26 сентября — дата ухода из жизни,а 4 октября (22 сентября по старому стилю) — дата рождения С.Ф. Медунова. Материал, который я вам посылаю, можно будет отредактировать для вашей газеты, если, конечно, он вас заинтересует. В прикрепленных файлах — статья «Он был замечательный человек»: память, оставленная С.Ф. Медуновым в Доме-музее Чехова в Ялте». Фотографии любезно предоставлены Домом-музеем. На одной — М.П. Чехова, С.Ф. Медунов, Жак Дюкло, Ялта, 1955, а на другой — С.Ф. Медунов, М.А. Максакова, М.П. Чехова, И.С. Козловский, неизвестный, Ялта, 1955.

Засим остаюсь с уважением

Ольга СПАЧИЛЬ.

Доцент Кубанского госуниверситета.

Статья нас заинтересовала, и мы предлагаем ее вашему вниманию, уважаемые читатели. Она проливает новый свет на неоднозначную личность Сергея Медунова, который оставил яркий след не только в истории нашего края.

В воспоминаниях А.В. Ханило о С.Ф. Медунове (1915—1999), советском партийном и государственном деятеле, слово «замечательный» было ключевым. «Это был замечательный, очень хороший, прекрасный человек!» К нашему разговору присоединилась журналист Т.Н. Барская, и из ее уст прозвучали те же слова — «замечательный, очень хороший, многие плакали, когда он уехал из Ялты». Прожив всю сознательную жизнь в Краснодаре, я привыкла к официальным эпитетам, сопровождавшим это имя, пестревшим в советской печати, позже — к уничижительным определениям перестроечной поры. Но я никогда не слышала таких теплых и личных отзывов о человеке, занимавшем ключевые посты в руководстве Краснодарского края с 1959 по 1982 год.

На мое счастье, в Доме-музее А.П. Чехова в Ялте, созданном и сохраненном трудами его родной сестры Марии Павловны Чеховой, до сих пор работает Алла Васильевна Ханило — живой свидетель жизни дома Чехова с 1946 года. Сегодня Алла Васильевна заведует отделом в КРУ «Дом-музей А.П. Чехова в Ялте», а 66 лет назад 18-летней выпускницей средней школы она предстала перед сестрой известного писателя. Работу для девушки из интеллигентной семьи в послевоенной Ялте найти было нелегко. В городе даже сложилась поговорка: «Меняю мужа-инженера на шофера или милиционера» — работа была только для мускулистых рук! Алла Васильевна хорошо запомнила собеседование с Марией Павловной. До этого ее она никогда не видела. В Ялте младшая сестра знаменитого Чехова появлялась редко, мало кто знал ее в лицо, чаще принимая за нее сотрудницу музея Елену Филипповну Янову, ходившую в город с различными поручениями.

Алла Васильевна вспоминает свой первый разговор с хозяйкой Дома-музея. «Когда я пришла сюда, я не думала, что буду экскурсоводом. До этого нигде никогда не работала и думала, что буду каким-нибудь секретарем. Мария Павловна усадила меня за стол, я, конечно, волновалась. Первый вопрос был такой: «Какой предмет в школе вы любили больше всего?». Как на духу я честно сказала — математику. У Марии Павловны немного погас взгляд, и она сказала: «Тогда, наверное, вы нам не подойдете». Я стала продолжать: «Я очень много читаю, я люблю литературу, у нас хорошая библиотека. Я не люблю только тот учебник, по которому нас в школе заставляли учиться. Я вот прочитала Толстого «Войну и мир», и мне очень понравился князь Андрей. У нас в классе все девчонки были в него влюблены, а по учебнику главный герой — Пьер Безухов!». И когда я ей это сказала, она рассмеялась и говорит: «А! Вы еще и рассуждать умеете!». Вот так князь Андрей меня на работу устроил». В трудовой книжке Аллы Васильевны появилась первая и единственная на сегодняшний день запись, сделанная рукой М. П. Чеховой.

Вот какой человек пришел мне на помощь. Я расспрашивала А.В. Ханило об общении с С.Ф. Медуновым, в то время бывшим одним из первых лиц в правительстве Крыма. «Сергей Федорович — прекрасный был человек. Мы бывали у него в квартире, он часто приезжал в Дом-музей, и мы проводили очень хорошие вечера вместе. В 1953 году я поступила заочно в Симферопольский пединститут на филологический факультет, а Сергей Федорович был студентом Высшей партийной школы при ЦК КПСС. Как студенты мы много общались, обменивались конспектами, помогали друг другу выполнять задания. Но кроме личного теплого общения была еще и большая помощь музею — он очень много сделал для музея». В трудных житейских ситуациях сестра писателя и ее близкие помощники вспоминали: «А ведь у нас есть Сергей Федорович!».

