«Я слышу, как трава растет. Я все о земле знаю»… Это удивительное признание, якобы сделанное Алексеем Исаевичем Майстренко одному из высокопоставленных чиновников Краснодарского крайкома КПСС, могло бы стать эпиграфом к 86-летней жизни легендарного человека, трудовой стаж которого — 74 года.

Писать о нем легко. Живы еще люди, работавшие с ним. Несколько книг написано о знаменитом Деде. Документальные фильмы сняты о рисоводческом госплемзаводе «Красноармейский» и его директоре. Да и краевая газета «Советская — Вольная Кубань» не один десяток очерков опубликовала. Поэтому начнем, помолясь, неспешный рассказ о «лучшем руководителе лучшего хозяйства лучшей страны».

Родился 30 марта 1904 года в селе Новоалександровка Беловодского района Луганской области. Самый младший из девяти сыновей, Леша мечтал учиться в школе. Но она не могла вместить всех желающих. Везло только каждому четвертому. Мама приводила Лешу к школьному крыльцу трижды, но пузатый поп, стоявший на крыльце и отбиравший будущих учеников, Алексея не замечал. За три года ни разу не выбрал.

Куда идти сыну батрака? На конюшню. В 11 лет! И хотя за партой не сидел, неучем не остался. Грамоте его обучила Полина, дочь помещика, у которого он батрачил. О подлом священнослужителе не забыл. Как писала в «Новой газете» 9 апреля 2001 года Зоя Ерошок, «…решил отомстить. Залез в школу в окно. Стал у двери. Подошел утром поп. Долго с замком возился, наконец открыл, а Леша его… описал».

Стал конюхом. И буквально целыми днями не отходил от лошадей. Мыл, чистил, расчесывал гривы, ласкал. Кони были его любовью до самого смертного одра. И даже больше. Когда Алексея Исаевича хоронили, гроб несли на руках. Впереди гроба шли две лошади. И одна — сзади. Проводили в последний путь…

Служил в армии. Воинская часть располагалась в бывшем богатом имении. Там он видел добротные теплицы, сады и пруды, что впоследствии скопировал у себя.

После демобилизации в 1929 году вернулся на прежнее место, на Александровский конезавод. Когда перешел в зерносовхоз «Ставропольский» Марковского района, назначили завхозом. Избирался председателем профсоюзного комитета, был заместителем директора по рабочему снабжению.

Осенью 1936-го его направили на учебу в школу управляющих, после чего А.И. Майстренко утверждают директором Ставропольско-Кавказского племзавода.

Годы коллективизации остались в сердце Алексея Исаевича незаживающей раной. Вновь сошлемся на статью в «Новой газете».

«Знаешь, как раскулачивание происходило? — спрашивает у корреспондента А.И. Майстренко и сам же отвечает: — Вызывали крестьян и выкручивали руки. Или вступай в колхоз, или завтра с сорока пятью килограммами вещей на Мурманск.

Помню крестьянина по имени Василек с глазами под стать имени, сказавшего мне, уходя на Севера:

— За что ссылаешь, начальник? Какой я кулак? Я и хлеба пшеничного не ел никогда. Все только ячменный. Я еще не жил, а вы меня раскулачиваете».

«Помирать буду, Василька вспомню. Хотя нет — и умру — помнить буду», — сказал Алексей Исаевич.

Рассказал он этот эпизод незадолго до смерти, в 1989-м. «Пиши, — говорит, — свидетельствую и прошу считать мои показания принародным покаянием».

Народ простил. И Бог, надеемся, простил. Все-таки Дед 86 лет прожил и много добра принес людям, обществу.

Во время войны ему как руководителю пришлось эвакуировать скот в Азербайджан. Племсовхоз «Ставропольско-Кавказский» поставлял мясо на государственные нужды. Майстренко и там был в гуще событий, занимал активную жизненную позицию, что могло печально закончиться.

На одном из пленумов ЦК республики он покритиковал местное руководство. И тотчас его арестовали. Через два месяца выпустили. Чудом остался жив.

Майстренко было 38 лет, когда умерла жена. Осталось четверо детей, самому младшему едва исполнилось девять. Женился на 19-летней девушке. Она собрала по детдомам его сыновей и любила их так же, как и своего Алешеньку, родившегося у Евдокии Федоровны в совместной жизни с Алексеем Исаевичем.

