У новороссийца Корнея Кононовича Третьякова есть два главных праздника в году — День Победы и День работников морского и речного транспорта. Они для него связаны между собой той легендарной судьбой, какая выпала на его долю.

Родился он в Бердянске на Украине, но уже с четырехлетнего возраста остался круглым сиротой: родители умерли от голода в 1921-м. Бродяжничал, на кусок хлеба зарабатывал танцами для прохожих. Жил на улице, по знакомым, потом в детдоме. Выучился в ФЗУ на токаря, но мечтал о море. И с 14 лет в сентябре 1932 года стал юнгой на парусно-моторном судне. С той поры с морем не расставался. Одновременно учился в мореходке и уже в 1938 году стал третьим помощником капитана на теплоходе «Работник». Он дойдет до должности капитана-наставника Новороссийского морского пароходства, воспитает великое множество капитанов дальнего плавания. За трудовую доблесть награжден орденами и медалями, а также всеми мыслимыми званиями в морской отрасли.

А еще грудь Корнея Кононовича украшают боевые награды, которые красноречиво свидетельствуют о его воинской доблести: ордена Красного Знамени, Отечественной войны II степени, медали «За боевые заслуги», «За оборону Севастополя», «За оборону Кавказа», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.».

Он ветеран войны, хотя никогда не был военным человеком в обычном значении этого понятия. У моряков военного флота — корабли, гражданского — суда. Но то судно, на котором он прошел всю войну, по праву можно назвать кораблем. Потому что и у него такая же легендарная судьба, как у его кормчего.

— В июне 1941 года я выдержал экзамены на звание штурмана дальнего плавания после окончания Ростовского мореходного политехникума вернулся на торговый флот старпомом, — вспоминает Корней Кононович. — Назначение получил на рудовоз «Анатолий Серов». И тут разразилась война. Наше судно сразу переоборудовали под перевозку военных грузов, оснастив его орудиями и зенитными пулеметами. Кстати, комендоров для нас, как и для других таких же торговых судов, готовили на ускоренных курсах в Новороссийске. И вот начались наши военные будни. Мы тогда и предположить не могли, что у нашего теплохода сложится самая необычная на всем Черном море, а может, и вообще в мировом флоте военная история.

Огненные рейсы начались для «Анатолия Серова» почти сразу. Снабжали войска южного крыла фронта, затем ходили в Николаев и Херсон, откуда вывозили оборудование предприятий и население. С августа начались рейды в осажденную Одессу. Затем участвовали в Керченско-Феодосийской десантной операции. Причем не без казуса. Погрузили на борт десантников, в том числе штаб одного из соединений, а при выходе из бухты выяснилось, что у рудовоза поврежден руль. В мирное время на его ремонт потребовалось бы дней пять, но экипаж совершил невозможное: ночью, без особых приспособлений отремонтировали руль за три часа. Однако от каравана отстали, поэтому к Феодосии подходили уже на рассвете. И тут налетела армада вражеских самолетов. Один из них зенитчики сразу сбили, а другие долго кружили над утлым суденышком, сбросили больше сотни бомб, но ни одна из них, благодаря умелому маневрированию капитана Орлова, не попала в цель. Высаживали десант в порту под шквальным огнем, но сумели выполнить задание. Правда, несколько матросов были ранены, а многие ребята на леденящей двадцатиградусной стуже отморозили себе руки, уши, носы.

— С нами из Феодосии возвращался знаменитый писатель Константин Симонов, который тогда был военным корреспондентом «Красной звезды». Он опишет наш обратный рейс, рассказав, как рядом с нашим бортом взорвалась большая бомба, отчего в борту образовалась трещина и теплоход едва дополз до Новороссийска.

Полтора десятка рейсов совершили в Камыш-Бурун, снабжая десантников. И каждый раз приходилось преодолевать преграды вражеской авиации. А теплоход благодаря умельцам из экипажа превратился в грозную боевую единицу, почти ничем не уступая кораблям военного флота. На вооружении некогда мирного рудовоза — шесть 45-миллиметровых зениток, снятые с разбитых самолетов три 22-миллиметровые пушки, более десятка ручных и крупнокалиберных пулеметов, а также шесть танковых. И вся команда была расписана по боевым расчетам. За полтора года боевых рейсов из гражданских сделались военными моряками. К тому же научились на ходу ремонтировать все повреждения, что позже, когда для экипажа начались самые страшные испытания, очень пригодилось.

