У каждого ныне работающего в нашей редакции свой путь в журналистику, свое понимание этого призвания, свои достижения на этом трудном и ответственном поприще.

Но всех нас, вольнокубанцев, объединяет то, что мы верны своей газете, тем традициям, что формировались десятилетиями ее славной истории.

«Газета в моей судьбе». У редактората не было сомнений в том, кто начнет эту рубрику, — Виктор Анфиногенов. Журналист уникальной биографии, публицист, прекрасно владеющий словом, человек высочайшей эрудиции.

В трудовой книжке Виктора Тимофеевича всего две записи: «Август 1966 года. Редакция газеты «Комсомолец Кубани». «Январь 1987 года. Редакция газеты «Советская — Вольная Кубань».

Какие еще нужны доказательства верности раз и навсегда выбранной профессии журналиста, верности газете?!

Да, Виктор Анфиногенов — уникальный журналист. Широко известный не только у нас в крае. В свое время у него было всесоюзное, а ныне — общероссийское признание.

Его публикации вызывают неизменный отклик и поддержку читателей, широкой общественности. И не только на спортивные темы, но и касающиеся образования, культуры. Это красноречиво подтверждает редакционная почта, в которой постоянно звучит имя Виктора Анфиногенова. Журналиста и человека высокой гражданской смелости и ответственности.

Газета в моей судьбе

Что для меня газета? Открытие мира. Через события, через героев своих статей, очерков, репортажей. «Людей неинтересных в мире нет, их судьбы — как истории планет»…

Почти полвека занимаюсь этим ремеслом, сколь интересным, столь и мучительным, опасным, как горная тропа, и не перестаю удивляться. Значит, все нормально — не постарел.

Что главное в журналистике? Знание предмета, честность. Язык, стиль, образность — это вторично… Надо все пропускать через сердце — в этом главная опасность нашей профессии. Самое страшное — равнодушие и неискренность.

Нет совести — нет журналиста…

…Пути Господни поистине неисповедимы.

В 1952 году я, десятилетний сельский мальчишка, был поглощен тем, что происходило в Хельсинки на Олимпийских играх, на которых впервые выступали советские спортсмены. Прильнув к репродуктору, жадно ловил последние новости, а на следующий день радостно делился своими впечатлениями с одноклассниками... Могла ли мне тогда прийти мысль о том, что через несколько лет я заново переживу эти события, беседуя с участниками той Олимпиады: трехкратным олимпийским чемпионом венгерским боксером Ласло Паппом, феноменальным мастером современного пятиборья Игорем Новиковым, уникальным эстонским богатырем Иоганнесом Коткасом (он стал чемпионом Европы, когда меня еще не было на свете) — легендами мирового спорта, кумирами миллионов; что с краснодарцем Павлом Ракитянским, замечательным пятиборцем и фехтовальщиком, одним из первых двух олимпийцев Кубани, мы и вовсе станем приятелями, несмотря на огромную разницу в возрасте, быстро перейдем на ты; наконец о том, что спустя 28 лет я сам буду работать на Олимпийских играх, представляя сразу две газеты — «Советскую Кубань» и «Комсомолец Кубани»?!

…На 20-летие моей работы в «Комсомольце Кубани» коллеги подарили мне специальный поздравительно-шуточный выпуск — страницу с уникальным тиражом — один экземпляр. Я храню его как дорогую реликвию. И есть там заметка под названием «Тайная возлюбленная». Приведу из нее несколько строчек: «Он всегда говорил: спорт, спорт, спорт, а сам был тайно влюблен. Шумел на планерках: «Гандбол — досылом!», а его внутренний голос нежно шептал: о, удивительная, нежная, славная… За ним не значился ни один производственный роман, и только мудрая Курочка (Ольга Курочка — машинистка редакции. — В.А.) догадывалась: влюблен по самые уши, их отношения зашли так далеко… Но однажды он сам проговорился. Так и сказал на открытом партийном собрании: «И между вечными всеми богами прекраснейший — Эрос! Сладкоистомный — у всех он богов и людей земнородных душу в груди покоряет и всех рассужденья лишает».

Женщины были смущены, мужчины сражены. Все требовали назвать имя. Он мялся, заикался, робел… клялся, что больше ни строчки не посвятит Ей, но коллектив был неумолим. «Имя! Имя!» — скандировало собрание.

