(Окончание. Начало в номере за 5 сентября 2019 года).

Вот эти восемь строк, которым по праву принадлежит почетное место в антологии лучших стихотворений военных лет, которые так близки нашему сердцу:

Не той, что из сказок,

не той, что с пеленок,

Не той, что была

 по учебникам

пройдена,

А той, что пылала

в глазах воспаленных,

А той, что рыдала, —

запомнил я Родину.

И вижу ее, накануне

победы,

Не каменной,

 бронзовой,

славой увенчанной,

И очи проплакавшей,

идя сквозь беды.

Все снесшей,

 все вынесшей

русскою женщиной.

В очерке «Гулькевичи — Берлин» Константин Симонов рассказал о том, как по вечерам заходил в дома жителей, из которых угнали на работу в Германию шестнадцати-семнадцатилетних подростков, сыновей и дочерей.

«Я шел из дома в дом, — пишет писатель, — и через два в третьем пустовала кровать, и лишившиеся своих детей матери с сухими, давно выплакавшими все слезы глазами рассказывали мне о том, как уводили в рабство их детей. И была в этих рассказах безысходная тоска, напоминавшая о далеких диких временах татарского ига, о Батыевом нашествии, о несчастных полонянках, которых безжалостно волокли по степи за своими конями насильники…».

Из Гулькевичей ушло на Берлин несколько поездов с награбленным у граждан и организаций имуществом. В двух из них в прицепных вагонах вывезли несколько десятков подростков. В памяти гулькевичан они остались как «поезда рабов».

Во фронтовых дневниках Константина Симонова есть и другие записи, относящиеся к Гулькевичам: «…Кузьма Осипович Пантелеев, бывший партизан Гражданской войны, из-за ранения не мог уйти со своими. Работал при немцах санитаром в больнице под чужим именем. …Когда немцы перед уходом заминировали больницу, хотели взорвать, он перерубил провод топором».

12 февраля 1943 года, на рассвете, Константин Симонов с фотокорреспондентом «Красной звезды» Халипом въезжает в Краснодар вслед за освобождавшими его войсками.

«Мосты взорваны… Халип беспрерывно снимает. Добираемся до центра. На окраинах еще бьют орудия. Где-то за квартал, за два винтовочные выстрелы и очереди. Город изуродован бомбежками старыми и новыми, обстрелом, взрывами и пожарами. Но улицы все равно полны встречающих армию людей… В руках у людей несколько флагов — красных, сохраненных под страхом смерти».

Обо всем увиденном и услышанном в это время в городе писатель пишет очерк «Краснодар».

14 февраля Константин Симонов получает из редакции указание перебраться к Ростову на Южный фронт и на автомобиле через стык двух фронтов отправляется в путь по февральским раскисшим дорогам. Ехали два дня, чтобы скоротать время, стал сочинять стихи. Было холодно, писать не хотелось, и Константин Симонов сочинял их по памяти. Когда подъехали к Батайску, стихи, известные теперь как «Песня корреспондента», были готовы.

Как знать, будь кубанские дороги того времени более благоустроенными, родились бы именно на Кубани эти лихие строки: «От Москвы до Бреста нет такого места, где бы не скитались мы в пыли…»

Так закончился третий период фронтового знакомства Константина Симонова с Кубанью.

Прошли годы, почти тридцать лет. В 1971 году редактор гулькевичской газеты «Прикубанская искра», один из старейших журналистов Кубани Евгений Михайлович Ересько, обратился к Константину Симонову с просьбой приехать на Кубань, посмотреть на возрожденные после страшной войны ее ухоженные земли, города, станицы и хутора. Встретиться с героями его военных очерков. Ответ пришел быстро. Константин Симонов сообщил, что хорошо помнит Кубань военной поры и обязательно приедет на два-три дня.

Май 1971 года. Просторный зал Гулькевичского Дворца культуры так и не смог вместить всех желающих. Казалось, все население небольшого кубанского города стремилось попасть сюда. Что же так взволновало и убеленных сединой ветеранов, и непоседливых школьников? Все они спешили увидеть и послушать известного в стране и далеко за ее пределами Константина Симонова.

