В Москве стоял славный мартовский денек. После длительной непогоды все предвещало долгожданную весну. Настроение было отличное, ибо Бог послал мне встречу с необыкновенным, удивительным и талантливым человеком. По заслугам он самый титулованный артист нашей страны и, можно без преувеличения сказать, легенда отечественной эстрады — народный артист Советского Союза Иосиф Давыдович Кобзон.

Представьте, за всю героическую историю Москвы он избран двадцать четвертым почетным гражданином столицы. Такая же честь оказана ему многими городами стран ближнего и дальнего зарубежья, разумеется и России. И, что мне особенно приятно, моего родного города Краснодара.

Мэтр российской эстрады, одетый, как говорится, с иголочки, в темно-синем костюме, шикарном фирменном галстуке с крупным узлом, подтянутый и собранный, встретил просто и приветливо. Пригласил в просторную, изящно обставленную гостиную и сразу же стал расспрашивать о Краснодаре, о своих друзьях, знакомых по искусству. Я выбрала момент и преподнесла ему свои новые книги «Казацкие сказки» и «Кубанские сказки», за которые только что получила Всероссийскую премию имени русского писателя-сказочника Петра Ершова. Артист попросил надписать на память, что я с удовольствием и сделала: «Внукам Иосифа Давыдовича Кобзона, чтобы всегда помнили и пели песни мудрого и великого деда Иосифа, который своим творчеством помог нам выжить не только в трудные годы смуты, но и сейчас поддерживает в нас любовь к жизни, к своему Отечеству».

Иосиф Давыдович внимательно, неспешно прочел вслух, и по его улыбке я поняла: пожелание понравилось.

— Ваш подарок принимаю от души. Молодец, что не забываете творчество предков, это похвально. Спасибо! Ваши сказки, Таня, передам внукам, они их будут читать с удовольствием, но сначала почитаю сам.

— У меня в сказках кубанский говор, суржик называется... Поймут ли внуки?

— Еще как и поймут! Я хоть и еврей, но родился в Украине, в Донецкой области, в городе Часов Яр... Украинский знаю, разберемся...

— Вы размовляете украинской мовою...

— Як шо ни проси, зараз...

Мы немного побалагурили. Не долго думая я вытащила из пакета сувенирную бутылку водки. И без того круглые глаза Иосифа Давыдовича, не ожидавшего такого поворота событий, стали с кофейные блюдечки.

— Не понял... А это зачем, Татьяна?

— Это на помин души нашего общего друга раба Божьего Григория Федоровича Пономаренко. Помяните со своими друзьями...

— Так, может... — Иосиф Давыдович решительно взял в руки бутылку. — Но я теперь, к сожалению, не пью...

— Это символически. Может быть, Григорий Федорович сейчас смотрит на нас с небес и радуется, что мы о нем помним.

— А я Гришу никогда и не забывал. Он для меня всегда живой. Очень светлая душа. Его песни я пою с особой теплотой, потому что они излучают свет души, так необходимый нам всем.

—Я считаю, что люди не случайно встречаются на земле. Иосиф Давыдович, а где произошла ваша встреча с Пономаренко?

— На Дальнем Востоке, в Хабаровском крае. На фестивале. Тогда, если помните, во всех концах бывшего Советского Союза проводились фестивали советской песни. Хорошие, нужные были мероприятия, да... — Иосиф Давыдович тяжко вздохнул. — Так вот на послеконцертных посиделках мы и разговорились с Пономаренко. И надо же так, сразу подружились. Стали встречаться в Москве, других городах, на различных ответственных мероприятиях. С Гришей всегда было легко и весело, и в дружбе и в творчестве. Любил он пошутить и анекдот к месту рассказать, пофилософствовать и рюмку-другую пропустить в хорошей компании. Легкий на подъем был... Этакий, в лучшем смысле слова, разгульный баянист. Он мне всегда чем-то Есенина напоминал. Это уже потом Гриша, в последний свой период, как я его называю, краснодарский, стал прихварывать, жаловаться, что уже и «гармоза», так он называл баян, держать ему тяжело. А я ему говорю: Гриша, а зачем держать «гармоза»? Записывай все на магнитофон. А он нет... Так до конца жизни и держал свои любимые «гармоза». Да и жизнь сами знаете как иной раз поворачивается. Вот, скажем, у моего дружка Гришеньки...

