Система образования — это то, что определяет человеческий капитал общества, то, что закладывает, укрепляет и развивает общественную культуру, то, что формирует каждого из нас и тех, кто придет нам на смену. Чего не хватает российской системе общего образования и что ей мешает, насколько остро требуется кардинальная реорганизация системы высшего профессионального образования? После подписания Болонской конвенции в России началась системная реформа высшего образования, а вместе с ней появилась масса разговоров о качестве обучения будущих российских бакалавров и магистров. На эти и другие вопросы ответил нашей газете ректор Кубанского государственного университета Михаил Астапов.

— Михаил Борисович, как вы в целом относитесь к реформе образования, проводимой руководством страны? В обществе идет острая дискуссия, многие выступают с резкой критикой…

— Образование во все времена концентрирует на себе внимание общества, и вряд ли кто-нибудь припомнит время, когда все в полной мере были довольны им. Критика системы образования была, есть и будет всегда. В нашей стране за прошедшие двадцать лет фундаментально изменилось все: от экономики до телевидения, от культуры до сельского хозяйства... А вот в образовании основы остались теми же. Сегодня, по-моему, уже всем очевидно, что нашей системе образования нужен не косметический ремонт, а серьезная реформа, причем реформа основ. Каких людей сегодня взрастит система образования, такое будущее у нас завтра и будет. Меняются экономика, общество, естественно, должно поменяться и образование. Реформирование абсолютно неизбежно и логично. Это относится к системам и общего, и профессионального образований.

Одним из плюсов реформирования нынешней школы, хотя кто-то может это назвать минусом, является дифференциация обучения, которая в большей мере позволяет реализовать потенциал нашим школьникам. Что плохого, если в гуманитарном классе не изучают углубленно математику или же в математическом не делают упор на литературу?

Минус в другом: часто в вопросы реформирования образования вносится политическая подоплека — все кому не лень пытаются представить реформы так, как им это выгодно.

Если говорить в общем о реформах образования, то сам вектор их движения у меня не вызывает отторжения. Что же касается реализации, то она зависит от каждого из нас. Любое дело можно испортить негодным исполнением.

Я разделяю далеко не все критические замечания в адрес российского образования.

— Модернизация системы высшего российского образования тоже не всех устраивает. Но так ли уж все плохо?

— Если говорить о профессиональной школе, то она сейчас изменилась до неузнаваемости. Еще в конце 80-х годов советская высшая школа концентрировала до 25 процентов выпускников, и все они обучались в условиях бюджетного финансирования. Что произошло в начале 90-х? Вышел в свет весьма важный демократичный и прогрессивный закон об образовании. Один из лучших законов об образовании, если брать мировую практику. Однако при его принятии были допущены отдельные ошибки, которые очень серьезно сказались на состоянии высшей школы. Закон открыл шлюзы для появления в заявительном порядке бесчисленного количества высших учебных заведений разных форм собственности. Теперь редкий выпускник не поступает в вуз. Да, наверное, 25 процентов — мало, но сто процентов — это полный абсурд.

Я неоднократно говорил, что высшее образование стало недопустимо доступным, неприлично доступным. Сейчас в высшую школу идут и те, кто может и хочет учиться, и те, кто в принципе необучаем.

Поэтому, когда в рамках модернизации образования говорят о сокращении количества вузов, полностью поддерживаю эту инициативу. Из-за непомерного количества вузов среднее профессиональное образование, а также система НПО не получают своего абитуриента. Из-за этого в нынешних условиях начальное профессиональное обучение вообще может приказать долго жить. В новом проекте закона об образовании его хотят присоединить к среднему профессиональному образованию. Существует сложившаяся годами практика, когда объединялись образовательные учреждения различных уровней (вузы и техникумы, колледжи и профессиональные училища, вузы и профессиональные училища), в результате более низкий уровень образования, мягко говоря, не процветал, а чаще «умирал». Как правило, происходило постепенное его поглощение. Как бы не получилось так и на сей раз. «Хотели как лучше, а получилось...».

Тот перекос, который произошел в начале 90-х, рикошетом ударил по другим уровням профессионального образования. Произошло главное и недопустимое: структура профессионального образования не соответствует потребностям рынка труда. Рынку нужны одни специалисты, а система готовит других. Сегодня это осознают все: власть, бизнес, образование. Предпринимаются попытки исправить ситуацию.

Реформирование высшей школы я поддерживаю обеими руками, кроме того, оно должно происходить как можно быстрее. Но нужно, чтобы реформы касались всех высших учебных заведений, а не тех, которые легче реформировать. А легче, как известно, вузы в системе Минобразования. Я с большим уважением отношусь к негосударственной высшей школе, в нашем крае есть очень достойные вузы, которые обучают студентов на высоком уровне: ИСТЭК, ИНЭП, ИМСИТ и другие. Но вместе с тем есть заведения, которые имитируют учебный процесс и выдают дипломы об образовании. Вузы, собирающие деньги и выдающие дипломы в рассрочку, должны свое существование прекратить.

