КУБАНЬ АГРАРНАЯ. От чего или от кого зависит, как сложится судьба человека? От обстоятельств, характера, стремлений или это предначертано свыше в тот миг, когда мы приходили в жизнь?

Героиня нашего рассказа — Валентина Василько до сих пор задается этими философскими вопросами. Почему она из украинского славного города Ворошиловграда (ныне Луганск), где своих около десяти вузов, в том числе и аграрный университет, вдруг решила поступать в Краснодарский сельхозинститут?

Всю свою научную деятельность, с аспирантских лет и до звания профессора, она посвятила непростому, но очень нужному и важному делу — сохранению плодородия кубанских черноземов.

Валентина Павловна встретила меня у входа в Кубанский государственный аграрный университет. Моложавая, стройная, со спокойным мягким голосом, в модном красивом костюме. Для себя сразу отметила: с этим человеком будет легко говорить. Когда идешь на интервью, всегда пытаешься определить: как пройдет беседа? С одними — поговоришь несколько минут и убегаешь с головной болью. С другими — сразу находишь общий язык, с ними легко и спокойно, как будто знаешь этого человека много лет.

— Я до сих пор не могу объяснить ни себе, ни другим, — делится Валентина Павловна, — почему Краснодар, почему сельхоз? В школе мечтала быть учителем, в старших классах учителя говорили моим родителям: «Валя обладает даром убеждения, очень хорошо умеет донести суть до собеседника — нужно ей поступать в педагогический». Кроме того, я очень хорошо писала сочинения. И мечтала быть учителем русского языка и литературы… Может быть, потому, что с Краснодаром связано теплое слово «юг». А еще в детстве мне очень хотелось попробовать айву. Кто-то сказал, когда я рассматривала картинку, что этот чудный фрукт растет только на юге, в Краснодаре.

Свой рассказ о детстве Валентина Василько начала с тяжелых дней войны.

— Я родилась в 1939 году на Украине, в шахтерском селе Селидово Донецкой области. Отец работал в торговле, мама была домохозяйкой, нас у нее было трое. Фашисты быстро заняли Донбасс, и мы остались в оккупации. Отец успел уйти на фронт, а дедушка и старший брат мамы ушли партизанами к Ковпаку.

Мне было всего три года, но в детскую память навсегда врезалось, как фашисты арестовывали деда. Он только пришел, бабушка налила воду в корыто, чтобы он искупался, как в дом ворвались оккупанты. Его выдал сосед. На всю жизнь запомнила его фамилию — Савенков. Дедушку, как важного разведчика, отвезли в Донецк и там расстреляли. Тогда и нас чуть не убили. Фашисты выгнали на улицу, у мамы на руках грудная сестра, я держусь за юбку, а немец строчит из автомата. Хорошо другой фриц отвел его руку… А то я бы сейчас не сидела перед вами. Позже в одной из книг про партизанское движение на Украине я прочла про своего дедушку — разведчика Сопача, который не вернулся с задания…

Валентине Павловне тяжело вспоминать про войну, в голосе дрожь. Спрашиваю: все ли оккупанты были извергами и плохо относились к населению?

— Немцы? Они разные были. У нас в доме жили трое: нас согнали в маленькую комнатушку, а сами заняли две комнаты и кухню. Вот двое — звери, а третий — еду приносил, отдавал маме, чтобы нас кормила. Шоколадки часто давал. Гладил белокурую голову и приговаривал: «Киндер». У самого глаза грустные, своих, видимо, вспоминал. Кроме того, он несколько раз спасал маму от плена. Знал, когда фашисты будут устраивать облаву на молодых и красивых девушек, и предупреждал. Тогда мама выряжалась в лохмотья, что-то делала с лицом — оно становилось красным — и на нее даже не смотрели.