Тимофеевич сдался и на чистейшем итальянском сладострастно прошептал: «Газетта»…

…Понятно, юмор, но все — сущая правда. Газета — действительно моя любовь, моя жизнь, точнее, не вся жизнь, а очень важная ее часть. Громко сказано? Может быть, но верно по сути, а это — главное. Не стану лукавить, в шансах сделать карьеру у меня, выпускника Ленинградского университета, не было недостатка. Приглашали в крайком комсомола заместителем заведующего отделом пропаганды (квартиру гарантировали в течение трех месяцев, а тогда мы с супругой Лидой снимали комнату, жили вместе с хозяевами — коммуналка в чистейшем виде обходилась недешево), звали в КГБ (дважды). Кроме жены, никто не понял, почему я отказался. Дескать, такие перспективы, а ты гусарствуешь, героя из себя строишь. Только я-то чувствовал, знал, что это — не мое! Заниматься нелюбимым делом — значит обречь себя на долгую духовную каторгу, а это было выше моих сил. Чины, должности как таковые меня никогда не интересовали, хотя, признаюсь, мне далеко не все равно, какое положение в обществе я занимал и занимаю, но самое важное для меня — признание людей, о которых и для которых я пишу. Уважение специалистов, спортсменов, читателей. Это и есть пик творческой карьеры, по моему разумению…

Насколько мне удалось этого добиться, судить не мне. Однако я горжусь тем, что в моей трудовой книжке лишь две записи: «Комсомолец Кубани» и «Советская Кубань» (с 1991-го — «Вольная Кубань»). В первом издании, молодежной газете, проработал 20 лет, во втором — 25… Был младшим литсотрудником, корреспондентом, заведующим отделом, заместителем редактора, но спортивной теме никогда не изменял, хоть и случалось в интересах газеты трудиться в разных отделах — пропаганды, информации, рабочей молодежи. Когда проходил практику в ленинградской областной молодежной газете «Смена», мне выдали удостоверение с уникальной, как мне кажется, записью: «Корреспондент отделов культуры и спорта». Мой самый значительный материал того времени — репортаж «Мы живем на улице Шевченко» (об интернациональной дружбе студентов ЛГУ), который агентство АПН передало на зарубежные страны, — прошел по отделу культуры. В Кирове, в «Комсомольском племени», где меня, студента-практиканта, сразу зачислили в штат, я два года кряду занимался вопросами строительства, промышленности.

…Газету я полюбил с тех пор, как научился читать, а это случилось, когда мне исполнилось пять лет. По утрам я, уже учась в школе, в любую погоду спешил в киоск на железнодорожный вокзал, преодолевая как минимум три километра в один конец, чтобы купить «Советский спорт» (он выходил тогда три раза в неделю, печатался в Ростове-на-Дону и нередко приходил с опозданием — в станицу Белореченскую газету доставляли поездом). Читал по пути домой, на ходу, вдыхая неповторимый запах типографской краски. Потом перечитывал, и в память взрезались имена, названия команд, хотя и не стремился их запомнить. Меня постоянно тянуло в библиотеку при клубе железнодорожников, и я терпеливо ждал, когда кто-то из взрослых, решив передохнуть, предложит подшивку той или иной газеты. Естественно, меня интересовала только четвертая страница, где отводилось место спорту.

С течением времени ничего не менялось. Мечтал ли я стать журналистом? Никогда! Я даже в школьную стенгазету не писал заметок. Вот сочинения мне удавались. Только журналистика — это совсем другое. Был, правда, один нюанс. В пору детства и моей юности я любил комментировать любые спортивные события, о которых узнавал из газет и радио или в которых сам участвовал, высказывать свою точку зрения. Надо сказать, товарищи, ценившие мою эрудицию, слушали меня с интересом. Я тогда не знал, да и не мог знать, что это — неистовое желание познать до конца ту или иную «вещь в себе» и сделать ее «вещью для всех». И когда это желание, эти знания, переполняя мозг, рвутся наружу, требуя немедленного воплощения (если речь о журналистике, то на бумаге. — В.А.), это и есть, по мнению великого кинорежиссера Микеланджело Антониони, суть любой творческой профессии. Это — как средство самовыражения. Другое дело, что кто-то к этому приходит, а кто-то нет. Я из тех, кому повезло…

