В краевой клинической больнице в конце марта успешно проведена первая операция по пересадке сердца. Донорский орган пересажен 37-летнему Владиславу Даниеляну, жителю Курганинска.

После этого буквально за месяц сердце пересадили еще двум жителям края. Все они прекрасно себя чувствуют, а Владислава выписали домой.

О состоянии трансплантологии в России и крае, о сложности этой темы, о прорыве, который совершили кубанские врачи, мы говорим с главным врачом краевой клинической больницы имени Очаповского Владимиром Порхановым.

Еще несколько лет назад пересадка сердца могла быть только в сказке. Сейчас медицина настолько шагнула вперед, что есть и возможность, и необходимость заниматься трансплантацией органов. Операция по пересадке органа — это последний шанс тяжелобольного человека на продление жизни. И тем не менее в нашей стране о трансплантации знают очень мало. Для многих людей это остается все еще сказкой. Состояние трансплантологии в России по сравнению с развитыми странами можно охарактеризовать так: по результатам операций мы находимся на международном уровне, а по их числу катастрофически отстаем.

— Лидером среди государств мира по количеству проводимых трансплантаций являются США, — рассказывает Владимир Порханов. — Ежегодно американские врачи выполняют 15 тысяч пересадок почки, 5 тысяч — печени и 3 тысячи — сердца. Мы же по количеству таких операций находимся на одном уровне с Бурунди (маленькое государство на востоке Африки с численностью населения 8 миллионов человек). Тут просто говорить не о чем, разрыв невероятный. В одном только Нью-Йорке в год производится пять тысяч пересадок почки, а у нас по всей стране — около 500—700. В России за последние 25 лет было сделано не более 270 операций по пересадке сердца. Катастрофические цифры! Это в сотни раз ниже потребности в таких операциях! Ежегодно число больных в России, нуждающихся в пересадке органов, достигает приблизительно пяти тысяч человек, трансплантация органов и тканей человека — острый социально значимый вопрос. Люди должны знать, что существует родственная пересадка органов, но выполнить ее далеко не всегда возможно. Трансплантация без трупного донорства неосуществима.

Почему же так происходит? Почему наша страна, которая первой в мире заявила о возможности пересадки органов работами выдающегося соотечественника Владимира Демихова еще в 30—40-е годы прошлого столетия, потом умудрилась отстать от других государств не на годы — на десятилетия в области трансплантологии?

Главная причина этого — непонимание гражданами необходимости посмертного (трупного) донорства, что приводит к острому дефициту органов для трансплантации. Народ сегодня, демонстрируя полную дремучесть, верит в россказни желтых СМИ о том, что людей чуть ли не специально убивают ради их органов или же забирают сердце либо почку у еще живого человека. Мы абсолютно не хотим понимать, что после смерти можем спасти чью-то жизнь. Многие до сих пор думают, что трансплантация — всего лишь очередная разновидность криминального бизнеса.

Масла в огонь добавил скандал, разгоревшийся в одной из городских больниц Москвы в 2003 году, когда врачей обвинили в том, что они пытались у еще живого человека изъять почку для трансплантации. Суд над ними длился больше двух лет, в конечном итоге докторов полностью оправдали. Этот случай поднял целый пласт проблем, назревших в российской трансплантологии. После «дела врачей» операции по пересадке органов, и без того малочисленные в нашей стране, резко сократились.

— Российскую трансплантологию тормозит отсутствие подзаконных актов, по которым работает весь цивилизованный мир, — говорит Владимир Порханов. — До сих пор нет федеральной программы развития органного донорства и трансплантологии, нет единого банка органного донорства, слабо развита пропаганда по разъяснению среди населения важности трансплантации органов и тканей как высокоэффективного средства спасения жизни. Не решена проблема детского донорства, и в результате ребятишки умирают, так и не дождавшись необходимого органа для пересадки. Все, наверное, знают историю про шестилетнего Линара, которому в Бакулевке подсоединили искусственное сердце, но пересадку донорского сердца ему сделали в Италии. По нашим законам пересадить детское сердце можно, а забрать для пересадки — нельзя, потому что нет соответствующей инструкции по констатации смерти мозга ребенка.

Владимир Порханов заострил внимание на том, что все религиозные конфессии мира не против пересадки органов. В Европе католические священники так и говорят: душу отдайте Богу, а тело — людям. На дверях многих католических церквей призывы: «Не берите свои органы на небо, они вам там не потребуются». В деле развития трансплантологии в Америке и Европе большую роль сыграла церковь. Папа Римский благословил родителей, родственников погибших жертвовать их органы другим смертельно больным людям.

