Стаи белых журавлей

Моя тетушка Тамара Николаевна собирается в дорогу. Вместе с такими же детьми войны (их теперь называют «дети погибших защитников Отечества») она едет в Крым — поклониться памяти павших здесь солдат Великой Отечественной, среди которых и ее отец. Сергиенко Николай Яковлевич, 1909 года рождения, уроженец Черноерковского района, погиб в ноябре 1941 года в Крыму. Десятки лет его считали без вести пропавшим. И только работа энтузиастов Славянского отделения общества охраны памятников истории и культуры над районной Книгой памяти вернула погибшим имена, а их родным — возможность побывать на дорогих могилах. Тамара Николаевна — младшая из четверых, единственная из детей, которая никогда отца не видела: родилась через неделю после начала войны, когда солдат Николай Сергиенко уже принял первый бой.

В районном отделении общества охраны памятников истории и культуры застаю деловую суету: готовятся списки участников поездки, проверяются телефоны. Автобус на 30 человек бесплатно выделяет администрация Славянского района. Это уже не первая поездка детей войны на могилы своих вновь обретенных отцов. С 2004 года, когда при обществе была создана секция «Детей погибших защитников Отечества» и объявлена акция «Ты где лежишь, погибший мой отец?», славянцы побывали в Воронежской, Ростовской, Волгоградской, Липецкой областях, в Ставропольском крае, объехали Краснодарский край, и вот 27—28 июня — Крым.

— С просьбой найти информацию о без вести пропавших отцах, дедах к нам обратились уже 850 человек, — рассказывает председатель Славянского отделения ВООПИК Нелли Ивановна Титова. — Мы разослали за эти годы более тысячи запросов — и более 300 имен найдены. Истории бывают совершенно удивительные. Вот, к примеру, активист нашего общества Тофик Арамович Саркисов 20 лет назад из Баку переехал на Кубань, в Славянск — в этих местах воевал его отец. По бумагам отец значился как без вести пропавший, и седой уже сын печалился, что не знает родной могилы. В прошлом году переписка с архивами дала результат: его отец погиб в 1943 году и похоронен в хуторе Коржевском Славянского района. На уроке мужества в Славянском сельхозтехникуме Тофик Арамович со слезами на глазах рассказывал о том, что его сыновний долг спустя десятилетия выполнен!

В Славянской секции состоят 2658 детей погибших защитников Отечества. Кроме Книги памяти составлены подробные картотеки: к карточке с именем погибшего земляка-солдата прикрепляются карточки с данными его детей — седых, им уже крепко за… Но они остаются детьми и хотя бы так — рядом со своими навек ушедшими отцами.

Чем дальше от нас июньский рассвет, разделивший жизнь миллионов людей на «до войны» и «сороковые, роковые», тем драгоценнее воспоминания свидетелей военного лихолетья, особенно людей, у которых война отняла детство, юность.

Галина Дмитриевна Калиниченко:

— Мне было 12 лет, и жили мы в Темрюке — большая дружная семья. У моего дедушки Петра Ивановича Смолякова было три сына, один из них — мой отец. Он работал в рыбколхозе «Красный партизан», имел броню, но, будучи коммунистом, на другой день, 23 июня, пошел в военкомат. Этот день, когда провожали отца, мне и запал в душу на всю жизнь. Война воспринималась как страшная несправедливость, разбившая мирную жизнь. Осознать все это детским умом было невозможно: почему, за что? Мои родители — лучшие в мире люди, как они любили друг друга! Мы с сестрой никогда не слышали, чтобы отец и мама ругались, раздражались или даже косо смотрели. И вдруг — война!

23 июня, казалось, весь Темрюк высыпал к военкомату, он тогда находился на въезде в город, у подножия горы Мыска (теперь Военная горка). Бросалось в глаза, что все женщины были в белых кофточках! На площадь у военкомата будто стаи белых журавлей опустились! Собрались как на праздник — может, хотели запомниться своим мужьям, женихам, братьям красивыми? А может, чувствовали своим женским чутьем, что многим скоро придется ходить в черном? Пока не прозвучала команда «По машинам!», отец стоял рядом с нами, гладил мою маленькую сестру по голове, а меня, как взрослую, держал за плечо.