Кстати, сама она умерла через год после смерти мужа. Дело, рассказывают, так было.

Приехала она в госпиталь, где скончался супруг. Пожаловалась врачам — почки болят. Проверили — ничего не нашли. Абсолютно здорова. Евдокия Федоровна попросилась в палату, где лежал Майстренко. Легла на его кровать. И умерла. Сама за ним пошла.

На Кубань А.И. Майстренко прибыл в 1946 году и возглавил совхоз «Староминский». Вывел его в передовые. И тогдашний первый секретарь райкома КПСС предложил Алексею Исаевичу, директору преуспевающего хозяйства, занять должность председателя райисполкома. «Ни за что!» — заартачился наш герой. И его за строптивость кинули в 1956 году в неведомое, гнилое место.

НЕОБХОДИМОЕ ПОЯСНЕНИЕ. До революции на землях, которые занимает рисосовхоз «Красноармейский», стояли сторожевые посты, жили хуторами казаки. Поселения были маленькие, на два-три хозяина, и назывались они «царицыны», что следовало понимать так: люди живут на землях, подаренных императрицей Екатериной.

В 1929 году Совет труда и обороны принимает решение об освоении плавней Кубани в интересах сельского хозяйства. Поначалу так называемые грабари (от украинского слова «грабарка» — совковая лопата размером 60х60 сантиметров. — Ред.) где вручную, а где с помощью лошадей перемещали огромные массы земли, чтобы получить поливные участки размером 20—30 соток. Для того чтобы обмолотить рис, к комбайну «Коммунар» подвозили снопы. В дождливую погоду урожай убирали по старинке — жали серпами. Основной тягловой силой были волы и кони.

Во время коллективизации хозяйства то дробили, то объединяли. Из архивных документов следует, что совхоз «Черкесский», входящий в систему «Плавстроя», в марте 1932 года был разделен на «Черкесский» и «Красноармейский». Эта дата и считается годом рождения будущего рисоводческого племзавода.

В первое время после его создания «Красноармейский» возглавляли Климент Алексеевич Стравинский, Сергей Николаевич Литягин и Николай Яковлевич Тилишевский. Затем руководство принял в 1953 году Армен Георгиевич Давранов.

В 1956-м произошла очередная реорганизация, укрупнение. К «Красноармейскому» присоединили совхозы «Тиховский», «Черкесский» и колхоз имени Матвеева. Вновь образованное хозяйство стало одним из крупнейших по тем временам рисосеющих сельхозпредприятий.

Вот воспоминания самого А.И. Майстренко о первом дне знакомства с совхозом «Красноармейский» (записано с его слов для документального фильма. — Ред.).

«Приехал 15 января. Меня на тракторе сюда притащили. Я походил — ничего нет. Ни столовых, ни школ. Ничего. Техника разбита. Оказалось, здесь не принято было ее ремонтировать до Нового года. Поднимаю бучу. Главный инженер говорит: «Ничего не получится». «Еще как получится, — отвечаю ему. — Ты контролируй, а командовать я буду». За полтора месяца ремонт закончили.

После этого инженер мне и выдал:

— Я под таким нажимом никогда не работал. Разрешите уйти?

— Уходи».

И еще один эпизод. Через два месяца после назначения.

«Я совершенно ничего не знал о рисе и не видел его в глаза. Как сегодня помню: в марте начали пахать землю. И с огрехами. Вызываю главного и старшего агрономов, которые по 20 лет проработали. «Кому нужна такая пахота?» — задаю вопрос. Молчат. Записал по выговору».

В первый год получили по 10 центнеров риса и пять миллионов рублей убытков, вспоминал А.И. Майстренко. Через два года взяли на круг по 20 центнеров и вышли на прибыль в 388 тысяч. Через пять лет счет пошел на миллионы.

Вот что писали газеты в начале шестидесятых: «Работоспособность этого человека поражает и удивляет. Запомнилась всем его фраза: «Располагайте мною все 24 часа, только предупреждаю — спуску за оплошность не будет…».

В те далекие времена председательско-директорский корпус делился на три категории: первая — практики без дипломов; вторая — практики образованные; третья — доморощенные специалисты. Об Алексее Исаевиче в расцвете его сил говорили так: «Майстренко — руководитель от Бога».