Поддерживает подвиг донорства и православная церковь. В Основах социальной концепции Русской Православной Церкви говорится: «Согласие на изъятие органа становится проявлением любви и сострадания». Это касается и завещания органов. Такое решение не может считаться обязанностью человека. Церковь предостерегает от торговли органами.

Но не так все и плохо. Дело наконец-то сдвинулось с мертвой точки. Чиновники услышали врачей.

В конце 2009 года в Краснодарской краевой больнице имени Очаповского провели первые операции по пересадке почек, сейчас их уже семнадцать. С марта — три пересадки сердца. Готовятся пересадить печень.

— У нас в крае прогрессивный губернатор, который много внимания уделяет развитию здравоохранения, здоровому образу жизни, — говорит Владимир Порханов. — Поэтому операции по пересадке органов в нашей больнице — тот прорыв, который совершили мы, в какой-то степени его заслуга.

В ответ на вопрос, кто же герои, совершившие поистине подвиг — пересадку донорских сердец, Владимир Порханов отвел нас в зал, где собрались все врачи краевой больницы на еженедельное совещание.

— Вот они — все герои, — обводит он рукой зал, который собрал около двухсот человек. — Потому что операция по пересадке органов — это работа нескольких служб, команд. Задействован широкий круг специалистов. Наше кредо — очень тщательное обследование, лечение человека, нуждающегося в пересадке органа. Исключаем все возможные факторы риска. Ведь пересадить орган — не повязку наложить. Нужен не только сам факт пересадки. Нужно, чтобы человек после этого жил.

В стерильных костюмах, напоминающих скафандры космонавтов, где открытыми остаются только глаза, заходим в палату к молодой женщине. Анне Кийко две недели назад сделали пересадку сердца. Пять суток врачи буквально жили рядом с Анной. Случай, как сказали медики, был очень запущенный.

Молодая женщина заболела внезапно, как говорится при полном здоровье. При обследовании обнаружили кардиомиопатию. Как пояснил главный кардиохирург края Кирилл Барбухатти, это одно из самых страшных, неизлечимых заболеваний сердца. Причиной могут стать инфекция, вирусы.

— К сожалению, — говорит он, — болезнь мало изучена. Организм медленно умирает. Не сразу, а в муках. Сердце отказывается работать, сердечная мышца трепыхается, как тряпочка. Из-за недостатка кислорода начинают отказывать все органы: легкие, желудок, почки — все. Сердце перестает качать кровь. Малейшая нагрузка причиняет человеку страдания. Спасти его в этом случае может только донорская пересадка сердца.

 Интересно, что страшный диагноз ей поставили в краевой больнице, когда она была в положении. После родов состояние Анны ухудшилось. Ее мучили ужасающие приступы удушья. Осенью прошлого года ее привезли в больницу практически умирать: состояние было очень тяжелое. Она уже не вставала и жила на сильнодействующих лекарствах.

Анна, увидев журналистов в «скафандрах», растерялась. Но потом обрадовалась, когда узнала, что пациента, которому первому в крае сделали пересадку сердца, выписывают. Она поблагодарила врачей, которые подарили ей вторую жизнь. Рассказала, что на пятый, самый критический день после операции ее дочке Марине исполнилось два годика. Это событие ее очень сильно поддержало. Сейчас молодой женщине значительно лучше, одышка и боль исчезли.

В палате мы пробыли недолго: врачи оберегают душевный покой ставшей им родной пациентки.

По словам главного кардиохирурга края Кирилла Барбухатти, который руководил всеми операциями по пересадке сердца, врачи отработали слаженно и профессионально.

— Мы сделали сотни операций, куда более сложных, чем пересадка сердца. Просто пересадка является определенной вершиной, — говорит он. — Да, есть какое-то необычайное чувство, когда заставляешь пересаженное сердце биться. Словами этого не передать.

Сейчас в листе ожидания на пересадку сердца — 16 человек. Все эти люди безнадежно больны, спасти их может только донорское сердце. Они ждут и надеются…

Дальше мы следуем за главным врачом краевой больницы в реанимацию, которая оснащена самым современным оборудованием, чтобы выхаживать пациентов после сложных операций. В отделении стерильная чистота, тишина, только чуть слышно тикают приборы, которые на первых порах помогают прооперированным. Медсестры передвигаются бесшумно. На специальных кроватях лежат пациенты. Их много: в день проводится пять-шесть операций на открытом сердце. Но, поверьте, ничто так не волнует, как прооперированные детишки. В специальных кроватках, точнее кювезах — лежат такие крохи... Самому маленькому исполнилось два месяца. За ними постоянный, ежесекундный уход. Минут на промедление не дано. Можно блестяще провести операцию. Но надо и блестяще выходить после нее. Эти дети получили возможность расти и развиваться. А скольким ребятишкам может помочь только трансплантация органов, которой у нас не делают!