— Минобрнауки решило сократить число филиалов государственных и негосударственных вузов по всей стране. Причин несколько. Одна из них — повышение уровня образования (в филиалах качество подготовки оставляет желать лучшего). Вторая связана с демографической ситуацией: в последние годы появился дефицит абитуриентов. Как вы прокомментируете этот шаг модернизации?

— Считаю его очень правильным. Такое огромное количество филиалов на территории края — явный перебор. Их у нас в крае 46! Далеко не все они способны дать уровень профессиональной подготовки, соответствующий требованиям государственных образовательных стандартов. Филиал и головной вуз должны быть единым живым организмом, а у нас зачастую филиал пребывает в системе автономного плавания и занимается тем, что только собирает деньги для головного вуза. Зарабатывать деньги на образовании — не грех, грех зарабатывать их нечестно. В вузы края поступают более 30 тысяч человек (последние годы выпуск из общеобразовательной школы менее 30 тысяч.) Чуть ли не в каждом муниципальном образовании открыто по филиалу вуза, а в некоторых городах количество филиалов приближается к числу школ. Впору открывать комплексы: «школа-вуз». Это же полный абсурд! Вузы, филиалы не имеют морального права набирать всех только потому, что они закончили среднюю школу и получили аттестат. Это безнравственно, а с точки зрения подготовки квалифицированных кадров — абсолютно бесперспективно!

Поэтому оптимизация количества филиалов, которая сейчас происходит, должна принести пользу. Главное, чтобы не закрыли те, которые работают хорошо, и не оставили те, что работают плохо. Мы должны уйти от всеобщего высшего образования, как бы странно это ни звучало в XXI веке. Потому что оно не подкрепляется соответствующим качеством. Да и не нужны специалисты с высшим образованием в таком количестве.

— Вы возглавляете фундаментальный классический вуз с богатой историей. В условиях модернизации российского образования какие нововведения и преобразования сейчас проходят в КубГУ?

— Важно не только говорить с больших трибун, важно действовать и начинать с себя. Мы проанализировали филиальную сеть, у нас, кстати, она самая большая среди государственных вузов на Кубани. Приняли непростое, но, убежден, правильное решение о закрытии четырех филиалов: в Северской, Павловской, Белореченске и Усть-Лабинске. Будем честны: они не решали проблемы подготовки квалифицированных кадров.

Второй момент — это переход на двухуровневую систему образования. Этот год для нас был решающим: мы полностью перешли на бакалавриат и магистратуру. Кроме того, если сравнивать с другими вузами, у нас самое большое количество направлений магистратуры. Есть 32 направления, где ведется подготовка по более чем ста программам. Далеко не каждый вуз в дальнейшем будет иметь магистратуру, только вузы-лидеры, которые сумеют организовать работу. В этом году мы приняли в магистратуру 640 человек на бюджетную форму обучения, около 600 — по договору. Это предмет особой нашей гордости. Такого количества будущих магистров нет ни в одном вузе края. Поэтому мнение о том, что магистратура будет местом для избранных, что в нее смогут поступить лишь отличники и студенты-платники, не соответствует действительности.

Мы расширяем спектр программ бакалавриата. Причем переход от специальности к бакалавриату — это не смена вывесок, а изменение в содержании. Одна из проблем перехода заключается в непонимании преподавателями, что программу подготовки бакалавров невозможно сделать из программы подготовки специалистов путем механического отсечения какой-то ее части. Или в нежелании это понимать. Программу подготовки бакалавров нужно разрабатывать практически заново. Также нужна большая разъяснительная работа среди профессорско-преподавательского состава. Это очень непросто, поскольку требует изменения психологии, ментальности самих преподавателей. Они должны отказаться от стереотипных подходов, использовавшихся на протяжении длительного времени. Избавиться наконец от старых конспектов, служивших им верой и правдой долгое время. Часть преподавателей к такому повороту событий не готовы, и они будут бесконечно ругать переход на двухуровневую систему. Но перемены неизбежны. И они произойдут.

— Проблемы с трудоустройством молодых специалистов — очень важный вопрос. Особенно сложно сегодня найти работу выпускникам, получившим гуманитарное образование. Нынешний рынок труда перенасыщен экономистами, юристами, бухгалтерами и менеджерами, среди которых разворачивается серьезная конкуренция за вакантные рабочие места. Как в этой ситуации КубГУ влияет на формирование государственного заказа?

