Сергей ПЛАТОНОВ

Главы из новой книги

(Продолжение. Начало в номерах за 4, 11, 18, 25 октября, 1, 8, 15, 22 и 29 ноября)

8.

В принципе, не встретиться на подводной лодке невозможно. Как и уйти с нее. Но это в случае, если речь идет о членах экипажа. Если же об этом говорит при прощании президент одной страны президенту другой страны, это звучит странно. Даже более того. Но когда речь идет о первом Президенте России Ельцине, то возможно и не такое. И главный секрет заключался не в его особых способностях, а в другом. В его слабостях. Особенно в пагубном пристрастии к «личной дипломатии» в ходе банных и прочих застолий.

Первый официальный визит за рубеж уже на третий день после приведения к присяге в качестве Президента Российской Федерации Ельцин нанес в Соединенные Штаты Америки, которые согласились его принять, подозревая, что дни СССР и его президента Горбачева сочтены.

В этот период внешней политики СССР уже не было. Шла сдача позиций. А Россия ее только нащупывала. Ни президент Ельцин, ни молодой министр Козырев этим непростым ремеслом не владели и только пытались к нему подступиться. Парадокс, но государство с тысячелетней историей, обладатель крупнейшего в мире арсенала с ядерным оружием, как и в начале прошлого века, после пролетарской революции, в международных делах вновь начинало с нуля. Ситуацию опаснее этой сложно придумать. Тогда это вылилось в иностранную вооруженную интервенцию. Теперь — в международный экономический диктат и внешнее управление.

Горбачев не хотел визита Ельцина в США и потребовал от главы «большого МИДа» Бессмертных использовать свои связи в госдепартаменте для срыва или как минимум недопущения встречи с Бушем. Но тут неожиданную активность проявил посол США в Москве и очень авторитетный дипломат Мэтлок. Узнав об интриге вокруг поездки от надежного агента «Грека», он вылетел в Вашингтон и заявил президенту Бушу, что ничто так эффективно не работает на разрушение СССР и его военно-промышленного комплекса, как антигорбачевская деятельность Ельцина. Для убедительности Мэтлок добавил, что он получил в МИД СССР от нашего друга Саши Бессмертных согласие на такой визит при условии, что президент США попытается убедить Ельцина в необходимости продолжения сотрудничества с Горбачевым.

— Господин президент, я могу заверить Ельцина, что вы его примете в Белом доме?

— Да, можете пообещать, но будет лучше, если вы объявите, что он едет по приглашению сената. Я не могу так резко разойтись с Горбачевым. Тем более что здесь для многих Ельцин остается неприятным человеком.

В эти же дни из поездки по СССР в Вашингтон возвратился экс-президент Никсон. Своими впечатлениями поделился за обедом с Бушем. Он утверждал, что в то время как Горбачев власть теряет, Ельцин пользуется все большей поддержкой народа. И это несмотря на его пристрастие к выпивке. Очевидно, для московских политиков это идет в плюс.

На руку Ельцину сыграл и сам Горбачев, который в этот момент прислал Бушу телеграмму чуть не с обвинением в том, что, мол, отказывая СССР в материальной помощи, он предает перестройку. Это вынудило Буша заявить в узком кругу: «Наш московский друг ничего не понимает. Надо дать ему урок по основам экономики. Бизнес есть бизнес. И займы дают, если есть гарантия возврата. Но как их может дать страна-банкрот?». И добавил: «Надо это ему сказать, но так, чтобы он продолжал думать, что мы в него верим. Лучше Мэтлока этого никто не сделает. Передайте ему такое поручение. Я не хочу трещины в отношениях, которые так хорошо служили нам все это время».

* * *

Перед визитом Козырев принес Ельцину программу поездки.

— Шт-а-а, Андрей Владимирович, все у нас, понима-а-ш, готово? — встретил министра вопросом новоявленный президент.

— Да, Борис Николаевич, вот телеграмма посла Комплектова. Пишет, что в Вашингтоне нас ждут. Вот официальное приглашение сената. Оно пришло еще до избрания вас президентом. И самое главное — сообщение из государственного департамента о том, что президент Буш примет вас в Белом доме. Спасибо Мэтлоку. Его усилия дали результат.

— Как вам? Не боязно ехать? Два года назад я, тогда еще простой депутат, был в Америке. Принимали хорошо. Правда, в Белом доме не очень хотели меня видеть. Мол, статус не позволяет. А я настоял. Даже с Бушем минут десять говорил. Теперь, понима-а-ш, другое дело. Первый официальный в ранге, понима-а-ш, Президента России. Надо бы нам не подкачать и сразу взять правильное направление.