Зал уже давно был переполнен, а люди все подходили, становились в проходах, толпились у открытых дверей, собирались на площади у Дворца культуры.

И вот он вышел на сцену зала. Гром оваций заполнил теперь и все оставшееся в нем пространство. Высокий, не по годам стройный, в легком сером костюме, он стоял, благодарно прижав руки к груди, чуть наклонив вперед голову с короткими седыми волосами. Ласково и внимательно всматривались в зал чуть печальные, так много повидавшие на своем веку симоновские глаза.

После кратких официальных приветствий он прошел к трибуне и сказал: «Я постараюсь ответить на все вопросы, но прежде всего я хочу прочитать одно стихотворение». И стал читать «Не той, что из сказки…». Зал замер. Тихий, чуть картавый голос Симонова зримо создавал образ Родины военной поры, в котором она вставала во весь рост в своем скорбном и ге-роическом облике. Симонов закончил читать и добавил, теперь уж совсем потрясенным слушателям: «Когда я писал это стихотворение, я вспоминал женщину из Гулькевичей. Ее имени нет здесь, но вспоминал я именно ее — Марию Ивановну Новикову, у которой я квартировал в 1943 году на улице Школьной».

И все присутствовавшие в зале поняли, что они стали свидетелями очень важного события в жизни их города, своей жизни. Их землячка, простая женщина, которую многие знали или хотя бы видели, является реальным прообразом одного из лучших стихотворений советской военной лирики. Затем Константин Симонов стал вспоминать: «Когда мы входили в Гулькевичи в 1943 году, чувства наши были сложные. Радостно — от сознания, что бьем немца теперь мы. А не он нас. Драпает он, а не мы. Горько и печально — от картины страшных разрушений, от рассказов уцелевших жителей о зверствах фашистов. Такая огромная беда лежала на всех, что тот морозный, солнечный январский день казался черным. В жизни такое не бывает, чтобы день был черным, а в памяти, видимо, может быть».

Потом были стихи об ожиданиях, о верности, о разлуке. И, конечно, «Жди меня…»:

Как я выжил, будем

знать

Только мы с тобой, —

Просто ты умела

ждать

Как никто другой.

Пусть поверят сын

и мать

В то, что нет меня,

Пусть друзья устанут

ждать,

Сядут у огня,

Выпьют горькое вино

На помин души…

Жди. И с ними заодно

Выпить не спеши.

…Читал все, что просили. Обаяние творчества сливалось с обаянием личности гражданина и поэта. Равнодушных в зале не было. Долго продолжалась это незабываемая встреча.

Константин Симонов встречался со школьниками города, с рабочими на предприятиях. Исполком городского Совета депутатов трудящихся принял решение о присвоении писателю звания «Почетный гражданин города», и на одной из встреч ему были торжественно вручены удостоверение почетного гражданина и специальная лента.

Местный поэт Евгений Смык посвятил Константину Симонову стихи. Редакция газеты «Прикубанская искра» организовала встречу писателя с жителями города, о которых он писал в очерке «Гулькевичи — Берлин».

До последних дней жизни не порывал связей с Кубанью Константин Симонов. Представители из Гулькевичей бывали у него в Москве, а он еще раз приезжал в этот ставший ему близким кубанский город.

…На Кубани, как и по всей стране, свято чтят память Константина Симонова. Его именем названа бывшая Школьная улица в Гулькевичах. В 1983 году на доме, где он останавливался в 1943 году, установлена памятная доска. В местном музее ему посвящена отдельная экспозиция.

Писать о войне и о людях на войне нелегко. Особенно если, как говорил Лев Толстой — любимый писатель К.Симонова, «представлять фронтовую жизнь без прикрас в настоящем ее выражении — в крови, в страдании, в смерти».

Именно так, правдиво и сурово, без прикрас, писал военный писатель Константин Симонов. Именно поэтому так неразрывны память о народном подвиге в годы Великой Отечественной войны и творчестве Константина Симонова, посвятившего всю свою жизнь, отдавшего весь свой талант Родине, людям.

Сергей ПЛАТОНОВ.

Гулькевичи — Краснодар — Москва.
Раздел : Страницы истории, Дата публикации : 2019-09-12 , Автор статьи :