Сергей ПЛАТОНОВ

Документальный очерк

(Продолжение. Начало в номере за 23 мая с.г.)

На рассвете после огневого налета артиллерийских и минометных частей и ударов с воздуха подошедшие из резервов морские пехотинцы 255-й и 83-й бригад и части 77-й стрелковой дивизии ударили во фланги 3-й румынской горнострелковой дивизии. Двое суток длился ожесточенный бой. К их исходу дивизия была почти полностью уничтожена. Противник потерял до восьми тысяч солдат и офицеров. С 27 сентября 1942 года на Новороссийском направлении гитлеровские войска перешли к обороне.

Наступившее затишье Санин решил использовать для подведения первых боевых итогов. За помощь частям Красной Армии в оборонительных боях всем партизанам была объявлена благодарность. Штаб куста определял боевые задания отрядам на октябрь.

Незаметно для себя Ечкалов все больше втягивался непосредственно в руководство войсковыми операциями, а на оперативную работу времени оставалось мало. Это почувствовали и в управлении.

Из Сочи в письме за подписью Тимошенкова ему было указано на медлительность и отсутствие конкретных оперативных результатов. Начальник управления требовал усилить контроль за работой оперативных сотрудников в отрядах, расширить разведывательную сеть в тылу врага, срочно добыть документы, дающие право жительства на оккупированной территории. Второй главной задачей ставилось развертывание диверсионной работы на коммуникациях противника. С этой директивой Ечкалов пришел к Санину.

До войны Степан Евдокимович Санин был секретарем Краснодарского горкома партии. Просился на фронт, но крайком решил направить в партизаны. А в партии большевиков работу не выбирали.

— Хорошо, что заглянул. Кулаков просит помочь. Гитлеровцы после сентябрьских боев оклемались и стали нахальнее. Нужен рейд по тылам. Готовь два отряда. Думаю, что ты их и возглавишь.

— На такое дело готов. Заодно сам проверю надежность проходов через линию фронта и переправлю группу разведчиков. — Помолчав, Ечкалов протянул Санину полученную директиву: — Почитай, Евдокимович, начальство ругает меня.

Санин прочитал, задумался, потом продолжил:

— После твоего возвращения соберем командиров и заместителей по разведке. Поговорить есть о чем. Что сообщают из отрядов?

— Из Брюховецкого и Тимашевского отрядов докладывают о слабой дисциплине. Пьют, отсижи¬ваются на базах. Так и до беды недолго. Абвер активно засылает к нам свою агентуру. В Крымском отряде задержали лазутчика. Особым отделом армии за сентябрь выявлено около десятка агентов врага. В Мингрельском отряде на днях, — докладывал Ечкалов, — задержали старшего сержанта. На допросе давал путаные показания. Решили расстрелять. Тут он не выдержал. Признал себя вражеским лазутчиком. И сообщил, что может показать местонахождение еще двух шпионов с рацией. При подходе к названному месту предложил сопровождавшим партизанам пустить его дальше одного и обманом доставить тех двух из леса.

Поверили хлопцы мерзавцу, отпустили. Он, конечно, не вернулся. Теперь надо отряду базу менять.

— Какая беспечность! И об этом поговорим. От привычек мирной жизни никак не отделаемся. А на войне за ошибки дорого платить приходится, — сердито откликнулся Санин.

Допоздна Санин и Ечкалов советовались, как подтянуть дисциплину в отрядах, оживить разведывательную и диверсионную работу. А следующей ночью Ечкалов увел по тылам врага два парти¬занских отряда и группу армейских разведчиков.

Рейд был успешным. Через три дня вышли из него без серьезных потерь и с языком.

Совещание командиров отрядов и их заместителей по разведке проходило бурно. Впервые за время боевых действий собрались вместе вожаки партизан Новороссийского куста.

— Партизанская война в наших условиях, — начал Санин, — не похожа на ту, что ведется на Украине, в Белоруссии, на Брянщине, одним словом, в глубоком тылу. Линия фронта у нас рядом. Выводить отряды за нее в степные районы сейчас, накануне зимы, — значит погубить людей. Поэтому штаб партизанского движения предлагает, находясь в ближайшем тылу войск Красной Армии, вести боевую, диверсионную и разведывательную работу путем выходов через фронт в тыл противника.

— Опыт показывает, — энергично продолжал Санин, — в тех отрядах, где созданы и обучены специальные диверсионные и разведывательные группы, там и результаты лучше. В Мингрельском отряде за два месяца диверсионной группой уничтожено около 100 вражеских машин с грузом. Краевой штаб организовал подготовку подрывников и разведчиков. На днях к нам прибыли четыре человека. Их мы направили в Холмский и Ахтырский отряды. Будем направлять и в другие.

Санин еще долго говорил о дисциплине, взаимодействии отрядов, о требованиях и указаниях краевого штаба. После него заговорили участники совещания.

— Надо решить вопрос с пропусками через линию фронта, — почти разом обратились заместители командиров Попович и Гришин.

— Автоматов и патронов в отрядах не хватает. Пусть армейцы поделятся. Им сейчас подбросили, — попросил Яровой.

— Для диверсий на железной дороге и нефтепромыслах нужны взрывчатка, детонаторы, бикфордов шнур, — поддержал его командир отряда Кияница.

Тут же посыпались другие вопросы, просьбы.

— Штаб партизанского движения упрекает нас в пассивности, и особенно по линии разведки, — начал Ечкалов, когда Санин предоставил ему слово. — В отрядах находятся около 30 оперативников, а за последний месяц во вражеский тыл направлено всего 23 разведчика. На чекиста и по одному не приходится. Факты — упрямая вещь. На днях я побывал в опергруппе товарища Бесчастнова, в штабах 47-й армии и 339-й дивизии. Договорились о пропуске партизанских групп с разведчиками в местах установленных проходов. После совещания прошу подойти ко мне за пропусками.

