Обед подали на веранду. Обслуживала, как всегда, Валентина, знающая все привычки и кулинарные пристрастия Андроповых и Грибачевых. Они мало чем отличались, и это тоже их сближало. В этот день был борщ с пампушками и чесноком. Пельмени в курином бульоне. Салаты из овощей с сухариками и вареным языком. На десерт кофе с мороженым. И по бокалу красного сухого. Крепких напитков Андропов не употреблял. Не позволяли почки. Поэтому и Михаил с Раисой никогда при нем не пили ничего другого. Хотя без высоких гостей могли позволить себе рюмочку-две «Стрижамента» или прасковейского коньяка. По настроению.

После обеда Татьяна Филипповна взяла сборник Степана Щипачева и ушла отдыхать. Андропов сказал, что приляжет позже, и пригласил Михаила в кабинет. Раиса не могла скрыть явного желания составить им компанию. Почувствовав это состояние, мужчины позвали ее с собой. Андропов даже пошутил: «Куда же вы друг без друга, да и философ нашей компании не помешает». Он очень ценил ее цепкий ум и педантичный характер.

— Ну что, Михаил, было тяжело? — посочувствовал Андропов.

— Да, приятного мало. Похороны человека, которого близко столько лет знал, — это нелегкое испытание. Он же из нашей области. Меня первым секретарем обкома комсомола ставил… Первые лица на погребении члена Политбюро не присутствовали. Неужели правда самоубийство? Слухи ходят всякие. Вы-то уж знаете?..

— Председатель КГБ знает много, да мало чего может сказать. Придет время, узнаешь и ты. Власть такая штука, которая света и огласки не любит. Заметил, видимо, в кремлевских коридорах даже окон нет? Вот так. Жалко Федора Давыдовича. Рано ушел. Но речь не об этом. Теперь нужен преемник. Я хочу предлагать тебя. Косыгин и Суслов согласны, что надо двигать молодых. В правительстве и Политбюро одни старики. Что скажешь?

— Я же понимаю, что это вопрос Леонида Ильича. Говорят, он видит на этом месте Медунова.

— Так до недавнего времени и было. Но сейчас ситуация поменялась. У него проблемы с урожайностью по рису, по Сочи, Геленджику, да и в крайкоме не все в порядке. Арестовано или под следствием более двухсот человек, в том числе из партактива, а он твердит, что с кадрами в крае порядок…

Андропов поднялся и прошелся по кабинету. Михаил задумчиво молчал. Как будто боялся спугнуть удачу. Столько лет двигался он с Раисой к такому моменту — и вот он наступил.

— Миша, ты что? — не выдержав паузы, заволновалась Раиса. — Юрий Владимирович, вы же знаете, он справится. Если не Миша, то кто?

— Раиса Сергеевна, я в Михаиле уверен. Поэтому и буду завтра в Минводах рекомендовать его Леониду Ильичу…

На другой день к приходу спецпоезда в Минеральные Воды на перроне уже были Андропов, Грибачев с Раисой и начальник местного управления КГБ Нордман. Когда состав остановился, Андропов с Михаилом направились к вагону генсека. Уже на ходу Андропов добавил:

— Мне позвонили в машину и сообщили, что в Кавказской, к Медунову, он не вышел. Поэтому не тушуйся. Бери инициативу в разговоре на себя. Леонид Ильич после болезни говорит с затруднением. Так что не грузи проблемами. Его надо беречь. Кратко доложи о достижениях и планах. Следи за его состоянием. Увидишь, что устал, — прощайся. Я зайду в вагон и там скажу о тебе…

Через минуту-две из соседнего вагона на перрон вышел Черненко. Одет был по-дорожному, в спортивный костюм. Обнявшись с Андроповым и пожав руку Михаилу, поинтересовался, как отдыхается.

— Хорошо, да быстро. Ну бог с ним, с отдыхом. Как настрой, здоровье у шефа?

— Сейчас сами увидите. Обещал, что выйдет.

— А по преемнику Кулакова есть информация?