Год после окончания школы я раздумывал, куда податься, какую специальность выбрать. В конце концов журналистика перевесила все остальное. Документы на отделение журналистики (на следующий год его преобразовали в факультет) у меня, однако, не приняли: в газете не работал, нигде не печатался, в армии не служил. Девушки из приемной комиссии посоветовали мне идти на финское отделение филфака: «Там — Сергей Довлатов! Представляешь?!» — выпалили они с восхищением. Аргумент сработал, хотя, конечно, я представления не имел, кто такой этот Довлатов. А он был гордостью филфака — о нем ходили легенды. Знаменитый Виктор Мануйлов — человек изумительного благородства, редкой эрудиции, преподававший в университете литературу XIX века и литературоведение, высоко ценил одаренность одного из любимых своих студентов, который станет потом известным писателем…

Имя Довлатова, разумеется и не подозревавшего о моем существовании, грело душу, но будущее переводчика мне виделось весьма туманным, даже печальным, и поэтому месяца через полтора, набравшись смелости, я отправился пробивать дорогу в журналистику — пошел на прием к самому Борису Вяземскому, олицетворявшему элитное отделение филфака: по учебнику Вяземского «Справочник журналиста» занимались все факультеты страны. Почему не к декану? Авторитет Бориса Аркадьевича был непререкаем, и уж если ему понравишься… Я, видимо, показался… Правда, мне потом еще устроили собеседование, больше походившее на экзамен по литературе и на гражданскую зрелость, но в итоге все завершилось благополучно. «Значит, судьба!»

Журналистский диплом — не гарант профессионализма. Можно многому научить, но только не писать. В газете нередки случаи, когда люди с техническим, юридическим, сельскохозяйственным или любым другим образованием становились превосходными мастерами, настоящими акулами пера. Василия Пескова вообще взяли в «Комсомольскую правду» после десятого класса. Божья искра — она или есть, или ее нет, вот и все объяснение. Но в специфике факультета журналистики есть своя прелесть, особенно для таких новичков, каким был я, не имевший никакого представления о том, как делается газета. А потом, теория здесь сочеталась с практикой: от многотиражек и районок до краевых, областных, республиканских и даже центральных газет — было бы желание. Настоящий вкус того, чем мне предстояло заниматься всю жизнь, я впервые почувствовал в «Смене», чуть позже — в «Комсомольском племени» (когда бы я еще побывал на Урале?!). Получив диплом, я уже твердо знал, что не «чужой среди своих», хотя и понимал, что еще «зеленый и уши торчат»…

Во время учебы, как это ни странно, я не стремился печататься, как делали другие студенты, гордившиеся своими заметками в питерских или столичных изданиях. У меня была другая цель: взять от Ленинграда как можно больше. Ходили с будущей женой Лидусей (она училась на химическом факультете) в театры, на концерты, в музеи, просиживал часами в Публичной библиотеке, посещал крупнейшие соревнования, играл в баскетбол за сборную университета, судил различные баскетбольные турниры: чемпионат Ленинграда, вузовское первенство города. И «досудился» в конце концов до арбитра республиканской категории. Наконец, просто гулял по городу, впитывая в себя удивительную питерскую атмосферу…

Духовно я сформировался в Ленинграде. Журналистом стал в «Комсомольце Кубани». Это была удивительная газета, одна из лучших в Союзе. Потрясающий творческий коллектив, целая россыпь талантов, почти каждый из которых был личностью. Но особую роль сыграл в моей судьбе Виктор Ламейкин, при котором «Комсомолец Кубани» достиг не виданных прежде высот: газета выходила тиражом 165 тысяч экземпляров — это рекорд, который уже никогда не будет побит. Десять лет эпохи Ламейкина — самые счастливые не только для меня, но для многих моих коллег — Аслана Керашева, Анжелы Мхитарян, Владимира Байбика, Николая Седова, Зои Ерошок, Вячеслава Смеюхи, Сергея Белова, Ольги Цветковой…

Газета тогда гремела своими публикациями не то что на всю Кубань — на весь Союз. Для «Комсомольца Кубани» не существовало запретных тем, мы никого не боялись. А это — от редактора, который седел прежде времени. Если говорить о себе, то спортивная тема в то время стала одной из главных на страницах молодежной газеты — пять полос большого формата в неделю (то есть ежедневно полоса)! «Комсомолец Кубани» пять раз становился лауреатом Всесоюзного конкурса на лучшее освещение физкультуры и спорта: трижды получал первый приз и дважды — второй.

