С нашим Министерством образования и науки не заскучаешь, это правда. Сюрприз за сюрпризом. Литературу с русским языком так просто замордовали. Не учебники — полигон для экспериментов. Взял несколько лет назад книгу для чтения в младших классах, а там кого только нет: от писателей и поэтов, которых изучают на… филологических факультетах в университетах, до… Андрея Макаревича (?!) Неужели тот самый — музыкант?! А что — образовывать так образовывать, просвещать так просвещать! Теперь вот — «Архипелаг ГУЛАГ». Ну как же подрастающее поколение может прожить без Солженицына?!

Мне вспоминается байка от Сергея Довлатова:

«Заговорили мы в одной эмигрантской компании про наших детей. Кто-то сказал:

— Наши дети становятся американцами. Они не читают по-русски. Это ужасно. Они не читают Достоевского. Как они могут жить без Достоевского?

И все закричали:

— Как они смогут жить без Достоевского?!

На что художник Бахчанян заметил:

— Пушкин жил, и ничего».

А действительно — что? Между тем Александр Исаевич, при всем уважении к нему, далеко не Федор Михайлович. Солженицын и Достоевский — фигуры в отечественной и мировой литературе совершенно разного калибра. Согласитесь, это даже не тема для разговора…

Нет-нет, я не к тому, что реплику художника Бахчаняна следует понимать буквально. Думаю, что будет лучше, если каждый из нас все же прочитает Пушкина, Толстого, Лермонтова, Тютчева, Достоевского, Гоголя, Тургенева, Салтыкова-Щедрина, Некрасова, Бунина, Чехова, Куприна, Шолохова, Паустовского… Хотя, конечно, можно прожить и без них — не кислород же, в конце концов… Впрочем, почему не кислород? Для души, для наших серых клеточек умная, хорошая книга сродни глотку свежего воздуха… «Чем эти самые живут, что вот на паре ног проходят? Пьют и едят, едят и пьют — и в этом жизни смысл находят… «Живут себе» — и имя Блок для них, погрязших в мерзком блуде, — бессмысленный, нелепый слог…». Это ведь не про нас, верно?

…Когда я из кубанской станицы приехал поступать в Ленинградский университет на филологический факультет, я не читал Пастернака, Цветаеву, Мандельштама, Белого, Гумилева, Северянина, не знал наизусть стихов Ахматовой — словом, со свиным рылом полез в калашный ряд… Но те, кто принимал экзамен по литературе, ценили в то время в абитуриентах другое, наверное, главное: интерес к чтению, умение мыслить, знание русского языка… О Тургеневе — вопрос в билете предлагал мне поразмышлять об «Отцах и детях», о Базарове… — мы заговорили после получасовой беседы о литературе, да и непосредственно к произведению перешли не сразу. Моему собеседнику было любопытно: а существует ли, на мой взгляд, проблема отцов и детей в наше время? В чем она, эта проблема, что я думаю по этому поводу, в каких книгах из прочитанных мною обратил на это внимание… Преподаватель, принимавший экзамен, пытался понять, что за человек перед ним сидит, насколько для него это серьезно — филологический факультет.

После экзамена я осознал, ощутил всеми фибрами души своей: мне, абитуриенту, могли простить на экзамене все, кроме одного: нелюбви к чтению. В детстве и юности я читал запоем все подряд. Прочитал, как оказалось, немало лишнего, и профессор, выводя в моем экзаменационном листке «отлично», не преминул на прощание заметить: «Вы извините, молодой человек, но Кочетов — плохой писатель…». Стыдно мне стало потом, чуть позже. А вышеназванные поэты, за исключением Андрея Белого, вошли в число любимых мною…

Я к тому, что всему, как говорится, свое время. «Друзья, природою самою назначен наслажденьям срок: цветы и бабочки — весною, зимою — виноградный сок», — остроумно заметил Беранже. Не надо вот так, количеством авторов, как обухом по головам школьников, как молотом по наковальне. Хороших, выдающихся писателей необыкновенно много — нельзя объять необъятное. Разве недостаточно 15—17-летним подросткам великих классиков? Им бы с ними поближе познакомиться, разобраться — почувствовать, попытаться понять.

Не читают ведь наши школьники совсем и не хотят читать даже то, что написано прекрасным, удивительным языком. А тут — «Архипелаг ГУЛАГ», произведение скорее историческое, документальное, чем художественное в высоком понимании этого слова. В ХХ веке было немало потрясающе талантливых мастеров прозы — и в школьную программу вместить всех просто физически невозможно, проводись уроки литературы хоть ежедневно. А их у старшеклассников осталось всего три…

Простите, но Солженицын не тот писатель, книги которого вызывают жгучий интерес к литературе, любовь к чтению… Он — скорее историк, документалист, может быть публицист — его книги говорят сухими, тяжелыми фактами. Возьмите Тургенева, Чехова, Лескова, Бунина, Куприна, Горького, Булгакова, Паустовского, Юрия Казакова, наконец Валентина Распутина — сравните… Что касается Нобелевской премии — так это шаг политический, как и в свое время с Пастернаком. Оба писателя, безусловно, заслуживали признания, но, думаю, за иные заслуги. Солженицын — за гражданское мужество, за то, что нашел в себе смелость рассказать правду о непростом времени в жизни нашей страны; Пастернак — за великолепные стихи и гениальные переводы, но никак не за «Доктора Живаго»… Кстати, Лев Толстой лауреатом Нобелевской премии не был (?!)

