вместе с коллегами удалось усовершенствовать методы оценки и отбора селекционного материала на зимоморозостойкость и засухоустойчивость. Были созданы первые ультраскороспелые сорта. Что касается урожайности, то она с 1971 по 1990 год выросла с 30,7 до 44,1 центнера.

Второе триумфальное шествие кубанских сортов, безусловно, связано с именем Л.А. Беспаловой, бессменно возглавляющей отдел в Национальном центре зерна имени П.П. Лукьяненко вот уже 28 лет.

Именно Людмила Андреевна разработала принципиально новую модель полукарликового сорта и создала в содружестве с коллегами сорта нового морфотипа с потенциальной продуктивностью 12—13 тонн с гектара. Неоценим вклад академика Беспаловой в разработку стратегии адаптивного растениеводства. Внедренная антимонопольная сортовая политика, мозаичное размещение сортов озимой пшеницы на основе адресного их использования позволили стабилизировать зерновое производство не только в Южном федеральном округе, но и в большинстве других регионов РФ.

Антонина и Баграт, Алексеич и Гром, Таня и Веха, Велена и Юка, Ахмат и Гомер прочно прописались на бескрайних российских просторах. Достаточно назвать только один характерный пример: под урожай-2022 в Белгородской, Курской и Липецкой областях под кубанские сорта отводили 80 процентов посевов озимых зерновых. Причем урожай в 60—65 центнеров там становится нормой.

На Кубани такой результат считается уделом… слабаков. Да-да, не удивляйтесь. Ибо десятки хозяйств в товарных посевах получают свободно по 85—90 центнеров, о чем «Вольная Кубань» подробно писала в своем «хлебном» номере за 25 октября 2022 года.

Если же в целом говорить об урожайности озимых в крае, то за двадцать лет (с 2001 года) она выросла с 43 до 60,6 центнера, а в минувшем, рекордном достигла 67,4 центнера.

…Немногие знают, да и в силу скромности Л.А. Беспаловой это нигде не афишировалось, но и ее, и в целом руководство КНИИСХ в девяностых и нулевых годах прессовали из просторных московских кабинетов, а особенно — из Зернового союза. Не таясь, оказывали давление, цель которого — пустить на отечественный рынок иностранные сорта пшеницы.

Номер с кубанскими селекционерами не прошел. Не дрогнули, не прогнулись. Потом сами ученые западных стран предложили Национальному центру зерна: давайте весь ваш материал мы оцифруем на своей платформе. И опять облом произошел.

В одном из интервью автору этих строк Людмила Андреевна чуть-чуть приоткрыла суть «несговорчивости» своей и директора Центра академика А.А. Романенко. Дело в том, что в Евразии и на других материках целое столетие селекция ведется частным образом. Там совершенно иные требования: нужно создать сорт максимально быстро и дешево, а семена продать дорого. На работу на перспективу, как правило, времени не хватает. И если проанализировать мировую коллекцию сортов твердой пшеницы, то можно увидеть: наши, кубанские, отличаются от иноземных своей диверсификацией и генетическим разнообразием. А у них в основном единообразие, потому что один из одного делается.

— Мы ни в коем случае не должны терять свою независимость, отдавать кому-то свой селекционный материал, — уверена Л.А. Беспалова. — Стоит кому-то из чужаков запустить коготок в нашу стройную селекционную систему — и школа Лукьяненко, возведенная на прочном фундаменте, даст трещину. Пока мы живы, подобного не допустим.