Весной 1942 года началась героическая оборона Севастополя. И «Анатолий Серов» теперь регулярно совершал туда рейсы, но уже в гораздо более сложных условиях, потому что натиск и огневая мощь гитлеровцев многократно усилились. 18 апреля вышли во второй рейс в Севастополь. Еще в открытом море столкнулись с первой опасностью, когда из волн показался перископ вражеской подлодки. Пошли на таран, и подлодка поспешно удалилась.

Затем у Инкерманских створок корабль обстреляла дальнобойная вражеская артиллерия. Обстрел продолжился, когда рудовоз уже стоял у причала на выгрузке. Прямыми попаданиями несколько членов экипажа были убиты… А сколько было налетов вражеской авиации — не счесть!

И вот он самый памятный — четвертый — рейс на Севастополь.

— Мы благополучно в ночь на 24 мая причалили, начали разгрузку. Капитан Руднев сошел на берег, в штаб, я остался за старшего. И тут налетела стая стервятников. Мы не успели отойти от причала, как тяжелая бомба врезалась в палубу, прошла сквозь сложенные в трюме боеприпасы, пробила обшивку правого борта и разорвалась на причале. Через пробоину размером более 30 квадратных метров хлынула вода. «Анатолий Серов» накренился, нос его уже коснулся дна. Я быстро принял решение: приказал завести на берег до десятка дополнительных концов. Экипаж работал слаженно, и вскоре надежно соединили судно с берегом. Наш боевой рудовоз перестал крениться. Затем с помощью аварийной команды с лидера «Ташкент» мы начали ремонт, продолжая разгрузку. Утром следующего дня опять налетели фашисты, пытаясь добить наш раненый теплоход. Мы яростно отбивались, не прекращая ремонта. Так продолжалось почти две недели, пока мы не залатали пробоины жестким пластырем и хоть с небольшим креном, но все же вышли 6 июня в обратный путь из Севастополя, взяв на борт раненых. Кстати, в те дни, а именно 27 мая, я в свои 24 года был назначен капитаном судна и оставался им до конца войны.

Фронт вплотную приблизился к Новороссийску, и корабли в порту и в бухте подвергались постоянным вражеским бомбежкам. Во время особенно ожесточенного налета 12 августа «Анатолий Серов» вышел в открытое море, но там его настигли «мессеры». Когда по бортам защелкали пули, капитан Третьяков приказал изменить курс. Стали маневрировать, лавировать, уходя от повторявшихся атак врага. Вскоре налетела тройка «юнкерсов». Отбомбившись, она улетела, а ей на смену прилетела новая тройка. Бой длился, наверное, часа два, хотя в таком аду сложно вести счет времени.

И вот один из вражеских ударов достиг цели. Тяжелая бомба пробила кормовой трюм и днище ниже ватерлинии. Теряя скорость, судно стало тонуть. Капитан понял, что спасти его может только мель. Он знал одну отмель неподалеку от места боя и повел туда теплоход. Уже на последнем издыхании захлебнувшихся двигателей рудовоз выскочил на мель.

— Стервятники, решив, что с нами покончено, улетели. А у меня защемило сердце: неужели это все? Удастся ли запустить двигатели, заделать многочисленные пробоины, да и вообще сойти с мели? А поскольку в наших трюмах находились сотни тонн боеприпасов, командование приказало затопить «Анатолия Серова». Однако буксиры не смогли стащить теплоход с мели. И тогда мы сами вызвались отремонтировать его своими силами. Разбили в прибрежном лесу лагерь, а по ночам вплавь добирались к судну и производили ремонт. И в ночь на 19 августа он снова ожил. С помощью буксирного катера был заведен якорь. Якорный трос прикрепили к барабану кормовой лебедки и к грузовому крану. По команде заработали двигатели, заскрежетало под сталью киля скалистое дно, и судно медленно сошло с мели. Уже 21 августа мы появились на рейде порта Сухуми. Думаю, фашисты немало удивились, когда не нашли на месте второй раз, как им казалось, потопленный ими теплоход.

Много еще было у Корнея Кононовича огненных рейсов, схваток с врагом. Но «Анатолий Серов» оказался живучим, как и его боевой капитан. На этом судне он и встретил Победу. А после войны у него было еще много судов, которые он водил ко всем континентам.

Сегодня Корней Кононович с трудом передвигается — годы берут свое. Но приветливая улыбка, мудрый и добрый взгляд светлых, как море в ясную погоду, глаз и крепкое рукопожатие — остались прежними.
Раздел : Страницы истории, Дата публикации : 2010-07-13 , Автор статьи : Евгений РОЖАНСКИЙ