— Плохо поставлена информация из отрядов, — продолжал Ечкалов. — Штаб куста мало и с опозданием получает донесения о боевой и разведывательной работе. Предлагаем срочную информацию направлять немедленно, а все остальное — каждые пять дней. Нами со штабом дивизии составляется совместный план боевых действий на предстоящие два месяца. При получении его требуем все задания выполнять в срок.

В ближайшее время нам нужно подготовить и отправить в тыл до Азовского моря, на север, и к Краснодару несколько групп разведчиков. Задача — связаться в районах с людьми, оставленными для подпольной работы, собрать сведения о гарнизонах гитлеровских войск, местах дислокации штабов, аэродромов, складов. Особое внимание следует уделить составлению списков предателей. Придет время — и ни один пособник не должен уйти от возмездия.

Мы понимаем, что в тыл каждого не пошлешь. Из посланных возвращается не более половины. Многие гибнут. Поэтому людей необходимо хорошо готовить. Легенды, экипировка должны быть продуманы. А пока еще много беспечности. После взятия немцами станицы Азовской мы направили туда для разведки сил гарнизона товарища Гаца. Ему было приказано встретиться с нашим человеком, получить информацию и возвратиться. Сам он житель станицы, там осталась его мать. К ней заходить ему запрещалось. Но он нарушил установку. Выполнив задание, зашел к матери, где его увидели местные полицаи и арестовали. Эти мерзавцы поплатятся за свои злодеяния (не знал тогда Ечкалов, что доведется ему через много лет арестовывать одного из них, Зикуна. — Прим. авт.), но Гац теперь в гестапо.

Другой пример беспечности. Группу в составе трех человек из одного отряда направили для разведки в Краснодар. Но оперработник легенду как следует с ними не отработал. На допросе в комендатуре они не смогли назвать даже крупные населенные пункты на пути из Новороссийска в Краснодар. Разведчики были расстреляны. В мирное время, товарищи, за ошибку можно отделаться выговором, в военное — своей жизнью не расплатишься. Из-за твоей ошибки и другие могут погибнуть...

После совещания до позднего вечера беседовал товарищ Седой, как теперь называли Ечкалова в отрядах, с каждым оперработником. Говорили и об успехах, но больше о том, как улучшить дела, что мешает чекистской работе в новых условиях.

За короткое время в штабе куста и в партизанских отрядах узнали Анатолия Митрофановича как простого, душевного человека, настоящего товарища, требовательного командира. Связной Ечкалова при штабе куста Николай Никитович Шепитько вспоминает: «Партизаны любили и уважали его. Ечкалов был храбрым человеком, сам нередко ходил на операции, личным примером воодушевлял бойцов в тяжелые моменты, делился с товарищами последней крохой хлеба. Он всегда заботился, чтобы в бою наши потери были минимальными».

Со времен Дзержинского чекистов побаивались и одновременно почитали. Они пользовалась особым доверием у населения. С первых дней войны сотрудники органов госбезопасности в любой обстановке проявляли стойкость и героизм. Например, капитан Иван Кудря в Киеве взорвал храм, когда в нем служили молебен за здравие Гитлера. При этом погибли несколько генералов и десятки старших офицеров врага. Многие из сотрудников госбезопасности, оказавшись в тылу, стали прославленными партизанскими командирами. В 1942 году стране уже были известны имена Кирилла Орловского и Дмитрия Медведева.

В одном из районов Кубани при формировании партизанского отряда количество добровольцев значительно увеличилось, когда в станице узнали, что командиром назначен начальник местного райотделения НКВД. «С вами бояться нечего, пишите и меня в отряд» — так заявляли будущие партизаны своему командиру.

Однако мало кто знал, как тяжело было самим чекистам оправдывать это народное доверие. К началу войны в органах госбезопасности произошла смена поколений по возрасту, а также из-за увольнения сотрудников, причастных к незаконным репрессиям. Из тех, кто был направлен в партизанские отряды, только единицы имели боевой послужной список. Большинство составляла молодежь. Ечкалов учитывал это и в последнее время все больше бывал в отрядах, помогал организовывать работу.

— Степан Евдокимович, — как-то обратился он к Санину, — думаю поехать в левофланговые отряды. Не возражаешь?

— Поезжай, побывай в Крымском, поблагодари Жижимонтова за ценные разведсведения, а Живилову передай: если не активизирует боевую работу, накажем. Пусть на августовских и сентябрьских лаврах не почивает. То же самое скажи и Якубовскому в Мингрельском отряде. Штаб требует усилить работу, а они передышку устроили.

— Передам и помогу организовать выходы в тыл.

— Хорошо, Анатолий Митрофанович. Будешь в отрядах, на передовой — береги себя. Мне рассказывали, как под Новоалексеевской во время разведки и в Холмской, когда казино рванули, ты в первых рядах сединой маячил.

— Пусть фашист прячется, а я на своей земле... — попытался свести замечания к шутке Ечкалов и тут же, пообещав вести себя аккуратнее, напомнил Санину, как тот вдвоем со связным на фрицев напоролся.

— Было такое. Если бы не помощь, могли и не увидеться больше.

Эти два мужественных, сильных человека, и раньше уважавшие друг друга, теперь стали еще ближе.

(Продолжение в следующем четверговом номере).
Раздел : Страницы истории, Дата публикации : 2019-05-30 , Автор статьи :