Только утихли страсти по Маниже, а в обществе вновь поднялась волна возмущения, вернее, праведного гнева: Ксения Собчак все-таки взяла интервью у «скопинского маньяка» Мохова. Хотя, после того как он вышел 3 марта и благодаря СМИ его сделали звездой, разумные люди предупреждали: нельзя так делать, это ненормально — превращать преступников, пусть даже отсидевших, в селебрити. Мерзко, более того — аморально.

Но скандальная журналистка лишь отшутилась в соцсетях, готовясь к интервью. Более того, она считает, что эта ее работа — большая творческая удача, а критикуют, по ее мнению, неудачники, которые не могут поговорить с «закрытыми людьми». Почему такое интервью стало возможным у нас в стране? Можно ли фильм Собчак назвать журналистикой высшего класса? Или же это — монетизация, хайп на «свежачке»? Где эти тонкие грани мастерства журналистики и кошмарной пошлятины и непотребства?

Не спорю, говорить и писать о маньяках, преступниках, их злодеяниях несомненно надо. Меня тоже интересует природа зла. В принципе, все судебные очерки, репортажи из зала суда, написанные мной в разное время, — это попытка понять, как человек, рожденный любящей матерью, доходит до звериного состояния, до страшных, ужасающих своей жестокостью убийств и мучений людей, детей.

Вот сейчас задумалась: а если бы была возможность разговора с Цапком, как бы это проходило, что бы спросила, в принципе хотела бы спросить? Когда мы изо дня в день приходили на заседания громкого процесса по делу кущевской резни десять лет назад и каждый мог наблюдать нелюдей на расстоянии вытянутой руки, ни у кого даже в мыслях не было спрашивать о чем-то убийц, смаковать детали преступления. Волосы вставали дыбом просто от перечисления судьей всех фактов совершенного злодейства. Этого и наблюдений за поведением Цапка и его приспешников за стеклом клетки было достаточно, чтобы составить психологический портрет изуверов.

Ну а если бы довелось говорить с ними, то уж точно не стала бы опускаться, как Собчак, ниже плинтуса.

То, что сделала она, — это не журналистика, это скандальное шоу, к которым она привыкла. Вспомните ее свадьбу с Богомоловым: в загс брачующиеся приехали на катафалке. Для нее привычно шокировать публику, эпатаж — ее второе имя. И из интервью она сделала продолжение «Дома-2», когда не особо отягощенных интеллектом сталкивают, умело манипулируя. Смаковать подробности изнасилований, вплоть до «в каких позах», — это мрак и дно. А ее похвала половому могуществу Мохова — за гранью.

Люди готовы были увидеть раскаивающегося, побитого жизнью и тюрьмой старца, жалкого, доживающего свой век. А что увидели? Довольного, отпускающего сальности пожилого извращенца, который собрался навестить своих жертв и «заняться одной из них». А это уже угроза.

Свою вину Мохов в интервью не осознал — это точно, более того, он винит во всем том ужасе самих девочек: «Сами сели в машину, даже вино выпили»…

Задавая свои провокационные вопросы, Собчак-женщина разве думала о жертвах этого человека, Собчак-мать разве осознавала, какие чувства вызовет весь этот хайп у девушек, для которых четыре года в бункере показались адом? Ведь до сих пор любое воспоминание об этом доставляет им моральное страдание, они не могут нормально устроиться в жизни.

После того как Мохов вышел из тюрьмы и его встречали несколько федеральных СМИ, бросая в воздух чепчики, это уже казалось странным. Зачем? Для чего такое нездоровое внимание?

А после того как он сразу из тюрьмы поехал на ток-шоу Первого канала, который, по словам Мохова, заплатил ему кругленькую сумму (а именно — 2,8 миллиона рублей), это уже стало ненормальным. Некоторые представители СМИ приезжали в командировку в Скопин, стучали в окна дома бывшего маньяка, пугали прохожих тупыми вопросами: «А что вы теперь будете делать, когда «скопинский маньяк» на свободе?». Все понятно, для чего это — поднять трафик. Но Собчак-то пошла дальше. Она отрицает, что заплатила Мохову за интервью и обставила мебелью его дом.