— Иосиф Давыдович, вас связывала с композитором Пономаренко не только человеческая, но и творческая дружба. Благодаря вашему содружеству зазвучали со сцены прекрасные есенинский и блоковский циклы. И вы были первый, кому эти уникальные произведения показал Григорий Федорович.

— Да... Помню, как прилетел ко мне Гриша из Краснодара. Явился с полной корзиной шикарной кубанской черешни, а на плече «гармоза». Не успели обняться, поцеловаться, а он тут же ремни баяна решительно закидывает на плечи и говорит: слушай, Иосиф! И полились песни на стихи Есенина: «Русь моя», «Отговорила роща золотая», «Не жалею, не зову, не плачу», «Выткался на озере»... Гриша поет, а я ему подпеваю и думаю: ну и талантище ты, Григорий, ведь в десятку, чертяка эдакий, попал! Это же надо так слиться воедино... Пономаренко и безумно русский поэт Есенин! Думаю, как же они здорово понимают друг друга и чувствуют! Абсолютно похожие, одинаковые. Есенин мой любимый поэт, и я почти все его стихи знаю на память. Еще с юности запоминал и слова в блокнот записывал, да это мы тогда все делали, пока не стали Есенина легально издавать, а то же он был у нас одно время запрещенным поэтом. А еще очень люблю есенинскую песню «Пускай ты выпита другим...». Не знаю в каком, трезвом или не очень состоянии она написана и Есениным и Пономаренко, но только считаю, что такой всплеск души нельзя написать в нормальном состоянии, это точно! Когда я исполняю или слушаю «Пускай ты выпита другим...», не знаю почему, но мне всегда кажется, что она написана сегодня...

— Интересно. А дальше как все сложилось?..

— Закончили мы с Гришей петь, а он поспешно снял «гармоза» и говорит: «Запишешь?». Я даже растерялся... А потом и говорю: «Гриша, а Гриша, как ты считаешь? Русский композитор Пономаренко, стихи русского поэта Есенина, а поет еврей Кобзон? Оно тебе надо?». Смотрю, а он не на шутку рассердился, насупился и кричит: «Так ты будешь или не будешь записывать?». Я твердо отвечаю: «Нет, Гриша. Петь буду, а записывать не буду». Тогда Григорий категорически произносит: «Если ты не согласен, то я это никому не буду давать и сейчас порву клавир». И берет в руки ноты... Вид у него был решительный, в глазах полыхнул огонь. Таким я его еще не видел. Ох, думаю, порвет Гриша сейчас ноты! И согласился. Мы быстро записали цикл на пластинку на фирме «Мелодия». Ведь работалось с Гришей очень весело и просто, и когда у нас особенно хорошо получалось, он становился таким восхищенным, как ребенок радовался, что звучит его музыка. Кстати, он никогда не обижался, если не объявляли, что он автор песни. Говорил: пусть поют. И был счастлив. Улыбка не сходила с его лица, когда слушал свои песни, такой был счастливый, добродушный, словно слушал чужие мелодии, чужие песни и радовался тому, что написал.

— А потом началась работа над блоковским циклом. Я не ошибаюсь?

— Все правильно. Потом мы успешно записали блоковский цикл, который я считаю вершиной творчества Пономаренко, хотя люблю все, что он написал. Каждая песня Гриши, какую ни возьми, — это жемчужина из его песенного ожерелья. Композитора Пономаренко любили и всегда будут любить в России и не только. За пятьдесят один год моей сценической деятельности на эстраде я перепел много хороших песен разных прекрасных композиторов. Но для меня всегда эталоном единения музыки и стиха являлась песня «Журавли» Яна Френкеля и Расула Гамзатова. Такие же замечательные совпадения есть только у Пономаренко. Ярчайший пример — песня «Дай, Джим, на счастье лапу мне...».