В 1949 году М.П. Чеховой исполнялось уже 86 лет, и она всерьез решила подумать о будущем Дома-музея и составить завещание. Помогал ей в этом деле живший тогда в Крыму писатель П.А. Павленко. За год до этого в музей пришел на работу Сергей Георгиевич Брагин, который очень хотел возглавить Дом-музей, о чем прямо и заявил: «Мария Павловна, напишите в вашем завещании, чтобы после вашей смерти я был директором». Такая прямота покоробила и очень расстроила Марию Павловну: «Аллочка, как же я теперь буду работать? Как же я буду встречаться с ним каждый день, зная, что он ожидает моей смерти?!». Весь оставшийся день Мария Павловна говорила о происшедшем, огорчаясь все сильнее и сильнее. Вечером она позвонила домой Сергею Федоровичу и рассказала о своей беде. Сергей Федорович успокоил ее и просил ни о чем не беспокоиться. На следующий день С.Г. Брагин пришел на работу и сразу начал собирать свои вещи.

— Куда это вы, Сергей Георгиевич? — спросила его Мария Павловна.

— Меня срочно перевели на работу в горком партии, — не без гордости ответил Брагин. Инцидент был исчерпан.

С.Ф. Медунов помогал Дому-музею, который стал для него очень пригодившейся впоследствии школой общения с разными людьми. Было много почетных посетителей музея, некоторых в силу занимаемой должности он должен был сопровождать, как, например, Жака Дюкло — французского политического деятеля, руководителя Французской компартии. Приезжали поклониться памяти А.П. Чехова деятели советской культуры и искусства, и Сергей Федорович сопровождал их. На фотографиях из фонда музея запечатлено общение в ялтинском доме Чехова с Арамом Ильичом Хачатуряном, Иваном Семеновичем Козловским. На оборотной стороне одной из фотографий — автограф Сергея Федоровича: «Ивану Семеновичу Козловскому в знак глубокого уважения и признательности. Медунов. г. Ялта, 1955 г.».

В четыре часа пополудни рабочий день в Доме-музее заканчивался, и двери его закрывались для посетителей. Музей превращался в гостеприимный дом, где Сергей Федорович был всегда желанным гостем. Мария Павловна любила вкусно угостить своих друзей. В столовой на первом этаже ставили стол, а повар, знавший секреты французской кухни, из флигеля во дворе передавал приготовленные яства. Иван Семенович Козловский, с семьей которого дружила А.В. Ханило, так говорил об этих застольях: «Или нас в санаториях плохо кормят, или в чеховском доме вкусно готовят». За дружеским столом велись разговоры, звучали шутки, песни и были даже танцы. Алла Васильевна вспоминает, как Сергей Федорович танцевал лезгинку, зажав во рту чеховский нож! Для уроженца станицы Слепцовской, заселенной терскими казаками, всю жизнь прожившими бок о бок с чеченцами и ингушами, этот танец был гораздо ближе и роднее малороссийского гопака, поэтому стоит ли удивляться, что в минуты отдыха едва достигший своего 35-летия, чувствуя себя среди близких друзей, Медунов танцевал лезгинку.

Мария Павловна Чехова и все, кто ее постоянно окружал на Белой даче (так в Ялте всегда называли дом Чеховых), очень любили, когда Сергей Федорович приходил туда один, без сопровождения ответственных работников. Тогда он вел себя свободно, много шутил, смеялся. Мария Павловна по-дружески могла поправить какие-то обороты его южного диалекта, подсказывала некоторые утонченные детали светского этикета. Сергей Федорович это хорошо понимал и ценил. После 16 часов музей был оазисом свободной духовной жизни, неформального общения в сложной обстановке советского общества конца 40—50-х годов XX века.

Время шло, и наступил последний день в жизни хозяйки Белой дачи. Рассказывают, что 15 января 1957 года Мария Павловна «вдруг испытала прилив сил. Была оживлена, даже развлекала гостей какой-то смешной сказкой, напела какую-то песенку. Но едва гости ушли, она два раза вздохнула и легко, беззвучно умерла…». До самой своей кончины, вспоминает А.В. Ханило, Мария Павловна была в здравом уме и не только не страдала старческим слабоумием, но сохранила прекрасное чувство юмора. Пока здоровье позволяло ей ходить в церковь, расположенную неподалеку от дома, Мария Павловна исповедовалась там и причащалась, позже священник сам приходил к ней, и она продолжала вести жизнь воцерковленной христианки. «Похороните меня по всем православным законам» — с этим напутствием М.П. Чехова и умерла.

