Главы новой книги. (Продолжение. Начало в номерах за 17, 24 марта c.г.).

Оборонительные позиции на Перекопе. Восемьдесят казаков, около десятка бойцов «Беркута» с автоматами. С украинской стороны в зоне прямой видимости бандеровцы, вооруженные до зубов. Сам факт неожиданно быстрого занятия Перекопа и блокирования поста ДПС, вероятно, остудил головы нацистских молодчиков. казаков, около десятка бойцов «Беркута» с автоматами. С украинской стороны в зоне прямой видимости бандеровцы, вооруженные до зубов. В бинокли и прицелы СВД боевики «Правого сектора» видели кубанки казаков, лежавших в окопах. Было ли у них оружие, они не знали. Напряженная ситуация затягивалась…

Утром 1 марта первый заместитель войскового атамана Николай Перваков с офицерами штаба флота доставили столь долгожданное оружие. Моряки привезли также полевую кухню, палатки, печки-буржуйки, кое-что из теплой одежды. Вспоминает (теперь с улыбкой) Николай Перваков казус в штабе, где он тогда находился:

— Военные буржуйки завезли, а дымовые трубы забыли. Казаки затопили печки, а весь дым в палатке. Тут же при мне зам по тылу дал команду доставить трубы, а расстояние-то между Севастополем и Перекопом — 280 километров. Я позвонил. Говорю: ребята, терпите, трубы вам повезли. На следующий день казаки, весь день стоящие на сильном ветру, смогли хотя бы немного обогреться. Продукты тогда уже были на исходе, но местные жители несли кто что мог. Так было на всех позициях, занятых казаками.

…К Перекопу стала стягиваться бронетехника, реактивные установки, живая сила. Первый же залп «Градов» мог стереть все живое на Перекопе. — Перекоп менее всего был защищен, поэтому я принял решение укрепить позиции, — рассказывает есаул Сергей Гричаненко. — Блокпост усилили БТР, оборудовали пулеметные гнезда. Вместе с ребятами из «Беркута» и местными жителями установили строительные блоки, выложив их так, чтобы машинам пришлось петлять, проезжая блокпост, а не двигаться по прямой. Бруствер выложили мешками с песком — чтобы отстреливаться. Изготовили «ежи», с помощью которых можно пробить шины. Протяженность поста — 200 метров. Автомобили запускали в зону досмотра и тщательно проверяли. Левый фланг мы заминировали. Растяжки устанавливали ночью, чтобы противник не обнаружил. У нас в отряде был минер, он с ноктовизором (прибор ночного видения) ползал по полю, расставляя растяжки. Благо гранат было много. Со стороны Сиваша располагалась электростанция со штатом вооруженных охранников. Как только мы стали оборудовать систему обороны, я пришел к ним и прямо предупредил: «Ребята, если с вашей стороны хоть один выстрел — всех положим. Вы поняли?». И это были не пустые слова. Тем самым обезопасил фланг, растянувшийся на пять километров, который, конечно, тяжело контролировать.

…Через какое-то время с украинской стороны послышался гул, шла большая колонна бронетехники. Сергей Гричаненко, как опытный командир, наладил заранее разведку, чтобы знать, с какими силами противника, возможно, придется столкнуться. Разведданные получал от одной семьи, живущей на украинской стороне и симпатизировавшей России. По телефону открыто докладывали, какая техника, сколько машин движется к границе. Кроме того, в отряде был крымчанин, не так давно переехавший на Кубань. Он выезжал на украинскую сторону, якобы по торговым делам, запоминал количество и места дислокации танков, БТР, артиллерийских орудий.

Несмотря на подавляющий перевес в живой силе и технике, украинские военные все же не решились пойти на штурм. Опоздай хотя бы на полдня Кубанское казачье войско развернуться на границе — неизвестно, чем бы все закончилось. Большой крови в Крыму не избежали бы точно.

Каждая ночь на Перекопе напряженная. Казаки слышали рев движущейся в их сторону бронетехники. По команде «К бою!» казаки занимали оборону по всему периметру защитных сооружений.