Иосиф Давыдович тихо и проникновенно запел. Это было необыкновенное исполнение... У меня сжалось сердце...

...Дай, Джим, на счастье лапу мне,

Такую лапу не видал я сроду.

Давай с тобой полаем при луне

На тихую и ясную погоду...

Когда песня закончилась, я боялась нарушить тишину. Хозяин дома рассмеялся и продолжил свой рассказ.

— Мы с Гришей часто и подолгу говорили обо всем, он мне доверял все свои обиды и печали, а их, сами знаете, у него было немало! Да... Я знал все его проблемы, переживал за него. Вот чего я не успел сделать при его жизни, так это сказать Грише искреннее спасибо и отвесить низкий земной поклон от имени всех матерей России. Какие же прекрасные песни он написал о матерях! Моя мама очень любила Гришу, всегда передавала ему приветы, интересовалась, как он живет, пела его песни, особенно любила песни Гриши о мамах.

— Да, это была та тема, к которой Григорий Федорович возвращался всю жизнь. Ведь он фактически был сиротой.

— Я знаю. Когда моя мама пела его песню «Какой у мамы голос молодой», то плакала. Об этом я говорил Грише, его это очень трогало... Когда умерла моя мама, для меня это было самое большое горе, большего в жизни у меня не было. Ведь для меня мама была единственным непререкаемым авторитетом. Именно она научила меня «держать удар». Все мои друзья и, конечно, Гриша любили советоваться с мамой, доверяли ей самое сокровенное. «Надо быть сильным», — внушала мама мне и моим друзьям. Я всегда помнил и помню ее слова, особенно когда мне было тяжело, не забываю об этом и сейчас. Регулярно навещаю маму на кладбище. Если у меня неважное настроение, то стоит мне несколько минут постоять у могилы мамы, как мне становится намного легче. Я уверен, что это мама видит меня с небес, благословляет и поддерживает!

— Я знаю, что уход из жизни вашей мамы Григорий Федорович воспринял как большое личное горе...

— Да, когда Гриша узнал о смерти моей мамы, то очень переживал, часто звонил и... посвятил светлой памяти моей мамы песню «Птица синяя». Мне же Гриша подарил песню «Иосифу в день рождения». Сам и слова написал, хорошие слова, теплые, искренние... А вот теперь нет и Гриши... Когда приезжаю в Краснодар, то после концерта со всеми преподнесенными мне букетами еду к Грише на кладбище, кланяюсь ему. Могила ухожена, памятник опрятный, чистый... Вот, правда, редко мне удается постоять у могилы, поговорить по душам с другом, ведь вокруг всегда много людей... У меня теперь в Краснодаре две могилы, которые я навещаю. Вторая — моего друга Леонарда Гатова... Ах, как жалко, что так рано ушел и этот удивительно фонтанирующий талант!

— В память о своей маме, своих друзьях вы немало делаете, помогая сиротским домам...

— После смерти мамы я взял шефство над двумя детскими домами в Тульской области. И в том, что я шефствую над детскими домами, есть заслуга и Пономаренко. Вы, наверное, знаете, у него есть песня «Сирота». Так вот когда он показал мне ее, не поверите, я рыдал. А Гриша мне рассказал вот какую историю.. Как-то он выступал на благотворительном концерте в Армавирском доме малютки. Там к нему подошла женщина и протянула стихи, которые так задели Гришу, выросшего без матери, что он после концерта, пока возвращался домой, в дороге написал песню. Слова знаете?

Я кивнула, а Иосиф Давыдович пропел...

...Крохотный оставленный ребенок,

Как он жалок в этот горький час,

Будто бы украдкой из пеленок

Смотрит на меня и на всех вас...

Песню Гриша спел Люде Зыкиной по телефону. Песня ей сразу понравилась, и исполняла она ее так, что сердце разрывалось! А слова-то какие смогла найти эта ваша местная поэтесса! Аж мурашки по коже, до чего все тонко подмечено... К сожалению, не знаю или запамятовал ее фамилию...