С каждым годом росли урожаи риса — 35, 40, 50 центнеров с гектара. Слагаемых было много. Но расклад по важности можно такой сделать.

На первое место выходил подбор специалистов и механизаторов и жесточайший спрос за строгое соблюдение технологий, начиная от капитальной планировки чеков и заканчивая размещением собранного риса строго по сортам в складах. Техническая оснащенность рисоводческого совхоза — выше всяческих похвал. На покупку новой высокопроизводительной техники Майстренко денег не жалел. А параллельно всю прибыль пускал на строительство. «Главное — человек», — любил повторять директор, делая все возможное для улучшения условий работы на производстве, быта и досуга людей.

На центральной усадьбе в поселке Октябрьском на шикарных асфальтированных улицах появились образцовые двухэтажные коттеджи с водой и центральным отоплением. Построили спортивную, художественную и музыкальную школы, появился красавец Дворец культуры, аналогов которому было всего три по всей стране, детсады и картинная галерея, ставшая украшением поселка. На Всесоюзной выставке достижений народного хозяйства (ВДНХ) Октябрьский как центральная усадьба совхоза удостоился диплома почета и золотой медали.

В хозяйстве появились свои взрослая и детская футбольные команды, начал работать авиационно-технический спортклуб. Открылась специализированная детско-юношеская спортивная школа олимпийского резерва (ДЮСШ).

В каждом из девяти поселков-отделений, которые почти все были газифицированы, имелись баня и клуб с библиотекой, отличные асфальтированные дороги.

Не забывал Алексей Исаевич об отдыхе работников совхоза и их семей. На реке Кубани на мысе Доброго Деда, названного сельчанами так в честь своего руководителя, открылся детский лагерь труда и отдыха. Мечтал Алексей Исаевич об открытии стационарного оздоровительного лагеря на берегу Черного моря. Кроме того, был санаторий в Широкой Балке, дом отдыха в Круглике, пансионаты в Пятигорске и Ессентуках.

Объекты соцкультбыта появлялись после того, естественно, как окрепло производство. И не только риса. В хозяйстве появилось племенное молочное стадо, свиньи, овцы, утки и куры, появилась пасека. В прудах плескалась рыба.

Построили молокоцех и цех по производству кумыса из кобыльего молока. Работали пекарня, столовые, консервный и колбасный цехи.

Особая гордость Алексея Исаевича — лошади. В 1970-м в рисосовхозе была организована конеферма по разведению чистокровных верховых лошадей, заложена прекрасная база: коневодческие постройки, конюшни, ипподром.

Основное поголовье лошадей закупили в конезаводе «Восход» Новокубанского района, а ценных кобыл — в Бесланском, Онуфриевском и Стрелецком племзаводах. Возглавляли отрасль опытные специалисты, которых Майстренко подбирал единолично.

Один только эпизод из книги о Деде.

« — Виктор Федорович! — обратился Майстренко к директору Лабинского конезавода Крючкову. — У тебя есть хлопчик, начальник конной части… Ты же знаешь, что я хочу создать племенную конюшню, отдай мне его…

— Алексей Исаевич, дорогой, этот паренек только окончил Тимирязевку, он молод и неопытен… Я бы согласился, но у нас положение тяжелое.

— Ладно, давай я тебе помогу — дам полторы тысячи кубов леса на ремонт денников…

— Что ж, за полторы тысячи кубов — забирайте!».

Известно, что в «Красноармейском» в разное время бывали Никита Сергеевич Хрущев, Леонид Ильич Брежнев и Алексей Николаевич Косыгин. При встрече с председателем Совета Министров СССР А.И. Майстренко выпросил у того 500 тысяч долларов на покупку за рубежом племенного жеребца. Производителя купили, однако по какой-то причине отправили по другому адресу. Но Алексей Исаевич не расстроился: ему в связи с «форс-мажорными обстоятельствами» подарили нескольких детей от этого жеребца.

Особая гордость Деда — конноспортивный манеж. Каждое его посещение работниками — праздник веселья и гордости за свой совхоз: «Мы — лучшие и можем себе многое позволить!».

Но правда такова. За строительство манежа на Майстренко наложил взыскание Медунов. Вот что писала в «Новой газете» Зоя Ерошок.