Сейчас наступило странное, какое-то гипербологическое время, время возвеличивания. Мы постоянно поем кому-нибудь гимны, возносим до небес всех и вся. Послушайте, прочитайте, какими эпитетами мы награждаем наших поэтов и писателей, артистов и музыкантов, режиссеров, порой людей заурядных… Право, «все — Пушкины, все — Гете, все — Шекспиры. Направо, влево, сзади, впереди…» И нам совершенно все равно, что «большинство из лириков без лиры, и песни их звучат не из груди…». А как себя расхваливают телеканалы…

От того, что мы сегодня называем гениальным писателем Александра Солженицына, он таковым не становится. Время все расставляет на свои места. Если Солженицын гениальный писатель, то кто же тогда Пушкин и Лев Толстой, Достоевский и Бунин, Гоголь и Чехов?!

Говорят, что «Архипелаг ГУЛАГ» — книга из тех, которую должен прочитать каждый. Возможно. Но когда и в каком возрасте? Даже Наталья Солженицына, супруга писателя, признает: «Архипелаг ГУЛАГ», такой, каким он задуман и написан автором, неподъемен для школьников. Именно поэтому в школьную программу включена не вся книга, а лишь фрагменты. Меня попросили к ноябрю представить экспертному сообществу варианты радикально уменьшенного «ГУЛАГа». Понимаете, эта книга зажигает сердце. И если ее объем сжать в пять-шесть раз, но при этом сохранить жгущие душу страницы, думаю, она будет вполне посильна школьникам…».

Зачем же так спешить, ради чего вычеркивать, ужимать, сокращать?! Конечно, Солженицына надо знать. Но для школьной программы достаточно автобиографии этого незаурядного человека и «Одного дня Ивана Денисовича» с «Матрениным двором». А дальше? Как там у Некрасова?: «Вырастешь, Саша, узнаешь…». Вылетят со школьного двора ребята, повзрослеют… Кто-то, наверное, захочет прочитать «Архипелаг ГУЛАГ», а кто-то возьмет том с произведениями Тургенева или Булгакова, Бунина или Леонида Андреева, Максима Горького или Евгения Замятина, другие — Бориса Пильняка или Алексея Ремизова, Александра Фадеева или Бориса Лавренева, Варлама Шаламова или Андрея Платонова, Константина Симонова или Константина Федина, Валентина Распутина или Чингиза Айтматова, Василия Шукшина…

Позволю себе еще раз процитировать Наталью Солженицыну: «Архипелаг ГУЛАГ» не просто учебник истории или набор документов и статистики. Он — по-настоящему задевает сердце. Ведь только искусство и может убедить, а не проповеди, лекции, учебники». Все верно, только вот насчет искусства…

Вспомните Бориса Пастернака и его доктора Живаго, размышляющего об искусстве: «Произведения говорят многим: темами, положениями, сюжетами, героями. Но больше всего они говорят присутствием содержащегося в них искусства. Присутствие искусства на страницах «Преступления и наказания» потрясает больше, чем преступление Раскольникова». Можно ли это сказать об «Архипелаге ГУЛАГ»?! В романе Солженицына, к сожалению, как раз потрясают факты преступления, но никак «не присутствие искусства»… Включение «Архипелага ГУЛАГ» в школьную программу — большая ошибка. «Для того чтобы перестали читать Солженицына, надо ввести его в школьную программу», — говорили умные люди еще много лет назад. Теперь мы это делаем, а следовательно, и отбиваем у ребят охоту познакомиться в будущем с творчеством Александра Исаевича.

Считаю уместным привести монолог известного российского писателя Даниила Гранина из недавнего интервью «Российской газете»: «Я говорил президенту, что нравственный климат в стране невыносим. На протяжении моей жизни, даже в любые годы советской власти, такого массового падения порядочности и такой повальной бессовестности не было. Я говорил ему, что не понимаю, почему в числе приоритетов, определяемых властью, отсутствует культура. Я не думаю, что информатика, интернет и компьютеры несут в себе какие-то нравственные составляющие. Школы обзавелись компьютерами, но не преподают литературу по-настоящему, не преподают историю по-настоящему, то есть не преподают по-настоящему гуманитарные предметы, дающие простор для разговора о том, что такое хорошо и что такое плохо, что такое добро и зло. Мы с помощью ЕГЭ выпускаем людей, лишенных каких-либо нравственных заповедей. Мы хотим воспитать патриотов? Но патриотизм воспитывается любовью к отечественной истории, родной природе. Патриотизм воспитывается стихами, музыкой, песнями. Это все начисто вычеркнуто из программы школьного воспитания, а в вузах этого нет и подавно. Вот, собственно, о чем говорил я с президентом…»…

Печальное признание, тревожное. Нам всем есть о чем задуматься, о чем поразмышлять. А уж Министерству образования и науки, уже исковерковавшему среднюю школу своими реформами, в первую очередь.

Виктор ДОБРОСКОКИН.
Раздел : Образование, Дата публикации : 2009-10-22 , Автор статьи :