— Сделать это очень непросто. Запросы населения не совпадают с потребностями хозяйственного комплекса страны. Многие до сих пор хотят быть управленцами, экономистами и юристами. Другая беда — очень сложно выявить потребности хозяйственного комплекса. У нас нет структуры, которая могла бы четко определить государственный заказ: сколько и каких специалистов потребуется через пять-семь лет? Никто в нашей стране не может это точно спрогнозировать. Решить эту проблему можно только в одном случае: если будет установлена более тесная связь между вузами и работодателями. Причем на всех этапах — практики, стажировки и трудоустройства.

Сейчас все действуют по наитию. Мы, например, в КубГУ прекрасно понимаем, что ныне востребованы все направления подготовки, связанные с информационными технологиями: математика, прикладная математика, информатика… Есть и другие перспективные направления, по которым раньше студентов не готовили: например специалисты в области рекламы. И мы постепенно расширяем спектр подготовки в нашем университете.

В этой ситуации пытаемся также строить долгосрочные отношения с конкретными работодателями, которые занимают большой сегмент на рынке труда края. Например, в этом году около 25 выпускников устроились в одну из крупных торговых сетей — «Магнит», которую основал выпускник КубГУ Сергей Галицкий. Причем на работу в крупный логистический центр сети пришли работать не экономисты, а математики. По словам бизнесмена, сейчас они на вес золота. Кроме того, сотрудничаем со здравоохранением — готовим специалистов, которые обслуживают высокотехнологичную технику. Физико-технический факультет готовит специалистов в области оптической связи для компании ЮТК.Таких примеров множество.

Мы не занимаемся распределением, как в советские времена, но оказываем содействие в трудоустройстве и довольны эффективным взаимодействием с работодателями, среди которых — органы власти, бизнес-структуры, учреждения здравоохранения и образования и многие другие.

— Одной из актуальных проблем образовательной политики государства в последние годы становится укрупнение вузов — преобразование большинства нынешних педагогических вузов в филиалы классических университетов. Знаем, что недавно вышел приказ Минобразования о слиянии с университетом Славянского педагогического института. Вы готовы к этому?

— Да, у нас появится филиал. Приказ Министерства образования о присоединении издан 15 сентября. И это не наша инициатива, предложение внес губернатор в рамках укрупнения вузов. Когда это произойдет, в нашем вузе будет обучаться около 30 тысяч студентов.

Любая реорганизация — очень сложный, растянутый во времени процесс, который требует очень кропотливой, вдумчивой работы всех его участников. Полностью интегрировать две системы учебных заведений мы должны в течение девяти месяцев, разработан и утвержден соответствующий план. Неразрешимых проблем на этом пути нет, но вопросов, которые требуют серьезного решения, много… Две разные финансовые системы, два разных коллектива. Важно не только механически объединиться, а получить от слияния эффект — повышение качества образования. Мы готовы много работать в этом направлении, чтобы решить непростую задачу.

По большому же счету от вхождения педагогических вузов в состав классических университетов в итоге выиграют и те и другие, не говоря уже о позитивном влиянии на всю систему школьного образования. Ведь классические университеты — это и признанные центры научно-инновационной деятельности. А школьный учитель в XXI веке должен быть новатором. Только тогда удастся ликвидировать провал между уровнем подготовки выпускников школ и требованиями вузов к базовым знаниям ребят, приходящих на первый курс.

— Знаем по одной из прошлых бесед, что вы являетесь сторонником ЕГЭ. Однако не секрет, что все участники этого процесса (ученики, учителя, родители, местные руководители) заинтересованы лишь в достижении хороших результатов любой ценой. Конфликт интересов у родителей, которые, с одной стороны, заинтересованы в действительно хорошем образовании собственных детей, а с другой — вынуждены приспосабливаться к реальности, очень часто разрешается далеко не лучшим образом: тотально распространены репетиторство и взятки. В этом году, когда «егэшные» скандалы прокатились по всей стране, вы также остаетесь при своем мнении?

— Еще в большей степени поддерживаю! Отчего такая шумиха вокруг ЕГЭ? Я бы даже сказал — истерия! Спорят об этом все: родители, учителя, вузовские преподаватели… Кстати, меньше всего о нем говорят выпускники. Почему в прежние времена не было ничего подобного, хотя в вузы принимали по заранее подготовленным спискам, в школах по ночам переписывали сочинения и работы по математике, а экзаменаторы в тех же вузах «глаза в глаза» не только выявляли талантливых, но и задавали вопросы, не имевшие никакого отношения к экзаменационному испытанию? А иногда и здравому смыслу. Будем откровенны. К сожалению, такая практика устраивала многих: одни на этом хорошо обогащались, другие укрепляли социальные связи и статус, а третьи знали, кому можно позвонить или сколько заплатить. А теперь «стройная и понятная» система рухнула. Все растерялись… Отчего же не позлобствовать! Отчего же не заклеймить позором ЕГЭ?