Еще одно яркое воспоминание из детства — это когда наши войска освобождали Украину. Всех согнали в подвал. Немцы съели все, что могли, в подвале осталась бочка с мочеными яблоками. До сих пор помню этот вкус. Напротив дома горел элеватор, и на фоне зарева шли танки. Только мы не могли понять чьи. И тут я увидела красные звезды и закричала: «Наши, наши!». Тогда все вышли встречать победителей, а мама вынесла моченые яблоки — больше нечего было.

Папа прошел войну до Польши, был минометчиком, имеет две медали.

Валентина Павловна с теплотой вспоминает своих учителей:

— Первые четыре класса я окончила в Селидове, потом отец перевез нас в Ворошиловград. Мне очень повезло с наставниками, они нас обучали не только математике и литературе, по их рассказам мы постигали жизнь, учились быть людьми — перед глазами находились достойные примеры. Учитель литературы умел так заинтересовать, что мы потом запоем читали. Он же вел литературный кружок. Мы тогда настолько были заняты общественными делами, что домой приходили к вечеру. На глупости времени не хватало. Нужно сейчас возрождать повсеместно дополнительное образование, кружки по интересам. Мы теряем подростков в компьютере, планшетах, телефонах. Они обездвиживаются, превращаются в растения. Я считаю, что человека Человеком делают семья и школа. Именно собственный пример родителя и учителя, общение с ними.

Валентина училась хорошо, родителям не доставляла хлопот. О странном для всех окружающих выборе профессии и месте получения мы уже говорили. Она приехала в Краснодар, поступила сразу на плодоовощной факультет. Конкурс был бешеный — 30 человек на место. Потом предложили перейти на более широкое направление — агрономический факультет. В 1961 году сыграли свадьбу. Муж учился в сельхозе, но на механизаторском факультете. По распределению семья попала сначала в Старомышастовскую. Там Валентину назначили старшим агрономом по техническим культурам. Потом — главным агрономом в колхоз «Искра», в него входили нынешний Копанской, Восточный, Черников — недалеко от Краснодара. К тому времени Валентина Павловна ждала ребенка. Беременность протекала очень тяжело, и главный агроном порекомендовала ее на кафедру в Институт табака и махорки (ВНИИТиМ). Отсюда и начинается ее путь в науку. В 1964 году ее приняли в сельскохозяйственный институт, где она прошла путь от лаборанта до заведующей кафедрой «Орошаемое земледелие». Защитила диссертацию.

— Несмотря на то что я корпела над научной работой, — продолжает Валентина Павловна, — пропадала в полях и уделяла дому мало времени, у нас полное взаимопонимание в семье и очень бережное отношение друг к другу. Я старалась совмещать роль жены и матери, работу и дом. Но все же, признаю, основную роль в воспитании дочери играл муж Олег. Когда дочь оканчивала школу с золотой медалью, учителя первый раз увидели меня. Тогда семья оказалась на втором месте — по времени, но не по значимости. Однако готовила я всегда сама. Люблю это дело, даже где-то избаловала семью. Любимое блюдо — украинский борщ с пампушками.

Я только вскользь спросила о деле ее жизни — о пахотных кубанских черноземах. Но Валентину Павловну уже нельзя было остановить. Как говорится, задели за живое. Она с такой любовью говорила о кубанской земле, о том, что люди перестали правильно возделывать пашню: стараются больше впихнуть в землю химикатов, а от этого качество уникального кубанского чернозема страдает. Даже я, человек только отчасти приближенный к сельскому хозяйству, поняла: нужно срочно спасать чернозем, мы его еще немного — и потеряем.

— Наука считает, — рассказывала Валентина Павловна,— что аналогам чернозема на Кубани нет. Они очень богатые, гумусированные, но тяжелые по механическому составу. Если на Белгородчине, в Воронежской области, да и на родной Украине в черноземе больше механического песка, то у нас — механической глины. Отсюда идут все наши, можно сказать, беды. Почвы склонны к уплотнению и как следствие — накапливанию токсических веществ.