— Галина Курякина... — подсказала я и заметила, как у Иосифа Давыдовича повлажнели глаза...

В час, когда дитя кричит в кроватке

И от горести и от тоски,

Мать его живет спокойно, сладко,

Не стучит тревога ей в виски...

— А еще всегда вспоминаю, как был с концертами в Краснодаре в незабываемом революционном 1993 году. Мы много времени проводили с Гришей. Читали стихи, говорили о настоящем и будущем и как-то досиделись аж до трех часов утра! Напоследок я прочитал ему стихи поэта Левитанского. Гриша внимательно слушал. Стихи ему понравились, попросил еще несколько раз повторить, записал... В этот же день в восемь утра звонит мне и говорит: «Иосиф, слушай!».

Что вам сказать?.. Я не могу понять до сих пор этой Гришиной вспышки вдохновения! Конечно, это шедевр, это гениально... Вы только послушайте! Примите сердцем эту музыку русского гения и вслушайтесь в слова поэта!..

Собирались наскоро,

Обнимались ласково,

Пили, балагурили,

Пили и курили.

День прошел

Как не было,

Виделись, не виделись,

Помирились, встретились,

Шуму натворили.

Год прошел, как не было.

Не поговорили.

Так и жили наскоро.

Жизнь прошла

Как не было,

Так и не поговорили...

А вообще, Таня, я полагаю, что пройдет еще много времени, и когда-нибудь будет большой концерт русских композиторов, и я уверен, что там обязательно прозвучат песни Григория Пономаренко. Допускаю и такое, что не все будут знать, кто такой человек Пономаренко, но что песни его всегда будут петь, в этом я уверен! К сожалению, память стирается. Мы уже забыли имена наших космонавтов, не склоняем головы перед светлой памятью героев, не всегда вспоминаем тех, кто погиб в Афгане, Чечне... Да что там! Мы не всегда помним и ухаживаем за могилами наших кровных родственников! Не удивляйтесь, тому у меня много примеров даже среди моих коллег...

Вы молодец, что публикуете прекрасные, глубокие и интересные статьи о Пономаренко, я их прочел, и они мне все понравились. Хорошо написано, добротно, не то что всякую чушь пишут! Бог вам в помощь! Что же касается меня и моих друзей, мы всячески будем способствовать и оказывать вам поддержку в написании книги. О нашем друге должна быть написана интересная и достойная книга. Гриша и своей нелегкой жизнью, и своим творчеством это заслужил по праву!

Иосиф Давыдович попросил, чтобы его соединили со Львом Валерьяновичем Лещенко.

— Лева, сейчас у меня в гостях Татьяна Кулик из Краснодара. Мы с ней душевно побеседовали о нашем друге Грише Пономаренко. Тебе ведь тоже есть что рассказать о нем. Таня пишет книгу о Грише, и мы должны поддержать ее. Передаю ей трубку. Пожалуйста, Татьяна...

Я услышала приятный баритон, знакомый всем любителям эстрады.

— Когда вам удобно приехать ко мне? — спросил Лещенко.

Признаюсь, этот простой вопрос застал меня врасплох. Народный артист РСФСР, всеми обожаемый и любимый Лев Лещенко не назначает время, а деликатно спрашивает меня. Прямо чудеса творятся с легкой руки Иосифа Давыдовича...

Мы быстро договорились с Львом Валерьяновичем и уточнили время встречи.

Прощались с Иосифом Давыдовичем очень тепло. На память много фотографировались. При прощальных словах заметила, как дрогнул голос знаменитого артиста, когда он, вздохнув, сказал, что очень хотел бы побывать в Краснодаре.

Я почувствовала себя виноватой, что своим визитом разбередила душу человека, задела струны воспоминаний, сохранивших прекрасную музыку дружбы двух ярких дарований. Национального достояния отечественной культуры.

Татьяна КУЛИК.

Член Союза журналистов России.

Краснодар — Москва — Краснодар.
Раздел : Культура, Дата публикации : 2011-07-14 , Автор статьи :