Только в тяжкие, полные слез и горя военные годы, да еще в наши дни, когда приходится защищать нашу Родину — Россию на дальних и близких рубежах, может родиться такое народное поверье, как эта легенда. Действительно, немало женских слез было выплакано тайно от детей и внуков, когда жены и матери ждали своих мужчин с фронта или после выполнения боевых задач. Ведь война — это неизбежные потери, похороны. Или — долгие годы лечения травм и ранений. Поэтому на Руси во многих хатах, домах были, да и сейчас есть в квартирах благоустроенных домов эти окна, в которых можно встретить женские, ждущие родного человека глаза…

Где была та станица — у гор высоких или в степи у тихой речки — уже и старики забыли. Но только бабушки казачьи да деды, когда время жарких полевых работ минует и есть свободные минутки, всегда вспоминают эту историю, ставшую легендой. И тогда можно внукам про старину глубокую рассказать или на кухоньке при светильнике, или у речки в ночном,

…На полянке за станицей казачьей встретились молодые — Иван да Марья. Иван траву косил для животины домашней, а Марья козу вывела — молодых веток на кустиках пощипать. Уж больно нравились веточки с зелеными листиками этой козе!

Давно уже Иван присматривался к юной девушке из хаты с крайней улочки в станице. Глаза голубые. Или даже иногда зеленые, если рассердится. Стан тонкий, стройный — на загляденье. А уж когда на вечеринке плясать пойдет — все казаки, даже женатые, оглядываются — огонь девка! Вот потому и пришел Иван на чужую сторону станицы сено косить. Косит траву-мураву да оглядывается! Знает, что каждый день выходит Марья сюда свою козу пасти. Да и Марья давно уже заметила Ивана, в его сторону поглядывала, улыбалась.

Так что скоро станица свадьбу играла: три дня музыка не стихала у околицы! И здесь, на окраине, появилась еще одна хата — маленькая, глинобитная, камышом крытая. Две комнатки всего в хате: одна — горница красная, другая — где теплая печка русская на кухне, там на огне борщи томят да пироги пекут. Счастье прямо во всех углах!

Зашла к ним соседка Степановна на огонек, с Марьей поздороваться.

— Доброго дня, счастья этой хате! — с поклоном сказала гостья хозяйке хаты.

— И вам, Степановна, не хворать. Заходи в гости! — ответила Марья. — Пироги как раз поспели!

Сели они за стол, тут и беседа началась. О том, какой Иван хозяин справный, как ждут первенца в дом. Как хату обустроили. Модным буфетом из города хозяйка похвалилась.

— Вот и я совсем недавно так жизни радовалась, счастья ждала. И у меня в хате городской шкаф стоит. Да вот той радости нет — вдовой живу, одна деток поднимаю. Пропал где-то на войне мой муж, уж сколько лет жду — не дождусь! Счастье — это когда в доме нет окошка слез. Вот видишь — у тебя в хате все окошки светлые, радостные. У меня таких нет, — заключила Степановна. И поднялась со скамьи. — Домой пора! Засиделась я тут!

И ушла к себе в хату.

«Какое же это окошко слез? — подумала Марья. — У соседки и хата такая же, как наша, на две половины. Окна стеклом блестят, солнышко в них играет…» И занялась своими делами.

Между тем неумолимо бежало время вместе с солнцем, в хате детишки появились, а во дворе и коровка молочная, и кони справные, в хлеву поросята хрюкают. Будет зимой и мяса вдоволь, и сала толстого с прожилочкой на столе! Счастье да радость в доме накрепко поселились. Да вот беда — вестовой по улице станицы от края до края проскакал:

— Сбор, казаки! Враг на нас напал!

Казак — человек служивый, России да императору присягу дал — защищать Родину от ворога всякого, не щадя своего живота!

Заскрипели ворота у казачьих хат, стали выводить казаки своих верных коней на улицу, собираться по команде на майдан. И Иван тоже повел своего коня за узду к шляху. Поклонился он хате, жена ему рушник повязала, икону подала — поцеловать. Обнял Иван жену да детей и отправился в строй, к своим станичникам-однополчанам.