— Да, склонен к вашей кандидатуре. Я тоже поддерживаю. Пошли встречать.

При помощи охранника из вагона на перрон уже спускался Брежнев. Когда встречающие подошли, всех обнял и расцеловал. Потом Леонид Ильич огляделся и спросил, что это за пара, указав на стоявщих поодаль Раису и Нордмана. По жесту Андропова они подошли и представились. Узнав, что Раиса жена Грибачева, Брежнев по-отечески стал журить его за попытку спрятать такую милую женщину. Вспомнив наставление, Михаил попросил разрешения на доклад и кратко выдал заготовку. Брежнев молча выслушал. Потом, кивнув в сторону Михаила, спросил у Андропова:

— Это и есть твой южный самородок?

— Да, он самый, — кратко подтвердил Юрий Владимирович.

Больше вопросов не последовало. Леонид Ильич поблагодарил за доклад, вяло помахал рукой на прощание и стал подниматься в вагон. Андропов и Черненко последовали за ним. Минут через пять Андропов вышел, и состав отправился.

— Вопрос решен. Готовься, Михаил, к новой работе и переезду в Москву. Раиса, вы довольны? Знаю, что давно мечтали о Москве. Теперь все музеи и театры ваши. Но, конечно, не это главное. Вы оба достойны большого будущего. В этом я уверен.

Так, буквально на ходу, действующий глава СССР с подачи двух будущих руководителей страны в вагоне за считанные минуты принял решение, которое выводило соавторов грядущих разрушительных реформ Михаила и Раису на высшую политическую орбиту. Можно утверждать также, что это решение стало смертным приговором для одной из сверхдержав, который и будет исполнен тринадцать лет спустя.

И снова Москва.

Михаила назначили министром сельского хозяйства огромной страны. Раиса и дочь с зятем были вне себя от счастья! В советские времена переезд в Москву для любого был равен получению дворянского звания. А попадание при этом в высшую партийно-советскую номенклатуру тянуло не меньше чем на графский титул. Привилегии посыпались на них как из рога изобилия. Шикарные и бесплатные квартира и загородная дача. Прислуга и спецтранспорт. Продовольственные заказы по цене ниже себестоимости. Лучшая в Москве поликлиника. Лучшие дома моды, парикмахерские и ателье. Приглашения в театры и на выставки. Приемы в иностранных посольствах. Бесплатный проезд и пребывание на лучших советских и зарубежных курортах. И масса других приятных мелочей, которые в прежней провинциальной жизни даже не снились. Особенно укрепилось положение семьи после избрания Михаила Максимовича членом Политбюро. Высшего руководящего органа страны!

О Михаиле и Раисе еще чаще стали писать в самых престижных зарубежных газетах и журналах. Он съездил в Канаду для знакомства с опытом работы местных фермеров. Привез много вырезок из газет со своими фотографиями и интервью. Думал ее порадовать. Но она обиделась за то, что поехал без нее. Пришлось долго убеждать, что такой порядок. Она не соглашалась и упрямо твердила, что порядок негодный и требует изменений.

—Хватит советским руководителям делать вид, что у них жены или умерли, или годятся только для кухни. Если кто-то стыдится, пусть ездят одни. А ты, Михаил, больше без меня не поедешь никуда. И по стране тоже.

Но на этом разговоре она не успокоилась. Когда из Англии Михаилу пришло приглашение посетить их парламент во главе делегации Верховного Совета, она позвонила Председателю Президиума Верховного Совета и получила разрешение на поездку с мужем. С этого времени они везде ездили только вместе!