«Объявили строгий выговор с сучьей формулировкой:

— Раньше всех в коммунизм хочешь проскочить?!».

Хотя потом Медунов возил к Майстренко зарубежные делегации, хвастался манежем: «Видите, это мы строили».

Рассказ о Майстренко, о рисоводческом племзаводе будет неполным, если не вспомнить о миллионе тонн кубанского риса, полученного в 1980 году, о чем до сих пор ходят разговоры. Одни смеются, другие злорадствуют, третьи плечами пожимают: вдруг и правда получили? А нашим зубоскалам и любителям лизнуть одно место только повод дай — целую кампанию развернут!

Цитируем одно из произведений конца девяностых годов, когда о «медуновщине» говорили только плохое.

«Медунов пообещал Леониду Ильичу Брежневу дать миллион тонн кубанского риса. Работа закипела, и в этот процесс быстро втянулись не только производители, но и работники бытового обслуживания, торговли, художники, композиторы и даже поэты. Всем нашлось место, а некоторые даже переусердствовали. Когда устроили выставку наглядных образцов, многие ахнули: на мужских трусах, сорочках и даже дамских сумочках красовалась крылатая надпись: «1 миллион тонн риса». Или просто миллион с нарисованной рисовой метелкой.

На славу потрудились и композиторы. Они сочинили лихую песню, где слово «миллион» удачно вытанцовывалось и легко пелось (почти как пугачевское «миллион алых роз». — Ред.).

И все же: было или не было? Давайте послушаем не только очевидца, но и участника тех событий — заместителя директора Федерального научного центра риса (бывший ВНИИ риса) доктора сельскохозяйственных наук Виктора Савельевича Ковалева:

«Год 1980-й для риса был очень неудачный. Я занимал должность научного сотрудника НИИ, и мы всем институтом ездили на помощь рисоводам в ОПХ «Красное» Красноармейского района. Переворачивали валки. Только перевернули — опять дождь пошел. И так каждые три-пять дней. У нас был зам по науке. Здоровенный дядька! Так он два держака на вилах сломал, пока работал. Ждали — деваться некуда.

Комбайнов нагнали уйму — со всего края. Мобилизовали все силы. Молотили валки с повышенной влажностью зерна. Один раз комбайн прошел, вымолотил, что смог. Через некоторое время, когда метелка чуть-чуть подсыхала, второй раз заходил агрегат в загонку. Потому что масса у сорта Краснодарский 424 была большая, и за один проход комбайн не мог вымолотить. И за второй раз дополнительно получали три-пять, а то и девять центнеров риса.

Полагаю, что миллион тонн все-таки был. И вот почему. В тот злопамятный (потому что тяжелый) год под белое зерно отвели 93 процента всей рисовой системы: 219,5 тысячи гектаров из 231 тысячи. Почти все люцерновые поля вспахали!

С высоты сегодняшнего дня скажу одно: это была авантюра, никому, кроме Медунова и Брежнева, не нужная и пагубная затея. Геннадий Алексеевич Романенко, который в 1969—1978 годах возглавлял ВНИИ риса, а в 1980-м был заведующим отделом экономики и организации сельскохозяйственного производства Краснодарского НИИ сельского хозяйства имени П.П. Лукьяненко, резко выступил против медуновской затеи, предупредив первого секретаря о пагубных последствиях. Но кто его послушает? Даешь миллион — и никаких гвоздей!

А негативные последствия проявились уже на следующий год, когда засеяли, по-моему, 178 тысяч гектаров и намолотили где-то 600 тысяч тонн риса. Причем существенно увеличились объемы краснозерных форм, а посевы сорняками были забиты.

Хороший урок, думаю, получили все».

Прав Виктор Савельевич. Урок хороший. Но лучше, чтобы такие уроки не повторялись. Что касается роли и участия в миллионной эпопее А.И. Майстренко, то и он был категорически против волюнтаристского партийного решения. «Пощадите землю», — говорил директор. Но и к его голосу никто не прислушался. Посеяли сколько приказали и намолотили около 40 тысяч тонн белого зерна.