— Борис Николаевич, мы едем в демократическую страну, к друзьям-демократам. Мы теперь тоже строим демократию. Поэтому идеологических разногласий между нами нет. Политические, конечно, остались и будут в дальнейшем. Но это геополитика. Никуда от нее не уйти. Нам надо внимательно прислушиваться к сигналам из Вашингтона и действовать вместе.

— Это вы правы, надо с ними дружить. Тогда не пропадем. Сильней США страны нет. Нам до них далеко, понима-а-ш. Но стелиться тоже нельзя, иначе затопчут.

— Ну что вы, я много раз бывал в Нью-Йорке на сессиях Генеральной Ассамблеи ООН. В Америке у меня много друзей. Очень милые люди. Никто нас топтать не собирается. Только не надо задираться. В феврале и мае я по вашему поручению встречался с госсекретарем Бейкером и имел беседу по двум вопросам: о развитии прямых отношений, минуя Горбачева, и о кредитах российскому правительству. Он согласился с нашим мнением, что любые деньги, которые они дадут Горбачеву, — это поддержка системы, которой надо дать потонуть. Тогда как кредиты, выданные нам, помогут строить демократию и рынок, к которым вы так стремитесь. Уверен, визит будет успешным.

Козырев бодрился, но не мог не понимать, что экзамен ему предстоит серьезный. Ельцин требовал, чтобы МИД РСФСР из шутейного ведомства, каким оно было при СССР, как можно скорее превращалось в серьезного дипломатического игрока. Но для этого необходимо иметь опыт, каким Козырев не обладал. К тому же он видел печальный пример Шеварднадзе, который, обладая солидным внутриполитическим багажом, стал министром иностранных дел СССР, совсем не знакомый с внешней политикой и дипломатической практикой, с плохим знанием русского и незнанием иностранных языков. И, увы, вошел в историю внешних сношений как худший министр. Козырев хотя и знал языки, но просидел двадцать лет фактическим помощником у одного из заместителей министра в центральном аппарате и не имел как практики работы за рубежом, так и политического опыта. И это в отличие от их знаменитого предшественника Громыко, который пришел к руководству МИДом с дипломатического поста номер один — посла в США. О таких, как Козырев, карьерные дипломаты обычно говорили: «Он не работал в поле», то есть в посольствах. Выяснилось также, что ни Шеварднадзе, ни Козырев не обладали так необходимым дипломату чувством служения Отечеству. Первый — потому, что Отечеством для него была Грузия. Второй — потому, что родился и рос в Брюсселе и чувствовал себя человеком мира. Глухим тихим голосом без эмоций он постоянно поддакивал зарубежным партнерам «да-да» и оставил после себя поросшее пустоцветом дипломатическое поле. Потом были «суворовец» Иванов и, наконец, уже десять лет довольно жесткий Лавров. Последние двое по стилю — смесь первых трех. Известно, как Лавров обозвал «долбаным мудаком» британского коллегу Милибенда за его попытки поучать Россию, как вести себя с грузинским президентом — русофобом и лунатиком Саакашвили.

Козырев не смог, да и не желал выстраивать выгодные для России отношения с бывшими советскими республиками. Он безоговорочно признал эти новые национальные государства сферой американских интересов. Особенно невнятной была ельцинско-козыревская политика в отношении важнейшей для нас Украины. Ее буквально бросили под ноги агентуре Вашингтона из числа галицийских националистов.

Очевидно, не понимал этот мидовский чиновник средней руки, что есть немцы, которые могут спокойно жить только с ножом у горла или под сапогом. Что американцы не прекратят экспансии, если их не загнать обратно на материк за океан. Что англичане — имперская нация по инстинкту. Что за сто лет до убогого Ельцина император Александр III прозорливо завещал нам не искать союзов, кроме как с собственными армией и флотом. При каждом обострении обстановки внутри страны Козырев по заданию Ельцина стремглав мчался в Вашингтон искать защиты от политических оппонентов. Он, как и его патрон, пытался доказать, что во лжи есть правда, если ложь во спасение. Только чьего спасения? Похоже, что их собственного благополучия. И прав его преемник Иванов, не единожды вопрошавший в сторону Козырева: кому они с Ельциным служили? Что не России, это точно!