ЕГЭ в значительной мере (на несколько порядков!) уменьшил коррупцию в образовании и еще позволил рельефно высветить те нарушения, которые пытаются совершить... Воистину, сейчас шило в мешке утаить сложно! ЕГЭ, естественно, требует доработки, совершенствования. Я его нисколько не идеализирую, а воспринимаю как следующий шаг после того, что было. Прежняя система прогнила до основания, она была коррумпирована на всех уровнях. Отказываться от ЕГЭ — значит провалиться в бездну, в которой мы уже были. Кроме того, когда уважаемые коллеги говорят, что ЕГЭ отупляет детей, хочу сказать в ответ: экзамен не может сделать ученика ни лучше, ни хуже, он просто фиксирует тот уровень, который у него есть. ЕГЭ уже совершил переворот в образовании и, хочется надеяться, совершит в нашем сознании. Ни в коем случае нельзя останавливаться! Надо исправлять ошибки и идти вперед. Причем распространять практику «независимых экзаменов» и на выпуск из учреждений профессионального образования — как ссузов, так и вузов. Я еще в 2009 году предлагал ввести уголовную ответственность в отношении лиц, которые вмешиваются в процедуру проведения ЕГЭ и нарушают ее. Этот экзамен, подчеркну, имеет большое значение не только для системы образования, он играет огромную роль для нашего государства. Я бы вообще переименовал его в национальный экзамен.

— Как вы относитесь к тезису, что уровень нынешнего образования сильно упал по сравнению с советским временем?

— Чем была хороша советская школа? Она много давала успевающим ученикам, а таких было довольно много. Они успешно двигались дальше: в вузы, на престижную работу… Но не нужно забывать, что были и ученики, для которых советская школа, кроме стойкого неприятия обучения, ничего не давала. И их было немало. В пылу споров мы как-то упускаем из виду, что, когда поступала в вузы четверть всех выпускников, их уровень объективно был высоким, потому что поступала лучшая четверть из тех, кто закончил школу. Сейчас же в вузы идут и те, кто с неба звезды достает, и, к сожалению, те, кто абсолютно не способен учиться.

Мы в этом году установили планку для приема по договору, то есть на платную форму обучения. На большую часть направлений приняли тех, кто получил на ЕГЭ 150 и выше баллов по трем предметам. Родители абитуриентов, которым отказали, возмущались: мы же деньги платим. Такие деньги нам не нужны. Таким образом, около трехсот человек с низкими баллами мы не приняли: пытаемся избавиться от балласта. Брать человека, который набрал 99 баллов по трем предметам, аморально, хотя формально это сделать можно, потому что он преодолел порог успешности. Нам сейчас важно не количество, а качество.

— Настойчиво повторяется тезис насчет обострения конкуренции между вузами за абитуриентов. Очевидно, это в первую очередь связано с ухудшением демографической ситуации в стране, общим сокращением количества выпускников школ? Как вы боретесь за лучших?

— Для нас очень печальным остается тот факт, что, к сожалению, лучшие выпускники Кубани ориентированы на вузы Москвы и Питера. Сегодня наша задача — работать именно с этой категорией учащихся, чтобы ориентировать их на наш университет. Мы с удовлетворением замечаем, что за последние годы в КубГУ появились несколько победителей всероссийских олимпиад, которые могли поступить в любые вузы страны, а выбрали наш. Мы этим гордимся.

Организация работы с абитуриентами — одна из главных в нашем университете. Она проводится в течение года на разных уровнях. Когда только начиналась эта работа, мы проанализировали и узнали, из каких районов к нам поступает меньше выпускников. Допустим, из Кущевского района поступало ежегодно не более пяти человек. Выезжали туда, проводили собрания, рассказывали, что наш вуз предоставляет высококачественные образовательные услуги, соответствующие не только образовательным стандартам, но и запросам рынка труда. Причем рынка как отечественного, регионального, так и международного. Потом каждый декан рассказывает о своем факультете, направлениях обучения. Такие выезды очень продуктивны. В результате количество абитуриентов возрастает многократно.

Кроме того, мы работаем с абитуриентами точечно: с определенными профильными классами, с преподавателями. Мы стремимся к тому, чтобы кафедры работали индивидуально с подающими надежды школьниками. Есть такой пример на факультете РГФ. Декан знает всех выпускников в крае, которые изучают французский язык, встречается с ними, проводит беседы.

Если мы хотим, чтобы к нам шли лучшие, нужно совершенствовать все формы работы. Не так много в наших школах ярких звезд, чтобы нельзя было их окружить вниманием.

Я лично всем призерам краевых олимпиад направляю письма, в которых приглашаю учиться в Кубанском государственном университете.
Раздел : Образование, Дата публикации : 2011-10-13 , Автор статьи : Инна МОЧАЛОВА