Но даже если это и так, само интервью с ним — аморально и безнравственно.

Хайп — словечко, которое проникло в наш лексикон и все чаще и чаще звучит в последнее время. Для тех, кого еще не коснулась эта новомодная зараза, поясняем. Хайп — в переводе «ажиотаж, шумиха, крикливая реклама». Иными словами, какую-то глупость, дерзость, тупость, намеренную провокацию раздувают до межгалактических масштабов. Порой информационного повода на грош, а хайпа — на миллион. Таким образом, хайп стал способом быстро и дешево прославиться — нужен лишь какой-то неожиданный трюк, на который обратит внимание аудитория. Лучше, если трюк будет носить характер скандала, нарушающего нормы общественной морали, а то и закона.

Сейчас практически все имеющие смартфоны могут хайпануть. Ну нужно человеку внимание, а он его не получает. Что же делать? В самый раз прибить мошонку гвоздями к брусчатке Красной площади (художник Петр Павленский). А Моргенштерн и его история с «Альфа-банком»? Ведь всю эту белиберду смотрит молодежь, она транслируется во всех соцсетях, мессенджерах. От нее ни спрятаться, ни скрыться. И какой главный вывод делают молодые: а зачем учиться в вузах, колледжах, на непонятных инженеров, нищих учителей, если можно так хайповать и зарабатывать миллионы? Вот и стараются школьники, придумывают, что бы такого аморального намутить? Потушить Вечный огонь или пожарить на нем шашлык? Снять на камеру живодерство, избиение слабого и даже убийство?

Хайп — это оглупление, отупление общества. И если зрелый человек может отделять зерна от плевел, то неопытные дети, подростки еще не понимают, что плохо и что хорошо. Кроме того, за последние годы границы морали размылись, выросло новое поколение. Для него многие вещи, которые были неприемлемы для нас, вполне себе «норм». Главное, обратить на себя внимание — любой ценой.

Но вернемся к Мохову и его интервьюеру. Разве не знала мудрая Собчак, что она этим фильмом хайпанет? Знала, конечно, даже предупредила, что ей плевать на мнения других. Она это сознательно делала, сознательно не убрала эпизоды, явно оскорбляющие чувства не только девушек, переживших трагедию, но и многих адекватных людей. Не должна она была так уважительно, с подобострастием говорить с педофилом. Но народ подхватил скандал, и человека, которого нужно было забыть как страшный сон, вознесли на пьедестал почета.

Маньяка преподнесли обществу как человека, который своими преступлениями прославился, кайфует от такого к себе внимания, кроме того, нехило заработал на этом всем.

Но причастен ли он к этому хайпу? Наверняка сам ошалел от такого внимания к своей персоне.

Каким образом страна Пушкина и Достоевского, Рублева и Васнецова, Ломоносова и Менделеева превратилась в страну хайперов и хейтеров (скандальность)?

Может быть, это кому-то нужно?

Но виноваты и мы с вами отчасти, когда ведемся на этот хайп, множим и тиражируем в соцсетях скандалы, пересылаем друг другу видосики, обсуждаем и тем самым рекламируем канал той же Ксюши Собчак. Уже прозвучал призыв не смотреть этот фильм, ставить дизлайки и жаловаться в поддержку YouTube.

Моя подруга говорит: «А зачем такое смотреть? Тратить свои эмоции, нервы, делать рекламу людям, которые неприятны и омерзительны? Просто не надо создавать ажиотаж. Забвение и героя интервью, и самого интервьюера — лучшее в этом случае».

После обращения Союза журналистов, депутатов Госдумы СК России проверит высказывания Виктора Мохова в интервью, касающиеся его жертв. А еще глава Союза журналистов России Владимир Соловьев и председатель ЛДПР Владимир Жириновский предложили законодательно запретить людям, совершившим тяжкие преступления, давать интервью в СМИ.

Но и журналистам нужно соблюдать элементарную этику и иметь на плечах голову, желательно с мозгами.

Сейчас, во время Великого поста, искусственно раздуваемые страсти особенно неприемлемы, даже вредны.
Раздел : Общество, Дата публикации : 2021-03-30 , Автор статьи : Инна МОЧАЛОВА