— Каждый из хлопцев знал свой сектор обстрела. Я заранее объяснял, в каком направлении вести огонь, — продолжает Сергей Гричаненко. — Более того, у всех были листки бумаги с нарисованным мною сектором обстрела. Постоянно проверял, насколько точно казаки уяснили направление огня. Это очень важно. Иначе в горячке боя так случится, что все сосредоточат огонь по одной и той же цели, не обращая внимания на другие. А это, поверьте, чревато прорывом обороны. Стоит подпустить врага на дистанцию броска гранаты — и тогда позицию удержать очень трудно. У нас было несколько пулеметов, защищавших фланги. Для них заранее оборудованы запасные огневые точки. Технику противника могли остановить гранатометчики. В отряде были хлопцы, служившие в армии, отлично владевшие стрельбой из РПГ. Как только колонна техники двигалась в нашу сторону, я вкручивал запалы в гранаты и раздавал каждому казаку по пять «эфок». Холод, дождь, ветер. Мы в окопах наготове в ожидании атаки. Нервы, естественно, на пределе. Мысль одна, как приказ, — не пропустить! И так — каждую ночь... Колонна неприятельской техники, не достигнув наших позиций, вдруг сворачивала и двигалась уже в сторону Турецкого вала. Затем разворачивалась и шла обратно. Думаю, противник пытался психологически воздействовать, наблюдая за казачьей реакцией: побежим мы или будем держать оборону?

Приехал атаман ККВ, проверил боевые позиции и обратил внимание на правый фланг — уязвимое место — примерно метров 100—150 между заливом Сиваш и последней позицией казаков.

Противник мог скрытно приблизиться к нашим позициям и броском занять часть окопов. Сергей, рекогносцируя, облазил участок вдоль и поперек. Нашел-таки удачные позиции для боевого охранения. Каждую ночь туда выставлялся дозор из нескольких казаков. Их боевая задача: заметив приближающегося противника, открыть огонь, после чего скрытно отойти на линию обороны.

С украинского блокпоста, находившегося на расстоянии 800 метров, каждую ночь в сторону занявших оборону казаков велась стрельба из стрелкового оружия. На беспокоящий огонь казаки благоразумно не отвечали.

— Войсковой атаман, совещаясь на Чонгаре, предупреждал нас о возможных провокациях украинских боевиков. Задача: открывать огонь на поражение только в случае атаки вооруженного противника.

Но были и другие противники, по которым казаки все же открывали огонь. Это беспилотники, следившие за нашими оборонительными рубежами.

— Стою с ребятами из «Беркута», смотрю, что-то летит. До этого никогда не видел беспилотника. Сначала принял его за птицу. Пригляделся — вижу: не птица, а какой-то аппарат. Летит на небольшой высоте и движется целенаправленно, будто что-то выслеживает. Кричу казакам: «Огонь по беспилотнику!». Хлопцы — за автоматы и мгновенно его сбили.

А однажды в обороне едва не случилась трагедия. Ночью казаки заметили автобус, двигавшийся на большой скорости. Дозор, выдвинутый от блокпоста на сто метров, открыл огонь в воздух. По счастью, Сергей Гричаненко, увидев в автобусе мирных людей, быстро оценил обстановку и приказал прекратить огонь. Пассажирский ЛАЗ, не сбавляя скорости, врезался в ограждение блокпоста. Как оказалось, водитель-наркоман вез вахту на электростанцию. Парня в неадекватном состоянии вытащили за шкирку и передали спецслужбам. Был ли он обычным наркоманом или завербованным СБУ агентом, неизвестно. Если бы в тот момент пролилась кровь невинных людей, то западные СМИ тут же раструбили бы на весь мир о зверствах казаков, убивающих мирное население. Да и в Крыму гибель граждан могла бы осложнить обстановку.

Не решившись штурмовать границу, где стояли казаки и бойцы отряда «Беркут», агрессоры из Киева сменили тактику. Крым было решено взорвать изнутри. Практически каждую ночь на Перекопе задерживали людей с Майдана.

— Часть из них была вообще в неадекватном состоянии, — вспоминают казаки. — У 16—17-летних юношей и девушек с наколками «небесной сотни» изымали наркотики. Проспавшись в импровизированной камере предварительного заключения и придя в себя, они с трудом соображали, где находятся. При досмотре автомобилей, двигавшихся с украинской стороны, казаки и беркутовцы неоднократно изымали автоматы, винтовки, пистолеты, взрывчатые вещества.