Вот таких два «творца» внешней политики новой России отправлялись на Американский континент с первым зарубежным официальным визитом.

…Сразу после обеда лимузин Ельцина подъехал к парадному подъезду Белого дома. Встречал его сам Буш, хотя мысленно все еще не мог смириться с тем, что это конец прежних отношений с Горбачевым. Церемония приветствия прошла в Розовом саду. В своей речи Буш заявил: — Принимая первого Президента Российской республики, мы не должны забывать того, кто положил начало отважной политике гласности и перестройки. Я хочу совершенно ясно сказать, что мы будем продолжать поддерживать тесные отношения с президентом Горбачевым.

Затем прием продолжился в Овальном кабинете. И здесь Бушу передали записку с сообщением от агента «Грека» о грядущем в ближайшее время государственном перевороте с целью свержения Горбачева, с содержанием которой хозяин Белого дома тут же познакомил гостя. Ельцин воспринял тревожную информацию спокойно и предложил позвонить Горбачеву. Заказали разговор с Кремлем, но связаться с Горбачевым не удалось. Поручив помощнику разыскивать Президента СССР, Буш и Ельцин продолжили беседу. В этой ситуации разговор естественным образом закрутился вокруг темы о силах, которые хотят возвратиться к эпохе социализма. И здесь «Остапа понесло»:

— Господин президент, я клянусь, что Россия не допустит изменения хода истории и марксистский эксперимент у нас больше не повторится. Верьте мне! Но я рассчитываю на вашу всестороннюю поддержку.

— Серьезность и решимость, с какой вы, господин президент, сражаетесь за демократию, впечатляет и не позволяет сомневаться в конечном успехе. Но мы ждем от вас радикальных реформ в экономике. Без них мы не сможем оказывать вам финансовую поддержку. В ближайшее время я планирую посетить Киев и Прибалтику. Как вы думаете, это не принесет огорчений Горбачеву?

— Что вы с ним носитесь, как… со старым портфелем. Вам пора избавляться от его гипноза. У нас его давно раскусили. Он уже ни на что не влияет. А эти республики де-факто уже самостоятельные. Делайте, что отвечает вашим интересам. Мы вас поддержим. И защитим их от московских реакционеров. Их руководители это знают лично от меня. Ну а насчет кредитов? Мы можем на них рассчитывать?

— Здесь проблема. Конгресс не проголосует за выделение вам кредитов, пока Россия остается в Союзе.

— Ясно. Значит, надо быстрее это союзное ярмо сбрасывать. Думаю, до конца года это произойдет. Конфедерация Америку устроит?

— Решать вам. Мы примем любое решение, которое не направлено против нас.

…На приеме в советском посольстве, после традиционных двухсот пятидесяти граммов, на глазах изумленных гостей Ельцин старательно облизал пальцы от икры и стал долго и нудно говорить о себе, о том, как советский народ пугали загнивающим Западом, как он строил коммунизм, а теперь так же активно строит капитализм. Закончил обращением к Бушу:

— Вот я думаю, что хватит нам, понима-аш, враждовать. Пора дружить. Как говорится, понима-а-ш, перекуем мечи на орала. Настанет то время, когда мы и вы порежем все танки, ракеты, авианосцы и подводные лодки... Нет, не все. Одну подлодку оставим. Для экскурсий на Северный полюс. Так что, понима-а-ш, предлагаю тост за встречу на последней подводной лодке!

Все заулыбались и дружно выпили. Хотя ни Буш и никто другой из американских гостей толком не поняли, при чем здесь подводная лодка. Да и кто их, русских, поймет?!

Вечером Ельцин добавил любимого виски и пошел в одних трусах бродить по подвалам резиденции. Потом вышел на улицу и стал ловить такси, объяснив своей и американской охране, что хочет поехать за пиццей. Успокоился только к полуночи…

Из Вашингтона Ельцин уезжал довольный собой. Настроение было боевое: «Наконец-то меня признали как лидера огромной республики. А с Горбачевым надо кончать — его спектакль явно затянулся».

…Самолет набрал высоту, выровнялся и плавно парил над океаном. Стюардесса разнесла свежие газеты. Козырев взял авторитетную «Вашингтон пост» и обмер. На первой странице рядом со снимком Ельцина жирно набранный заголовок спрашивал читателя: «Кто такой этот русский? Борец с коммунизмом или мастер демагогии и стакана?».

(Продолжение в следующий четверг)
Раздел : Страницы истории, Дата публикации : 2012-12-06 , Автор статьи :