И сегодня, как и в «Комсомольце Кубани», в краевой независимой газете у меня полная творческая свобода. В «Советскую Кубань» я уже пришел достаточно заматеревшим. Кстати, отказался от приглашения «Советского спорта» на должность собкора… В партийную газету меня звали еще много лет назад. Тогдашний главный редактор Дементий Красюк, личность, замечу, масштабная, обещал квартиру в центре города, что в тот момент являлось чрезвычайно важным. Мой отрицательный ответ удивил Красюка: «Я два раза не приглашаю…». Но когда я сказал, что в молодежной газете у меня, спортивного обозревателя, гораздо больше возможностей проявить себя, Дементий Яковлевич вдруг согласно кивнул: «А что, Виктор, может, ты и прав».

Мой переход в «Советскую Кубань», в коллектив которой я влился спустя почти 15 лет, был связан с определенными трудностями. Я соглашался с одним условием: если буду заниматься вопросами физкультуры и спорта, подчиняясь только руководству редакции. В чем проблема? Дело в том, что в то время в партийных газетах не было спортивного отдела. И те, кто вел эту тему, были корреспондентами отдела информации. Но меня-то брали с должности заместителя редактора… И Дмитрий Павлович Попович, главный редактор, нарушил структуру: запись в моей трудовой книжке гласит: «Заведующий отделом физкультуры и спорта». И это не было формальностью. Через шесть месяцев в «Советской Кубани» вышла первая в истории краевой партийной газеты спортивная полоса. Она стала еженедельной!

Известный спортивный журналист Станислав Токарев, с которым не считали зазорным советоваться специалисты, высказал мысль о том, что каждый уважающий себя и свое дело журналист должен оставить какой-то заметный след, добиться своими публикациями чего-то значительного… «Нам сердцем искренним дано свое — пусть маленькое — Болдино, свое — хоть раз — Бородино».

Что могу поставить себе в заслугу? Знаменитые на весь мир школы самбо и дзюдо в Майкопе, прыжков на батуте, современного пятиборья, бокса в Краснодаре, гандбольные «Буревестник», СКИФ, «Сельхозтехника» и «Кубань», подъем на Кубани греко-римской борьбы, возрождение мужского баскетбола в крае, рождение и прогресс пляжного гандбола — моя профессиональная гордость. Что касается женской гандбольной команды, рождавшейся в муках, то «Комсомолец Кубани» и «Советская Кубань» по праву могут считаться ее крестной матерью…

Конечно, все эти звездные коллективы создавались гением Якуба Коблева и Виталия Дубко, выдающимся организаторским талантом Вячеслава Новикова, Виктора Бакланова, Евгения Горишняка, Виталия Сорокина, Валентина Шияна, Артема Лаврова, Александра Тарасикова, Александра Банникова, Владимира Кияшко — их потом и кровью. Но роль прессы (не зря ее называют «четвертой властью»), печати в процессах, которые происходили, была безусловно велика.

Я не ставлю разделительного барьера между «Комсомольцем Кубани» и «Советской — Вольной Кубанью» по одной простой причине. То, что мы начинали с Ламейкиным тогда, мы продолжаем теперь, много лет спустя: газета другая, а линию ведет одну! Поддержать энтузиастов, помочь спорту, его людям, его командам — этому принципу мы следуем десятки лет и никогда, образно говоря, не изменяли походку (любимое выражение заслуженного тренера России по футболу Станислава Шмерлина).

Расскажу несколько эпизодов из своей практики, думаю, характерных для моего творчества. Однажды на заседании краевой федерации футбола (она тогда имела огромное влияние даже на формирование «Кубани») президент федерации судья всесоюзной категории Темир Хурум, человек в футболе авторитетный, известный своей принципиальностью, непримиримостью, резко выступил против включения в состав одного популярного в крае игрока, которого очень хотел видеть в команде Руслан Дзасохов, главный тренер команды, и, казалось бы, поставил точку в этом вопросе. Но после моего горячего монолога Темир Михайлович улыбнулся: «Ну если пресса настаивает, я сдаюсь…».

