ТОЧКА ЗРЕНИЯ ГРАЖДАНИНА. В декабре мы отметим 20-летие действующей российской Конституции. Всего в истории нашей страны за княжеский, царский, императорский, советский и республиканский периоды принято семь основных законов. Первый разработал Михаил Сперанский. В феврале 1832 года он был объявлен манифестом императора Николая I. Второй — в апреле 1906 года на основе манифеста Николая II от 17 октября 1905 года. Третий — ленинский, в 1918 году. Тогда же впервые Основной закон был назван Конституцией. Затем были советские Конституции 1924, 1936 и 1978 годов. С 12 декабря 1993 года действует ельцинская.

Так что же такое Конституция? Формально мы знаем о ней все или почти все. Но по сути — не очень многое. Грядущее 20-летие дает повод для еще одной оценки этого на самом деле непростого политико-правового документа. При этом никогда не было такого, чтобы политики и юристы сходились в оценках. Практически все политики, кроме тех, кто ее разрабатывал и предлагал обществу, костерят документ в хвост и в гриву. Юристы обычно копаются в деталях статей, но также делятся на тех, кто видит одни достоинства, и тех, кто не видит их в упор.

Вначале дадим слово предкам. Английский философ Томас Гоббс писал в XVII веке: законы делятся на основные и неосновные. К основным законам философ отнес такие, отмена или чрезмерное изменение которых приводит к распаду государства. Основные законы прежде всего должны определять право верховного правителя (монарха или высшего собрания) делать ВСЁ, что он сочтет необходимым в интересах государства и подвластного народа. Неосновными являются законы, упразднение которых не влечет распада государства. Например, закон об отношениях подданных между собой. Так впервые и довольно просто объяснял Гоббс суть деления законов на основные и неосновные. Как видим, в это время понятие «конституция» не употреблялось. В конце XVIII века почти одновременно появились две республиканские конституции: американская и французская. Отношение к ним в самодержавной России было крайне негативным.

Теперь слово нашим деятелям. Константин Победоносцев, российский юрист и государственный деятель, обер-прокурор Синода, консерватор: «Конституции, существующие в Западной Европе, есть орудие всякой неправды, источник всякой интриги. Величайшее зло конституционного порядка состоит в образовании министерств на партийных началах. Вместо неограниченной власти монарха мы получим неограниченную власть парламента с той разницей, что в лице монарха можно представить себе единство разумной воли, а в парламенте такого единства быть не может, ибо все зависит от случайности». Видимо, он предугадывал появление процесса «среднекнопочного» голосования в современных парламентах. Начало ХХ века. Сергей Витте, председатель кабинета министров Российской империи: «Конституция — это великая ложь нашего времени». Далее он указывал, что в условиях разноязычности и разноплеменности она может привести к разложению государственного строя и управления. В 1905 году либерал пошел еще дальше и выступил против земских учреждений, доказывая, что это может привести… к конституции(!). К.Победоносцев и С.Витте после монарха были высшими должностными лицами империи, и неудивительно, что при таком их отношении к институту конституции она в современной форме в то время так и не появилась.

Тогда же Владимир Ленин: «Современные конституции буржуазных государств фиктивные, так как их содержание и действительность всегда расходятся (не совпадают). Во-первых, потому, что они маскируют истинное положение классов. Во-вторых, жизнь меняется беспрестанно, и чем подробнее расписана она в нормах основного закона, тем больше она с ними расходится. Поэтому и мы не будем писать конституцию на веки вечные».

Иосиф Сталин в полемике с Лениным: «Конституционное положение о самоопределении наций, вплоть до отделения, при некоторых обстоятельствах может стать причиной разрушения государства». Теперь мы знаем, что таким «некоторым обстоятельством» в СССР стала безответственная фигура Горбачева.

Первые советские Конституции закрепляли диктатуру пролетариата, марксистcко-ленинскую идеологию отрицания частной собственности, запрещения наемного труда в интересах отдельных личностей и руководящую роль компартии. Правда, в последней Конституции СССР 1978 года упоминание о диктатуре пролетариата законодатель убрал.

В словаре С.Ожегова сказано кратко: «Конституция — основной закон государства». И точка. Юристы, как всегда, многословны и дают определение обширнее. В Юридической энциклопедии записано, что «конституция (основной закон) определяет основы политической, экономической, правовой систем государства, а также правовой статус личности».