Тихо стало в станице — все взрослые казаки на фронте. Оттуда вести редко приходят — некогда солдату письма писать. Только слышно: много крови людской льется. Пуля да снаряд не выбирают, кто плохой солдат, а кто хороший. Потому каждую весточку из дальних земель ждали всей станицей, узнавали, как там их дети, мужья да родственники воюют, живы ли? Только изредка оживал шлях за станицей, появлялся там то всадник, то телега с человеком — это раненые да увечные казаки с фронта возвращались. Потому уже с утра изо всех окошек хат, что были обращены к тому шляху, женские лица без конца выглядывали: не идет ли суженый, хоть раненый, хоть увечный, но живой — домой, к своей хате, к семье?

И Марья, как все другие женщины, тоже с рассвета в окошко поглядывала, ждала: не появится ли Иван? Слезы втайне от детей лила. А ночью свечечку на окошко ставила: вдруг непогода! Летом или осенью — туман непроглядный, а зимой буран неожиданный нагрянет, все пути закроет. А огонек свечечки дорогу домой укажет.

В такой вечер заглянула Степановна к Марье в гости — соли попросить.

— Здравствуй, соседка! — обратилась она через порог. — Не выручишь ли сольцой? Забыла в лавку с утра сходить.

— Заходи, соседка, — ответила Марья. — Как же не найдется? Выручу!

Соль солью, да присели они на лавочке в хате, о бедах-заботах давай делиться. Тут и оглядела Степановна хату.

— Вот и у меня так же свечечка в окне уж несколько лет горит, когда я своего мужа с войны начала ждать, — горестно сказала она. — И так же занавеска на том окошке в слезах. Теперь и у тебя в новой хате есть окошко для слез тайных, женских, когда мы выглядываем на дороге своего родного муженька, слезы тихо льем, чтобы дети не увидели, не услышали нашей боли-тревоги. И лампадка так же горит у иконы, чтобы Божьей Матери помолиться, попросить помощи и защиты для казака в бою…

…Если взглянуть на станицу вечером, да и ночью тоже с того шляха, что из дальних краев ведет, то кажется, что теплятся светлячки в каждом окошке станичных хат — ждут женки своих любимых с той безжалостной войны. Слезы льют… И тут известие: кончилась война! Победа!

…Видимо, услышала Богоматерь молитвы двух казачьих женок: однажды поздним вечером в неясном свете луны увидела Марья, что идет по дороге ее Иван — с повязкой на руке, на голове — бинт белый. А вместе с ним — и еще человек. Тут и углядела Марья, как из соседней хаты ринулась босая, в белой рубахе ночной соседка Степановна, бросилась на шею тому попутчику Иванову — то Петр, сосед! Раненый, но живой!

Наутро радости было на всю станицу — вернулись-таки живыми два казака. И обещали, что и другие воины скоро дома объявятся — дорога дальняя!

…С тех пор в хате Ивана да Марьи, да и Степановны с Петром тоже нет больше окошка слезного — задернуто оно белой занавеской, чтоб уже не заглядывать на тот шлях, слезы не лить. И другим казачкам они пожелали, чтоб в каждой хате на окнах были только занавески белые да с вышивкой богатой на каждом окошке — нет больше нужды слезы лить, на дорогу глядеть, мужа дожидаться. А слезы чтобы были только от радости, что дети растут, счастье да любовь в хате!

Вот и сегодня, когда уходят казаки на службу, еще будут появляться в домах такие окошки слезные. Так же казачки будут выглядывать: не идет ли со службы милый? И пусть всегда, как и в старину, закрывают белые да с узорами занавески в казачьих семьях от лишних глаз счастье да любовь, когда живые да здоровые отцы и мужья возвращаются со службы. Или с не объявленной нам войны…

Владимир ПЛЕШАКОВ.
Раздел : Общество, Дата публикации : 2023-02-10 , Автор статьи :