…После пражских событий в борьбе двух систем более чем на десять лет наступило негласное перемирие. Это были и самые лучшие годы утопии, в которой многие из нас жили и оценили которую только после утраты. Но с ухудшением здоровья Брежнева страна вместе с ним стала ветшать и слабеть. Это состояние оживило надежды ее противников на реванш. В Лондоне собрались лучшие специалисты по Советам. Их анализ привел к выводу: наступает время решающего удара по Кремлю! И лучший для этого способ — продвижение на пост главы партии и государства либерально настроенного лица из нового, не прошедшего сталинской школы поколения. При этом следует вовлечь его в борьбу против общих угроз, за мир без насилия и войн. В борьбу за возрождение попранных во многих регионах мира общечеловеческих ценностей. Прежде всего прав и свобод людей. В этом процессе собственно социалистические ценности потеряют привлекательность и растворятся в неизбежном стремлении людей от страстей, стесненных идеологией, к страстям необузданным, к свободе в обладании материальными благами, к обогащению. Как только идеологический хребет будет сломан, советская система рухнет! Для реализации завершающего этапа операции был создан объединенный американо-британский комитет под названием «Преемник», общее руководство которым взяла на себя британский премьер Тэтчер.

В этот период в высшем руководящем органе страны «несталинистов» было двое — Романов и Грибачев. Но только второй, по их убеждению, подходил на отведенную роль. Романов в стране и за рубежом имел репутацию ястреба. Да и фамилия напоминала о царской династии, приведшей в начале XX века Россию к катастрофе. Другое дело Грибачев. К этому времени о нем знали все или почти все. И все же было решено перед окончательным решением пригласить его на смотрины.

Перед встречей на стол Тэтчер легло его подробное досье. Второй экземпляр был направлен за океан, в Белый дом. В нем содержалась подробная характеристика четы Грибачевых: «Он и она идеалисты. Верят в нравственную политику и мир без насилия. Она умная, властная, честолюбивая, жесткая. Он посредственного ума, властолюбивый и упрямый, но ей во всем подчиняется. Склонен к интригам, компромиссам ради компромиссов и бесконечным маневрам с целью уклонения от принятия решений. Пленник навязчивых туманных идей. Не ортодокс. Скорее оппортунист. Несмотря на два высших образования, фундаментальными знаниями не обладает, так как ни юриспруденцией, ни экономикой практически не занимался. Партократ со слабой теоретической базой. Начетчик в марксизме. Иностранных языков не знает. В общении многословен. Если просто — болтун. Поэтому плохо владеет диалогом. Любит изрекать прописные истины. Явного хобби нет. Созерцатель. Сибарит. Высокомерный. Самодовольный. Соглашатель. Нерешительный. Двойствен. Одной ногой в коммунизме, другой — на либерально-демократической почве. Похоже, что мечтает в корне изменить советскую систему и встать во главе новой. Душевная и интеллектуальная организация без выраженной индивидуальной окраски. В употреблении алкоголя умерен. Сексуально не активен. Во внебрачных связях не замечен…».

На встречу Михаил прибыл с Раисой. Уже тот факт, что главу обычной парламентской делегации пригласила на беседу и обед глава британского кабинета, да еще с женой, превратил визит из рядового в знаковый.

Маргарет была сама любезность, и это никак не соответствовало ее образу «железной леди». Раиса поддалась ее обаянию и задала вопрос, не соответствующий ее протокольному положению:

— Поясните мне, как вы, женщина, не соглашаетесь с инициативами СССР о ядерном разоружении?

— Да вы, Раиса, идеалист. Только ядерное оружие и сдерживает нас от очередной войны. К тому же в политике нет понятий «мужчина» и «женщина». Она вещь бесполая.

На этом их диалог и закончился. Солировал на приеме, как всегда, Михаил. Всю встречу его не покидало состояние эйфории только от сознания того, что он, как ему казалось, на равных ведет дискуссию с самым авторитетным на то время мировым политиком.

После беседы премьер, а за ней и пресса отметили высокий потенциал собеседника из СССР. Одновременно обратили внимание и на его склонность идеализировать жизнь, выдавать желаемое за действительное. На фоне немощного состояния Брежнева такой прием Грибачева сразу стал рассматриваться как знакомство с возможным советским лидером. Расчет был на то, что в мире и СССР это воспримут как жест, указывающий на того, с кем хотят иметь дело на Западе. Так оно и произошло. За Грибачевым прочно закрепилось реноме преемника.