В общественном сознании закрепились и другие оценки Конституции: одна воспринимается как собрание норм, закрепляющих всю несправедливость права сильного, унаследованного страной за всю ее историю («У сильного всегда бессильный виноват»). Как правило, историю сложную и кровавую. Конституция — это фикция, фиговый листок, прикрывающий срам власти. И, наконец, конституция — это идеальный (желаемый) проект государственного и общественного устройства страны, которому никогда не суждено стать реальностью. На наш взгляд, заслуживают рассмотрения и такие образы: конституция — это своеобразные берега реки под названием жизнь, и когда они перестают сдерживать ее напор, образуется новое русло или наступает половодье (анархия); конституция — посох, который помогает выживать простым людям, или вериги, которые стесняют жизнь власть имущим. Выбирайте, кому что подходит. Хотя культурные берега надежнее и прочнее всех других. Но до них еще надо дожить. И все же большинство современных государств без конституции как свода норм-принципов пока не обходятся.

Почти все конституции замешены на крови. Наша — не исключение. Она обильно окрашена кровью жертв октябрьской контрреволюции 1993 года. Вспомним, какая обстановка сложилась в тот период. Простые граждане по призыву Х чрезвычайного Съезда народных депутатов попытались отчаянно защититься от ельцинской компрадорской клики и теневых дельцов, упорно рвущихся к неограниченной власти и богатствам страны. К возможности грабить народ на свету, «по закону». Оттого и кровь, и несколько сотен жертв. Но победили хапуги. И через два месяца, в спешке, их кровавый успех был освящен лукавой Конституцией. По иронии Провидения, ее главным разработчиком являлся подручный ельцинский юрист по фамилии Шахрай, что в переводе на русский означает «плут, мошенник».

В преамбуле Конституции, в статьях ее первого раздела торжественно провозглашено, что Россия есть демократическое, правовое и социальное государство. Давайте посмотрим, насколько совпадают декларация и реальность.

Итак, двадцать лет как в ельцинско-шахрайской Конституции записано, что наше государство социальное, а минимальная зарплата составляет всего 5400 рублей (во Франции — 63000! В Дании заключенные получают ежемесячное пособие в размере 8000!). Неимущие россияне платят налог наравне с олигархами — 13 процентов, а закон против роскоши «демократическая» конституция принять не позволяет. В кризисной Греции пенсионеры получают пенсии вдвое большие, чем наши. Средняя пенсия российского ветерана в месяц составляет 10400 рублей при средней сумме коммунальной платежки (в том числе электроэнергия и связь) 3800 рублей. На одежду, питание, транспорт и медикаменты остается 6600 рублей, или 220 рублей (6 долларов) в день (в разоренной гражданской войной Камбодже — 1 доллар). И поэтому каждые шестнадцать из семнадцати российских пенсионеров живут в бедности. То есть за двадцать лет действия Основного закона мы еще ни одного дня не были социальным государством! А статьи 7 и 17 Конституции «гарантируют» достойную жизнь в старости. Недавно премьер Медведев, видимо, решил добавить в наш быт социальности и предложил ввести минимальные нормы потребления с оплатой по социальным тарифам сначала электроэнергии, а потом и других ресурсов. Так что с 2014 года мы станем страной нормированного (по минимуму) социального потребления (и при нашем климате точно сможем перегнать Великобританию по числу «зимних» смертей). По сверхминимуму — пожалуйста, но уже за другие деньги. Будем теперь, так сказать, социальным государством наоборот. Как говорится, Федот, да не тот. Если так, то что-то в нашей Конституции явно неладно и надо ее подправлять.

Как уже отмечено, за последнее столетие российской истории мы принимали семь Основных законов. Семь раз создавали и разрушали фундамент собственного дома-государства. И дважды до основания. Как будто вериги с себя сбрасывали. А потом срочно изобретали очередной Основной закон, словно убоявшись наступившего бездорожья-половодья, искали опору в виде нового посоха. Больше нашего «чудили» только французы. Наши заклятые друзья американцы уже более 200 лет обходятся одним вариантом. А такие же друзья англичане и вовсе живут без конституции. Благополучная Швейцария недавно (1999 год) приняла всего третий за 300 последних лет основной закон. При этом они не боятся вносить в «священный» текст необходимые поправки. Но и не злоупотребляют. В среднем одна поправка в год и на референдуме. Видимо, не совсем доверяют парламенту. Шведы, норвежцы и вовсе осторожничают. Поправка принимается одним составом парламента, а в действие вводится после ее подтверждения следующим составом. Мы же предпоследнюю российскую Конституцию (1978 года) двенадцать лет не трогали, а потом как с цепи сорвались. За 1990—1993 годы перекраивали более 300 (!) раз. И потому она и советский политический режим (государство Советов) так легко пали под натиском ельцинской контрреволюции в октябре 1993 года (не путать с развалом СССР).