Есть такое выражение: «Богатый, но скупой» — это о наших землях. Химизация для них — тупик. Мы уже потеряли половину гумуса. Кубанские почвы очень плодородные, но требуют совершенного, индивидуального подхода. В перестройку решили обмануть природу и перевели пашни на минеральные удобрения. В итоге почва окислилась, переуплотнилась, воздуха в ней мало, токсинов масса. Мы тревожимся: откуда на человечество столько болезней напало? А все взаимосвязано… Мы вытягиваем из почвы много питательных веществ, а возвращаем — мизер. Возделываем по западным технологиям, не понимая, что нам они не подходят. Нужно самим разрабатывать их под специфику нашей земли. Но еще не поздно все спасти

Почему немцы пытались вывезти кубанский чернозем? Точно не для того, чтобы минеральные удобрения, химию сыпать под свои выращиваемые культуры. Они как раз пытались уйти от затратных технологий и перейти на то, о чем не перестает повторять мой коллега Николай Григорьевич Малюга, — к биологизированной системе земледелия. Ежегодно содержание гумуса в почве уменьшается, и с этим надо что-то делать! Он уже опустился до критической отметки. В Австрии, Дании — не на черноземах — допускается лишь 40 процентов минерализации, все остальное — органика. И не дай Бог эту технологию нарушить. А у нас — 80 процентов минерализации.

— Почему же мало кто из аграриев понимает, что мы стоим на краю пропасти, потомкам от прославленного чернозема ничего не останется? Биологизация, повышение плодородия — это очень трудно, затратно? Почему не хотят сохранять содержание гумуса в пашне? — спрашиваю.

— Нет, не затратно, только все хотят получить моментальную прибыль, а севооборот с многолетними бобовыми культурами, которые повышают плодородие почвы, с внесением органических удобрений — отодвигается на второй план. Лень, инертность, дополнительные хлопоты — вот главные наши враги.

Губернатор и министр сельского хозяйства края постоянно говорят об этом на совещаниях — а воз и ныне там. Но к нам прислушиваются некоторые хозяйства. Например, агрофирма «Победа» Каневского района, где руководителем Виктор Тормашев, фермер Андрей Коробка, Брюховецкий аграрный колледж — Анатолий Югов, Любовь Плитинь из «Нового пути». Здесь люди думают о будущем. К сожалению, нас не слышат инвесторы-олигархи: их не переубедишь, идут по тупиковому пути. А ведь все просто. Люцерна после распашки оставляет такое количество питательных веществ в почве, что потом для высокой урожайности зерновых вовсе не нужны минеральные удобрения.

— Да, люди забыли, что корни народа в земле, она наш дом, и нужно ее беречь. Один мудрец сказал: земля — лучше золота. Она дает радость, счастье и силу. Как бы вы охарактеризовали землю?

— Земля — не имеет цены. Это живой энергоноситель. И если нефть, газ закончатся, то земля склонна к самовосстановлению. Нужно только ей помогать. Земля — это фундамент, а на гнилом фундаменте здания не построить.

Беседа с Валентиной Павловной оставила волнение в сердце о будущем черноземов Кубани, но вместе с тем и удовлетворение и спокойствие: этот человек сможет убедить аграриев, она не остановится на полпути, за ней пойдут другие. Мысли вдруг перевели меня на начало разговора — «я родилась в 1939 году». Господи, а я-то была уверена, что разговариваю с человеком, которому до пенсии… ну еще лет пять.

Спрашиваю: как вам удается так хорошо выглядеть, в чем секрет вашей молодости?

— Я всегда занималась любимым делом, никогда не переступала через свою совесть, меня всегда окружали и окружают хорошие люди. Я всегда позитивно смотрю на жизнь и наслаждаюсь каждым ее мгновением, — ответила, смеясь, Валентина Павловна. И, казалось, глаза ее стали ярче, засияли, как васильки.
Раздел : Кубань аграрная, Дата публикации : 2013-07-26 , Автор статьи : Инна МОЧАЛОВА