Ровно через год он возглавил партию и страну… Операция вступила в завершающую фазу.

В это время Америку возглавил республиканец Рональд Рейган. До него президентом был демократ Картер. Он соглашался с доктриной Брежнева, согласно которой мир нуждался в наличии двух сверхдержав для сдерживания и баланса сил противоположных политических систем. Другого мнения был Рейган. Он заявил, что СССР — это империя зла и поэтому должен быть разрушен. Учитывая равенство ядерной военной мощи противников, вооруженный конфликт исключался. Требовалось искать иные способы. И Рейган поехал советоваться в Ватикан. Выходец из Польши и потому уже давний недоброжелатель СССР, Папа Римский Иоанн Павел II предложил: «Начать с мощного информационного наступления на советскую систему и идеологию под флагом их улучшения (перестройки), поощрения поездок граждан Восточной Европы в Западную и продвижения на руководящие посты в странах советского блока либералов». При этом заявил также, что на условиях финансовой помощи Ватикану вся структура католической церкви будет предоставлена Америке в распоряжение для содействия в решении этих задач. Вскоре по разным, в том числе гуманитарным и профсоюзным каналам Ватикан получил огромные деньги. После Рима Рейган направлялся в исландскую столицу Рейкьявик на свою первую встречу с новым советским лидером Грибачевым. Не полагаясь только на сведения из досье, Рейган потребовал пригласить из Вены для беседы о Грибачеве его друга и одновременно друга Запада Зденека Млына. Вот главное, что услышал американский президент от Зденека: «На недавней встрече с Михаилом в Москве я понял, что он в растерянности, так как оказался не готовым к управлению такой огромной и сложной страной и не представлял, какой сложности проблемы ему придется решать. Особенно в социальной и экономической сферах. Хотя он и обладает многими качествами незаурядной личности, но ему очень мешают излишняя самоуверенность и честолюбие».

И только получив информацию из первых рук, Рейган отправился в Женеву на встречу с лидером СССР с полным пониманием того, какой собеседник его ждет.

Что произошло потом, мир и особенно мы еще не забыли. Однако об одном событии следует все же упомянуть.

Зденек после последней встречи с Михаилом стал работать в одном из подразделений Центрального разведывательного управления США в Вене, где у него произошел конфликт с руководством. Узнав о том, что США провоцируют Грибачева на вывод советских войск из Афганистана, чтобы потом войти туда самим, он из дружеских побуждений, инкогнито, так как знал о болтливости друга не по слухам, отправил Михаилу материалы, подтверждающие эти намерения. Не зная, что эти материалы именно от Зденека, тот посчитал их чьей-то провокацией и распорядился отправить президенту США в доказательство особо доверительных отношений. Ведь в то время американцы только и твердили о дружбе с Россией. В ЦРУ в результате расследования вышли на Зденека Млына, и он был осужден на пять лет.

Не зря говорят, что идеалист — это граната с выдернутой чекой. Взорвется обязательно. А кто при этом пострадает, наперед неизвестно. Но, скорее всего, те, кто рядом. Кто им доверился. Это могут быть близкие, если идеалист лицо частное. Или целая страна, если идеалист правитель.

И еще вопрос. Можно ли доверять управление страной тем лицам, которые выше всего ценят семью? И почему они так бездарно управляют государствами? Тандем Михаила и Раисы — новое тому доказательство.

Вот так, на мой взгляд, случилось, что два человека разрушили то, что, казалось, не под силу разрушить целому войску. Самое дорогое для нас — страну. При этом людскому суду они оказались неподвластны, так как сами ничего не взорвали и никого не убили.

Одной из них, Раисы, на этом свете уже нет. А что получит другой, Михаил, на страшном суде, мы не узнаем. Точно знаем только одно: что каждому воздастся по заслугам его.

Горячий Ключ — Москва, 2010.
Раздел : Общество, Дата публикации : 2010-12-30 , Автор статьи :