Боясь как чумы социалистической (общественной) идеологии, дорвавшиеся до власти либералы-шахраи (либералы, как известно, сторонники абсолютной свободы) решили отказаться от этой и даже любой другой идеологии. И записали в статье 13 новой Конституции, что государство признает многопартийность, идеологическое многообразие и что никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной. Красиво, правда? Но свято место пусто не бывает. Нишу тут же заняли всякого рода бесы. А вот как решают эту проблему китайцы. В действующей ныне конституции 1982 года они записали: «Народы Китая действуют под руководством компартии… Система многопартийного сотрудничества и политических консультаций под руководством КПК будет долгое время существовать и развиваться». И далее: «Государство поддерживает идеологию социализма, патриотизма и интернационализма… идеологию добра и труда и борется с феодальной, буржуазной и прочими тлетворными идеологиями». Вот так — прямо и открыто. Без либерального лукавства. Мы же шарахнулись от жесткого тоталитаризма к анархии. И в идеологии и в многопартийности. Шахраи, они же авторы «священного» текста, явно не понимали и не понимают, что вакуум идеалов смертельно опасен для любого народа, а особенно для такого многонационального и многоконфессионального, народа-подростка в культурном отношении, как наш. Например, разве погрешили бы мы против исторической истины, если бы записали в Конституции, что православие есть духовная опора и официальная религия Российского государства? При том, что все население России сохраняет право на свободу вероисповедания. Норвежцы — самые зажиточные люди в мире — не побоялись и записали, что евангелическая-лютеранская религия является официальной религией государства. А мы побоялись и не записали. И что получили? С одной стороны, идеалы роскоши, безмерного потребления и презрения к «черноте», с другой — идеалы свободы нравов, религиозный экстремизм, насилие, наркоманию и преступность.

Человек по природе агрессивен. Для реального возникновения агрессии и ее крайнего проявления — ненависти и насилия — нужна обстановка, ситуация безыдейности и безнаказанности. И больше ничего! К сожалению, статья 13 Конституции 1993 года именно такое положение и гарантирует! Есть в Конституции и другие явно вредные, а то и опасные статьи, например 29, 31, 35, 49-я и другие. А таковых не должно быть ни одной. Ведь лукаво или неряшливо изложенные тексты конституции в зависимости от содержания политического режима на практике применяются совсем по-разному.

Так, пункт 1 статьи 29 закрепляет свободу слова, а пункт 2 этой же статьи ее практически устраняет, да еще и ставит под угрозу личную свободу ее приверженцев. Например, вы утверждаете, что быть богатым и здоровым лучше, чем бедным и больным. Вроде бы естественно. Но это противоречит пункту 2, где записано, что пропаганда социального превосходства запрещается. Вот вы уже и экстремист.

Статья 31 — это статья-провокатор. Попытаюсь объяснить почему. Каждый месяц, имеющий 31 день, в Москве и других городах можно заметить группы граждан с плакатами на тему свободы собраний. Как правило, они никому не мешают и ни на кого не нападают. Но их тут же хватает полиция и везет в участок, а потом в суд для наказания. Возникает естественный вопрос: за что? Ведь статья 31 шахрайско-ельцинской Конституции торжественно провозглашает, что «граждане Российской Федерации имеют право собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование». И точка. Если буквально следовать этому дозволению, то получается полная свобода. Но так не бывает и не должно быть. Без уведомления властей как минимум не обойтись. Иначе они не смогут обеспечить должный порядок в местах проведения таких публичных мероприятий и проконтролировать, насколько их цель соответствует публичному правопорядку.

Статья 31 также ничего не объясняет, как она действует для собраний во время избирательных кампаний и совещаний на производстве, в управе, в жэке и т.п. Они что, вообще вне закона? Но так не должно быть во вменяемом государстве. Например, немцы для этих целей учинили в конституции весьма разумную запись: «1. Все немцы имеют право собираться мирно и без оружия без уведомления или разрешения. 2. Для собраний вне помещений это право может быть ограничено законом или на основе закона». Заметили разницу? Под крышей — никаких уведомлений и разрешений. А вне помещений — ищи закон. В нашей статье-провокаторе на закон и намека нет. А в жизни он есть. Вопреки Конституции принят в 2004 году. Да еще в таком лукавом виде, из которого и не поймешь, какой порядок в нем установлен. Разрешительный или уведомительный. Если судить по практике, то разрешительный. Но Конституция говорит о безусловном праве свободы собраний. И получается, что именно с «позволения» закона и вопреки Конституции полиция дубасит любителей собраний. Можно, конечно, посоветовать гражданам прикрывать голову Конституцией. Однако неловко. Ведь в большинстве случаев они стараются и рискуют не только для себя. Но и для нас, пингвинов. Что делать? Дополнить текст статьи 31 фразой: «…в порядке, предусмотренном в законе». И все. Из статьи-провокатора она превратится в статью-регулятор.