В нашем крае достаточно специалистов и опыта, чтобы такие операции — операции жизни — проводить, но сердце взрослого ребенку не пересадишь. В середине мая в Госдуме будут парламентские слушания по трансплантологии, и врачи искренне надеются, что ситуация изменится. Возможно, что скоро безнадежные маленькие пациенты получат шанс на выздоровление.

Конечной остановкой нашего путешествия по краевой больнице стало кардиологическое отделение. Сегодня здесь выписывают тридцатисемилетнего Владислава Даниеляна. Ему первому на Кубани сделали пересадку донорского сердца. Собственное его сердце без вмешательства кардиохирургов протянуло бы месяца два.

У него был такой же диагноз, как и у Анны Кийко: кардиомиопатия.

— Сейчас Владислав не просто ходит по отделению — бегает, — рассказывает Ольга Позднякова, заведующая кардиологическим отделением краевого центра грудной хирургии. — Угнаться не можем. Лежать месяц в больнице ему порядком надоело. Он рвется домой, к жене и детям.

Владислав, худощавый молодой человек с очень обаятельной улыбкой, встречает нас в своей палате.

— Сейчас чувствую себя прекрасно. Не думал, что после сложной операции так быстро встану на ноги. А раньше от слабости руку трудно было поднять, сложно было дышать. Лежать можно было всего пять минут, чуть дольше — начиналась одышка. Хочу очень домой, залежался. Планы? Работать, растить детей… Жизнь продолжается!

Владислав, бывший педагог курганинского училища, вынужден был переквалифицироваться на водителя такси, чтобы прокормить семью. У него трое детей: старшему сыну семнадцать лет, младшему — два годика, дочери — 14 лет. Ребятишки еще не видели отца после операции. Врачи разрешили повидаться один раз только с женой Ириной. В палате до сих пор строгий карантин. Для Владислава опасна малейшая инфекция: у него практически нет собственного иммунитета, его искусственно ослабляют, чтобы прижилось новое сердце.

Владислав пожизненно будет принимать специальные препараты, а в остальном — вести обычный образ жизни. Многие в Европе после пересадки сердца даже регулярно бегают на марафонские дистанции.

Пожелаем Владиславу крепкого здоровья и долгих лет жизни.

После того как в краевой больнице в конце прошлого года выполнили первую донорскую операцию почки, губернатор Александр Ткачев заявил, что трансплантология в Краснодарском крае должна развиваться. Он отметил, что трансплантология не только медицинская, но и социальная проблема.

Сейчас на базе краевой больницы создается центр органного донорства, задачей которого станет координация действий в государственных и муниципальных лечебных учреждениях по забору и трансплантации органов.

Но помимо усилий власти и докторов должно быть еще понимание этой проблемы у населения. Пока в сознании людей будет жить страх и предубеждение перед трансплантологией, развития этой очень нужной отрасли медицины не будет. Общество наше должно дорасти до уровня всего цивилизованного мира.

— Чтобы преодолеть эту косность, — говорит Владимир Порханов, — нужно учить врачей, просвещать население и прививать всем, кто имеет отношение к органному донорству, готовность работать строго в соответствии с инструкциями. Может, сейчас они не очень совершенны, но они есть. И все проблемы коренятся, прежде всего, в сознании людей, которое предстоит изменить. Другого выхода нет. Иначе мы останемся страной, где будут продолжать гибнуть люди, которых можно было спасти. В развитых странах люди завещают свои органы, если с ними произойдет несчастный случай. Они понимают, что, умирая, можно спасти кому-то жизнь. Завещают печень, почки, роговицу, кожу — а это десятки спасенных людей.

Закончить бы хотелось словами американского адмирала флота на одном из сайтов, посвященных трансплантологии. Он пишет: «В один день я потерял всё. В автокатастрофе погибли моя жена и дочь. Горе мое безмерно. Только одно позволяет мне как-то примириться с их смертью. То, что их смерть позволила спасти жизни четырнадцати человек».

Пожалуй, звучит страшно: отдать кому-то органы своих родственников. Но ведь для больного, медленно умирающего человека пересадка означает шанс на новую, нормальную жизнь. Это чрезвычайно деликатная тема, и мы призываем читателей к ее обсуждению.

Пишите нам, звоните. Ваши отклики мы опубликуем на страницах нашей газеты.

P.S. Пока готовился этот материал к печати, в краевой клинической больнице прошла операция по пересадке печени тридцатилетней пациентке.
Раздел : Здравоохранение, Дата публикации : 2010-05-18 , Автор статьи : Инна МОЧАЛОВА