По правилам, существовавшим в советское время, была создана специальная комиссия, занявшаяся организацией похорон. Ее возглавил человек, имя которого Алла Васильевна назвать отказалась: «Это был такой пакостный человек, который мог сделать любую подлость, донос написать. У него есть дети, и я не стану называть его имени. Я не знала, как мне себя вести, что делать. О том, чтобы говорить с ним, ярым атеистом, о приглашении священника не могло быть и речи. Пришел Сергей Федорович, и я подошла к нему: «Как быть, ведь Мария Павловна просила, чтобы ее похоронили по всем христианским законам?». В ответ я услышала: «Делайте, что считаете нужным». Я подумала, что Медунов меня не понял, и снова повторила свой вопрос. Глава похоронной комиссии неотступно находился рядом. «Что же делать, ведь Мария Павловна просила, чтобы ее похоронили по всем христианским законам?». В ответ прозвучал слово в слово прежний ответ: «Делайте, что считаете нужным». Я наконец-то поняла, что это было разрешением, в другой форме его высказать было нельзя, и пошла за священником. Пожелание умершей мы исполнили».

В 1959 году С.Ф. Медунова перевели на партийную работу в Краснодарский край, но в Ялте остались мать и сестра, и Сергей Федорович, навещая их, всегда посещал и Дом-музей. Г.А. Шалюгин, директор Белой дачи с 1984 по 2006 годы, вспоминает эти приезды. Однажды, уже в должности первого секретаря Краснодарского крайкома КПСС, Сергей Федорович подарил музею блюдо «Миллион тонн кубанского риса». Геннадий Александрович пошутил: «Был еще и мешок риса, но его уже съели!». В музее бережно хранят память о друзьях, одним из которых был, по общему мнению, Сергей Федорович Медунов, оставивший по себе в Ялте добрую память.

А что же на Кубани? Что здесь помнят, кроме штампа «медуновщина» и хлестких разоблачительных статей перестроечной поры? До сих пор рассказывают о том, как Сергей Федорович объезжал поля, возя с собой в багажнике тяпку. Как вспоминает племянница С.Ф. Медунова Н.Л. Мартыненко, иногда в этих объездах участвовала и супруга первого секретаря, и тогда в багажник клали две тяпки. Увидев поле, заросшее сорняками, Медунов останавливал машину, и вместе с женой они принимались за прополку. А между тем кого-нибудь из попавшихся навстречу колхозников посылали за руководителем хозяйства. К моменту появления на поле главы хозяйства Медуновы уже одолевали не один рядок. Приговор был суров: нерадивый хозяйственник должен был сам прополоть заросшее поле (а они на Кубани огромны). Привлекать людей для помощи запрещалось под страхом исключения из партии и отстранения от занимаемой высокой должности. Такие уроки даром не проходили. Результатом были и высокие урожаи, и личная ответственность руководителей за порученное дело.

Если использовать литературные аналогии, то по типу личности С.Ф. Медунов был сопоставим с шолоховским Нагульновым, а вот в конце жизни судьба его больше напоминала героев шекспировских трагедий. На закате лет Медунов скажет о себе: «Я человек со сладкой фамилией и горькой судьбой».

Гонения на С.Ф. Медунова были начаты с начала 80-х, когда его перевели на работу в Москву, а апогей их наступил в июне 1983 года полным разгромом на Пленуме ЦК КПСС. Травля Медунова продолжалась и с пришествием к власти Горбачева, с которым, в бытность того первым секретарем Ставропольского крайкома, он соперничал. Однако Сергей Федорович оказался человеком не слабым. Ценой долгих унизительных мытарств по инстанциям он сумел-таки очистить свое имя от грязи гебистской клеветы. В 1990 году, несмотря на помехи со стороны тогдашнего президента Горбачева, Прокуратура СССР отмела как необоснованные все выдвигавшиеся против Медунова обвинения. Ему, уже 75-летнему, вернули государственные награды, восстановили в партии. Но сделали это по-подлому, без газетного шума и публичных извинений. Он долго болел и умер в Москве в сентябре 1999 года.

Сегодня на доме, где в одной из квартир жил руководитель Кубани, установлена мемориальная доска. Время все расставляет по своим местам. В жизни людей палитра красок всегда богаче черно-белых оценок газетных заголовков. Как многолик и сложен человек! И те причины, по которым А.В. Ханило не захотела называть имени пакостного человека («у него есть дети»), побудили меня изложить на бумаге эти воспоминания. У С.Ф. Медунова есть родные и близкие, которым небезразлична судьба его доброго имени. Но даже если бы и не было прямых потомков и наследников — есть еще история Кубани, в которой несколько страниц написаны С.Ф. Медуновым и тем временем, которое он воплощал.
Раздел : Страницы истории, Дата публикации : 2012-10-03 , Автор статьи :