Статья 35 говорит о необходимости предварительного и равноценного возмещения сносимого для государственных нужд имущества. Но что такое равноценность? Конституция не разъясняет. Посмотрим в законы. Тоже неясно. Есть понятия «справедливая оценка» или «обычная цена» (Налоговый и Таможенный кодексы) отчуждаемого имущества для государственных нужд. А понятия равноценности нет. В современной практике равноценность — это стоимость материала и местоположение (место, место и еще раз место). А справедливость — это все, в том числе и душевная привязанность собственника к месту и к самому имуществу. Это удобства и блага, получаемые от его использования. Это память о предках и об отце, которые создали это имущество. Это дух места расположения имущества. Как этому найти что-либо равноценное, если взамен предлагается имущество, как правило, у черта на куличках, куда можно добраться только на такси? Или стоимость предлагаемого в деньгах, которое при всей «доброте» власти не может быть равноценной. Говорят, бюджет не позволяет. И второе: можно ли назвать отчуждением для государственных нужд изъятие частного старого домика для строительства частного супермаркета или частного доходного дома? Или самого распрекрасного частного спортивного объекта? И даже частного детского сада или частной платной дороги? Что происходит сплошь и рядом, в том числе путем подмены понятия государственной нужды понятием общественного интереса, общего блага. Мол, не для себя же строится объект! Может, и нам записать так, как это сделали американцы: «Никакая частная собственность не будет отбираться для общественного пользования без справедливого вознаграждения».

О дублировании, неряшливости и легковесности некоторых положений Конституции. В статьях 45 и 46 практически дословно повторяются положения о защите прав и свобод человека и гражданина. Статья 49 говорит о том, что «неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого». Казалось бы, правильная запись. Сомнительной вина не бывает! Но почему не устранимые? Кем неустранимые? Насколько неустранимые? Запишите кратко и ясно: «Сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого». И никаких дебатов на следствии и в суде, которые на практике порождают усмотрение прокурора и судьи. И как следствие — почву для коррупции. А как можно было определить в статье 119, что судьями могут быть граждане, достигшие 25 лет? Ведь судья — это не просто юрист. Это, прежде всего, человек с большим профессиональным и житейским опытом. Ранее 40 лет таких найдется не много. Но Конституция пишется не для вундеркиндов!

В текстах статей 52 и 53 как синонимы употребляются понятия ущерба и вреда. Это не так. В главе седьмой «Судебная власть» явно необоснованно помещена статья о прокуратуре. Тогда почему в ней нет статьи об адвокатуре? И совсем неясно, по какому основанию в этой главе авторы расположили статью о Конституционном суде, который не обладает властными полномочиями и не является классическим органом судебной власти. Но самым коренным пороком нашего конституционного устройства является наличие двух центров исполнительной власти: президента и правительства, что приводит к той неразберихе в управлении страной, которую видно невооруженным глазом.

И это далеко не все примеры положений Конституции России, требующих срочных или недалеких по времени поправок. И делать это придется, несмотря на сопротивление добросовестных и не очень противников ее изменений.

Итак, конституция — это не только посох или вериги! Левый радикал скажет: любая конституция — это фиговый листок, который по-настоящему ничего не гарантирует. Что это давняя придумка идеологов буржуазии для защиты ее интересов от уходящего класса феодалов и неизбежных грядущих требований трудовых классов. Это дымовая завеса, прикрытие, которое создается деклассированными (нетрудовой интеллигенцией) слоями для обеспечения собственного прокорма со стола буржуазии на ниве культуры и искусства. Умеренный человек будет добросовестно доказывать, что конституция есть фундамент государства. Правый радикал не согласится ни с первым, ни со вторым утверждением и объявит конституцию гарантом и хранилищем свобод и прав человека. И все будут правы и не правы. Из-за двойственной природы этого акта. Потому что он и правовой, и политический одновременно. И чем больше в нем политики, тем он более походит на партийную программу, которая, по большому счету, ничего не гарантирует...

Сергей ВЛАДИМИРОВ.
Раздел : Общество, Дата публикации : 2013-12-05 , Автор статьи :