Мне довелось еще раз увидеть отца. Их собрали под Анапой в станице Гостагаевской. Мама узнала об этом, и вместе со знакомой — та взяла своего сына — мы пошли пешком в Гостагаевскую. Отец был незнакомый — бритый, в военной форме, похудевший… У меня комок подкатил к горлу, и я бросилась ему на шею. А вечером он пришел к нам — мама сняла комнату — и принес мне кусок сахару и две конфеты. Обратно тоже шли пешком. В 41-м под Одессой отца тяжело ранило, его отправили в госпиталь в Кисловодск, где он 29 октября и скончался.

В День Победы меня, тогда учащуюся винодельческого техникума, пригласили на праздник, но я не пошла: чему радоваться, если папы нет? Он очень хотел, чтобы я окончила институт, и я получила высшее образование. Он мечтал, чтобы я пела, и я до сих пор пою в хоре ветеранов. В память о папе.

Людмила Васильевна Григорьянц:

— В сорок первом мне шел пятый год, наша семья жила тогда в Мурманске. День 22 июня запомнился всеобщей суматохой. Тревога, казалось, висела в воздухе. Есть такое выражение: пахнет бедой. Так вот в тот день все пахло бедой. Плакала мама. Она то обнимала нас с сестрой, то подбегала к окну, выглядывая отца, то прислушивалась к тревожному голосу диктора из радиотарелки, доносившемуся из открытого окна. Мы с сестрой ревели от страха, не понимая, что такое война и почему по улице бегут люди, доносятся крики и плач. И когда в комнату вошел отец, бросились к нему.

Мой папа, невысокий, коренастый, крепкий (знаю по фотографиям), всегда был надежной опорой, с ним мы ничего не боялись. Отец нас очень любил и баловал. Вот и в тот раз он принес нам куклу с закрывающимися глазами! Такого чуда мы еще никогда не видели и замерли, забыв на минуту об этом странном и страшном дне. А еще он принес нам матросские воротнички, надел на нас и сказал матери: «Сфотографируй их и вышли фото мне». У отца был красный фанерный чемодан. Глаза закрою — и вижу его в дверном проеме с этим чемоданом. Улыбается, а глаза грустные.

Как потом рассказывала мама, у отца как у специалиста, работавшего с иностранцами, была броня, но он попросился на фронт. Два года приходили письма-треугольники. Отец писал: сбереги девочек… война не будет долгой, такой народ фашистам не победить! В 43-м пришло извещение: пропал без вести. Мама рано, когда еще шла война, умерла. И детство закончилось. Когда объявили о Победе, первой мыслью было: папа вернется! Не вернулся. Уже несколько лет ведем поиски, делаем через Славянское отделение ВООПИК запросы и надеемся!

Любовь ЧУЦКОВА.

Собкор «Вольной Кубани».

Славянский район.

Сержанту 44-го автополка, санинструктору, шоферу ЗИЛа, исколесившей дороги Великой Отечественной войны от Кубани до Сталинграда, Украины, Бреста, Варшавы и Москвы, в январе этого года исполнилось 85 лет. Это Татьяна Игнатьевна Краснокутская. Когда интересуюсь, как она отметила свой юбилей, Татьяна Игнатьевна улыбается: «Тринадцать для меня — счастливое число. Живу в квартире № 13, в семье по счету родилась тринадцатой, в книге записей добровольцев на фронт числилась под номером 13».

После войны по дороге на Кубань познакомилась с капитаном Краснокутским. Расписались, поступили на агрономический факультет Краснодарского сельхозинститута. Работали на полях Кубани. Два ордена Великой Отечественной войны Татьяне вручали в Теучежском сельсовете Адыгеи. Прошло тридцать лет, поселились на Гидрострое в Краснодаре. Жила рядом с участником Великой Отечественной войны Дмитрием Павловичем Вайлем. Оба сержанта работали в первичной ветеранской организации, активно участвовали в работе по военно-патриотическому воспитанию молодежи.