Боевые будни, готовность отразить атаки украинских воинских подразделений и бандеровцев, ежеминутное ожидание выстрелов при досмотре автомобилей — все это было. Но вместе с тем были и высокие человеческие чувства, не показное, а истинное братство, готовность защитить грудью товарища.

Повествует Сергей Гричаненко:

— В отряде было два казака лет под семьдесят — Алексей Алексеевич Моргунов и Алексей Николаевич Писанов. Они ночью поддерживали огонь в печках, так как у казаков, сменившихся с боевого дежурства, практически не было сил. Я замыслил было отправить ветеранов в Симферополь на охрану правительственных зданий. Так один из них с обидой говорит: «Если отправите, обижусь на всю жизнь. Будем с вами до конца. Только определите задачу и место, где мы должны находиться во время боя». Так вот в случае тревоги пожилые станичники должны занять позицию поблизости от БТР, с ними один пулеметчик. Если на передовой казаки не удержатся, то станут отходить к ним.

— Один из стариков просит: «Братцы, если вдруг придется отступать, нас-то не бросайте. Мы ведь старые, бегать сил нет. Так что будем вместе стоять насмерть». Меня до глубины души это тронуло, — признался мужественный Сергей Гричаненко.

…До референдума оставались считанные дни. Ситуация накалялась. Однажды к блокпосту Перекоп подъехали четыре автобуса. В салоне офицеры украинской армии и спецназа, крепкие люди в штатском. Командира блокпоста Сергея Гричаненко срочно вызвали на переговоры. Один из украинских представителей безапелляционно заявил: «Мы миссия ОБСЕ, с нами представители 56 стран, мы должны проехать на территорию Крыма, захваченную русскими войсками, для подготовки доклада в Европарламенте». Кто на самом деле входил в состав делегации, неизвестно. В то время украинские националисты пытались перевозить оружие в Крым в фурах, груженных продуктами, бытовой техникой, в почтовых машинах.

Гричаненко, сославшись на неоднократные обстрелы автотранспорта на Перекопе боевиками «Правого сектора», запретил проезд, поскольку он не гарантирует безопасность миссии. Из автобуса вышли два украинских генерала, потребовали пропустить представителей ОБСЕ. Старший отряда «Беркут» узнал одного из них. Именно он командовал спецподразделением на Майдане, а затем, переметнувшись в другой лагерь, бросил отряд на растерзание толпы.

Ближе к дате проведения референдума в Крым стягивались подразделения Российской Армии. В одну из ночей на Перекоп прибыла штабная группа.

— Меня разбудили, говорят: подъехали бронемашины «Тигр». Генерал вызывает старшего блокпоста. Вижу — действительно генерал. Я представился. Он спрашивает: «На карте можешь показать обстановку?». Я служил в войсковой разведке, карту, разумеется, читать умею, поэтому все показал. Где стоим мы, где установили растяжки, где дислоцируются украинские боевики, назвал их численность, типы бронетехники и артиллерии. Было видно, что генерал доволен докладом. Спросил участливо: «Командир, сможешь еще два дня продержаться? Раньше мы не успеем подтянуть личный состав и технику. Обещаю, через двое суток будем на месте. Займем позиции за вами». Я четко заверил: «Продержимся столько, сколько потребуется».

Уже после референдума, 18 марта, казаков сменил воинский батальон. Солдаты дивились мужеству казаков, в одиночку защищавших Перекоп почти три недели. У военнослужащих было несколько десятков новых БТР-90, а у казаков и беркутовцев — всего лишь один бронетранспортер устаревшей модели. Солдаты попросили сфотографироваться с казаками на память.

— Командир отряда сказал: «Мы и раньше казаков уважали, а теперь преклоняемся. Вы — настоящие воины!».

Действительно, казаки не дрогнули, не сломались, устояли, несмотря на многократное превосходство противника в технике и живой силе. И наяву защитили жителей Крыма от кровавой вакханалии, которую позже Киев развернет в Донецкой и Луганской областях.

(Продолжение в следующий четверг).
Раздел : Кубанские казаки, Дата публикации : 2016-03-31 , Автор статьи :