О Майстренко-руководителе многое сказано. Великолепный организатор. Стратег. Самородок. Не случайно сюда высокие гости частенько наведывались. О визите Л.И. Брежнева есть такие воспоминания:

«Леонид Ильич хотел в кабинете директора совхоза закурить. Стали искать пепельницу. Алексей Исаевич сказал строго:

— У нас не курят.

И Брежнев почти испуганно спрятал сигарету. Уезжая из хозяйства, генсек долго обнимал Майстренко и говорил:

— Леша, если тебя кто обижать вздумает — вот мой прямой телефон (сказал шепотом на ухо). Звони, и тот, кто будет обижать, не жилец.

А Медунов рядом стоял. И потом опасался этого прямого брежневского телефона. В открытую против Деда не играл. А «гонцов» в хозяйство часто посылал, и те уговаривали Майстренко уйти. Не нужны были Медунову люди, слава о которых выше должности первого секретаря крайкома партии.

Алексею Исаевичу это надоело, и как-то он спросил у Медунова (на ты!) при большом стечении народа:

— Ты хочешь, чтобы я ушел?

Медунов растерялся.

— Что ты, Леша?! Ни в коем случае.

— Так, значит, гонцов больше не будет?

— Не будет, — пообещал первый секретарь.

Уже потом, находясь на пенсии в Москве, Сергей Федорович скажет сыну А.И. Майстренко, Алексею Алексеевичу:

— Я к твоему отцу не всегда добр был. Пусть зла не помнит».

В принципе, Алексей Исаевич был обласкан властью. Звание Героя Социалистического Труда ему присвоили в 1966 году. Лауреатом Государственной премии он стал в 1977-м. В копилке наград — два ордена Ленина, три — Трудового Красного Знамени, орден Октябрьской Революции, Дружбы народов, «Знак Почета».

Но самая большая награда — любовь кубанцев, тех, кто с ним рядом жил, работал, страдал. Когда хоронили Деда (умер 30 марта 1990 года), старый казак неожиданно попросил слова:

— Ты не бойся, Исаевич, мы и без тебя будем стараться не посрамиться. Только бы имя нам твое присвоили. И чтобы без канители. Ты же не Жданов и не Ворошилов — назад именовать не будут.

Имя присвоили. Решением исполкома Краснодарского краевого Совета народных депутатов за номером 21 от 10 января 1991 года, которое подписал тогдашний председатель крайисполкома Николай Иванович Горовой. Госплемзавод «Красноармейский» до сих пор его носит с гордостью.

Хозяйство после ухода в мир иной А.И. Майстренко не утратило передовых позиций. Семнадцать лет его возглавлял доктор сельскохозяйственных наук В.В. Прокопенко. В лихие девяностые, когда в стране шли бесконечные реформы, Валерию Васильевичу удалось, несмотря на огромные трудности, сохранить основные средства, пашню, коллектив и государственный статус племзавода.

Сегодня у руля прославленного коллектива стоит Герой труда Кубани доктор сельскохозяйственных наук Сергей Владимирович Кизинёк, за плечами которого большой опыт управления. С его приходом продолжилась дальнейшая модернизация животноводческих ферм. Отрасль переведена на новые принципы доения, кормления, содержания дойного стада. Что касается урожайности риса, то ниже 70 центнеров она редко когда опускается. В целом же РПЗ стабильно производит в лучшие годы до 50 тысяч тонн риса, пшеницы и ячменя.

…При жизни в Алексея Исаевича много камней бросали. А он только посмеивался. Из них и соорудил себе постамент. Дай Бог, чтобы он вечно стоял и не давал трещин.

А напоследок я скажу: какой же рассказ о Деде без анекдота?! Но это, пожалуй, будет даже быль. Когда хоронили Майстренко, одна женщина сказала:

— Надо же, лежит как живой. Так и кажется, сейчас встанет и всех разгонит с матерком.

Что ж, не любил он пышности и сборищ по любому поводу. И порой явно его не хватает. Был бы жив — разогнал бы не один десяток прохиндеев, взяточников. Спасибо самому лучшему Деду на свете за то, что хоть кого-то научил уму-разуму, что оставил после себя добрый след, который не смоют ни дожди, ни время. И пророческие слова: жизнь — это любовь.
Раздел : Кубань аграрная, Дата публикации : 2021-10-29 , Автор статьи : Федор БЕЗРУК