С 2005 года два сержанта встречаются на одной площадке дома № 38 на проспекте Чекистов. Татьяна Игнатьевна из квартиры № 13, а инвалид первой группы Дмитрий Павлович — из квартиры № 14. Татьяна Игнатьевна много уделяла ему внимания, помогала чем могла. Но случилась беда — Дмитрию Павловичу ампутировали ногу.

У Краснокутской — большая семья. Дочь Лена (хирургическая медсестра) с хирургом больницы ХБК Андреем Александровичем часто оказывали медицинскую помощь и даже дома делали мини-операцию Дмитрию Павловичу. Дочь Дмитрия Павловича Ольга все тяжелые послеоперационные дни была рядом, как и друзья по театру. Ведь шестьдесят лет он посвятил культуре Кубани. Любимая жена Дмитрия Павловича, с которой он прожил пятьдесят лет, ушла из жизни в 2003 году, дочь Ольга — в 45 лет, оставив двух сыновей, четырех внуков и трех правнуков.

Дмитрий Павлович, сидя у телевизора с внуком Женей, вспоминал: «Прижался внук ко мне и смотрит, смотрит пристально картинку о войне. Узнать, понять не может, сюжет ему не по плечу. И шепчет мне на ухо: «Я мультики хочу…». А внуку Руслану в своей книге «Есть только миг» он пишет:

Мальчик родной,  говорун и плясун,

Крепкий малыш,  очарованный миром,

Жадно глотающий жизни росу,

Мужай и расти  здоровым и сильным!

Внуки не подвели дедушку, выучились, стали строителями-монтажниками. Внук Женя женлися, родился сын Владик — ему годик. Да еще взял к себе на воспитание тринадцатилетнюю сестру Сашу. Ведь его мама Ольга ушла из жизни раньше деда.

А Дмитрий Павлович после ампутации ноги женился на Тамаре Ивченко. Так прожили они два года. Последние три месяца были особо тяжелыми. Его свежий ум, память о Великой Отечественной, о жизни, о единственной дочери Оле с большим потомством не давали покоя. 9 Мая 2010 года ушел из жизни Дмитрий Павлович. В этом году ему исполнилось бы 90 лет, 60 из которых он посвятил театру. Он был директором единственного в России театра ветеранов сцены ТО «Премьера».

На юбилей сержанта Вайля, который отмечали в музее боевой славы, собрались артисты театра, журналисты, студенты. Тамара Ивченко отдала в музей все награды и документы с портретом сержанта Вайля. Так что теперь внуки и все, кто знал Дмитрия Павловича, приходят в музей почтить его память.

А сержант Т.И. Краснокутская продолжает вести патриотическую работу с молодежью, рассказывает, какой ценой советскому народу досталась Великая Победа.

Здоровья и счастья вам, Татьяна Игнатьевна!

Лариса МАКАРОВА.

Фото автора.

Краснодар.

Киргизия. Фабрика «Интергельпо» (сейчас завод «Сельмаш» имени Фрунзе).

Нам было по восемь лет, когда мы познакомились. Сашина семья в начале войны эвакуировалась из Бердянска вместе с заводом. Я приехал с отцом и мамой из Сибири. Отец работал главным механиком на МТС имени Крупской. Он и до 41-го работал там же — был из 25-тысячников. В 30-е годы получил первый «Фордзон» — трактор, первую полуторку. Сашин отец вернулся с войны израненный. На фабрике «Интергельпо» была своя конюшня, и дядя Миша (Сашин отец) был на ней заведующим.

Возводились огромные цехи, в них строили что-то железное, внутри обкладывали кирпичом. Потом мы узнали, что это вагранки. В них плавили чугун. Заготовки привозили с завода, который находился на другом конце города, за мостом. Возчиков не было, и дядя Миша доверил нам с Сашей сопровождать его, а то, бывало, мы и без него ездили. Возили шихту, обратно — чушки-болванки, из которых вытачивали снаряды.

В то время у нас формировалась панфиловская дивизия, и когда она ушла на фронт, то с ней увели и всех лошадей, каких только можно было собрать. В конюшне осталась одна хромая лошадь, и дядя Миша начал искать гужевой транспорт, так как без лошадей не на чем было возить заготовки. Лошадей не было, еле-еле набрали около 15 ишаков. Рядом была еще одна фабрика «Интергельпо» — бондарка, где делали брички. Там для нашего завода и изготовили 15 бричек. Они были тяжелее, с ними было трудно управляться, а в день надо было сделать по два рейса.