Другая история. Помните, одно время футбольную «Кубань» возглавлял Александр Кочетков, своим красноречием, а точнее — словоблудием завоевавший благосклонность партийных руководителей, спортивных чиновников, ставший для журналистов по существу личностью неприкасаемой, хотя команда откровенно валилась на бок. Наша газета бросает вызов — публикует жесткую критическую статью. Причем настолько убедительную, что Кочетков вынужден был покинуть «Кубань», несмотря на поддержку руководителей края…

К счастью, в моей практике гораздо чаще случались истории иного рода. Однажды «Советский спорт» попросил меня срочно выслать очерк об олимпийской чемпионке Людмиле Брагиной. В моем распоряжении была только ночь, значит, ни о каком интервью, личном разговоре не могло быть и речи, но подвести газету я не мог. В общем, очерк через несколько дней увидел свет в общесоюзном издании. Радости не было: я боялся встречи с Брагиной, ибо прекрасно знал о ее принципиальности и прямоте — мне было стыдно. И вот иду я по Красной, а навстречу Людмила Ивановна собственной персоной — народу мало, не разойтись. Брагина направилась прямо ко мне и, подойдя, вдруг… поцеловала: «Спасибо, Витя!». Чего лукавить, мою грудь распирало от гордости…

Нечто подобное произошло с председателем Госкомспорта РСФСР Виталием Смирновым. Так получилось, что я, не встречаясь с Виталием Георгиевичем, на свой страх и риск подготовил с ним интервью. Зачитывал по телефону, связавшись со Смирновым с помощью заслуженного мастера спорта Василия Мачуги, тогдашнего председателя крайспорткомитета. Откровенно говоря, не очень надеялся на то, что руководитель российского спорта станет в такой ситуации меня слушать. Но Смирнову нельзя отказать в дипломатии, а главное — он остался доволен: «Отлично, все верно — можете печатать!». Беседа была опубликована на первой полосе «Советской Кубани»…

Года три-четыре назад, находясь на отдыхе в Горячем Ключе, я спешил вечером в свой санаторий, как вдруг меня окликнули: «Виктор, ты?». Смотрю: боже мой, да это же Якуб Камболетович со своей очаровательной женой Джариэт! И был удивительный вечер воспоминаний, какой только может быть, когда встречаются добрые старые друзья. «Виктор, какая тебе нужна помощь? Ты только скажи!». Этот вопрос Якуб в течение вечера задавал несколько раз. И я знаю: если вдруг что — поможет, чего бы это ему ни стоило… Как помогли мне в тяжелое время великий Володя Максимов, с которым мы дружим почти полвека, Саша Банников, Наташа Анисимова, Володя Кияшко, Володя Будагов, Вячеслав Новиков, к сожалению не так давно ушедший из жизни, Виталий Дубко…

Как-то позвонил двукратный чемпион мира по самбо Арамбий Хапай: «Виктор, я построил дом, кунацкая ждет тебя. Машина в твоем распоряжении — будешь самым дорогим гостем…». Потом Арамбий приехал сам, чтобы увезти меня в Майкоп…

Всегда любил и люблю своих героев, со многими меня связывают дружеские отношения, которыми дорожу. Их уважение ко мне — уважение к газете. И когда кто-нибудь из них заходит просто так, чтобы поговорить, а это, к счастью, случается довольно часто, звонит — это практически ежедневно, мне кажется, что я не зря служу журналистике…

Специфика журналистики свела меня не только с известными спортсменами и тренерами, но и с выдающимися людьми других областей жизни — композитором Виктором Захарченко, писателями Юрием Абдашевым, Виталием Бакалдиным, Виктором Лихоносовым, актером Николаем Рыбниковым, крупными хозяйственниками — Алексеем Майстренко, Иваном Переверзевым… Наконец, мне удалось побывать во многих странах Европы и Азии, я работал на Олимпийских играх, Спартакиадах народов СССР и РСФСР, чемпионатах страны, освещал еврокубковые турниры. Я жил и живу полноценной жизнью!

…Что может дать журналист газете, кроме своего таланта, жара своего сердца?! Получает же он неизмеримо больше! Газета — это имя, популярность, возможность новых встреч, впечатлений, возможность на что-то повлиять, что-то изменить в лучшую сторону, помочь, кого-то поддержать…

Разве этого мало, чтобы любить свою профессию?
Раздел : Новость дня, Дата публикации : 2012-02-16 , Автор статьи : Виктор АНФИНОГЕНОВ