Тяжело было ездить в распутицу, когда ходили в школу. Надо было отстоять очередь за хлебом. Жил я тогда почти все время один. Маму забрали на строительство БЧК (Большого Чуйского канала). Строили его без техники (лопаты, носилки, тачки). Приходила домой мама только по воскресеньям.

В 1943 году нам на двоих с Сашей выдали одну рабочую карточку на хлеб. Теперь мы стали полноправными возчиками.

Были запущены обе вагранки. В одном цехе лили траки для танков, ленивцы, колеса, в другом изготавливали редукторы, коробки для танков. Все это грузили в вагоны и отправляли в Павлодар и на Урал.

К нам прибывали разбитые танки и самолеты. Все это превращали в шихту и развозили по цехам. Нас встречали токари, сверловщики, которым лет было чуть больше, чем нам.

Наконец закончилась война. Отменили в 1947 году хлебные карточки. Завод перешел на мирные рельсы. Стали выпускать сепараторы, сенокосилки-лобогрейки. В 1948 году я поступил в ФЗО и в 1949-м пришел на завод токарем. В 1952 году в армию уходил из этого цеха, был уже помощником мастера (наладчиком). После армии вернулся сюда же. В армии служил радистом, получил права.

Мне уже 79 лет, и хочется рассказать о нашем трудном военном детстве, чтобы нынешнее поколение знало о том, как мы участвовали в жизни страны.

Юрий КВАШНИН.

Туапсе.

Через 69 лет после гибели отца, Шарадина Каджария, его могилу в Новороссийске нашла дочь Алла.

Долгие годы семья погибшего солдата не знала ничего о месте его захоронения. Затем обратились к поисковикам Государственного морского университета им. Ф.Ф. Ушакова, на чьей территории есть братская могила, в которой похоронено около полутора тысяч павших воинов. Выяснилось, что имя погибшего воина есть в списках бойцов. Об этом тут же было сообщено родственникам, которые приехали из Абхазии к месту захоронения.

Вместе с дочерью воина, защищавшего новороссийскую землю, поклониться праху погибшего родственника приехали племянница Зита и племянники Георгий и Беслан. Никто из них своего дядю живым не видел, а дочь не помнила. Ей было всего несколько месяцев, когда отец попрощался с ней перед уходом на войну, пишет «Новороссийский рабочий».

Н.ИВАНОВА.

Новороссийск.

Летом 1942 года наш Успенский район был оккупирован фашистами. Станицы, села, хутора, аулы — под игом захватчиков. Фашисты грабили, убивали мирных жителей, зверству оккупантов не было предела. Успенцы знали, что этих непрошеных гостей вскоре выгонят из района. И этот день пришел.

23 января 1943 года наши солдаты прогнали захватчиков с успенской земли. Сегодня об этой победной дате знает и старожил и школьник, этот день всегда торжественно отмечается в районе.

И в аулах свирепствовали фашисты. Безжалостно они себя вели, страшное было время. Аульчане ждали, когда же гады получат возмездие со стороны наших бойцов. И вот это время настало.

Фашисты, почуяв неладное, стали поспешно уходить из аула. Наши все это заметили, но еще воздерживались — не хотелось потерь среди мирных жителей аула… А потом пошли в наступление. Как радовались аульчане!

Тысячи и тысячи жителей нашего района сражались на фронтах Великой Отечественной. Русские, адыги, эстонцы, греки, литовцы, украинцы, армяне…

Шестеро успенцев удостоены звания Героя Советского Союза. Это А.А. Кулешов, С.М. Ушанев, Я.Ф. Шапошников, А.Г. Стрюков, М.Т. Сотников, П.И. Назаренко.

В русских и адыгских селениях стоят памятники воинам-героям. Мы не вправе позабыть героический подвиг наших отцов и дедов. Ни завтра, ни послезавтра — никогда.

Амин НАРТ.

Аул Урупский.

Успенский район.
Раздел : Страницы истории, Дата публикации : 2012-06-22 , Автор статьи :