Ее синие глаза, ослепленные злобой, на миг прояснились. Иван Петрович прочел в них удивление, боль и ужас. Внучка пошатнулась, сделала два шага по направлению к кухне, а потом медленно осела. Дед вытащил нож из ее груди, открыл кран, машинально вымыл окровавленное лезвие и убрал нож на сушку. Потом он набрал номер милиции и «скорой помощи», накинул на плечи старый пиджак и вышел на улицу. Здесь восьмидесятилетний старик сел на скамейку, закрыл лицо ладонями и заплакал.

Говорят, что внуки — это больше, чем дети, и любят их особенной любовью, будто бы стараются реабилитироваться за свои собственные педагогические упущения, изливая при этом на внучков потоки нежности и заботы.

Так получилось, что после рождения дочери Иван Петрович и его жена Ирина Яковлевна не могли больше иметь детей, поэтому мечту о сыне он похоронил, а вот о внуке мечтал самозабвенно. Вся надежда была на дочь, которая, выйдя замуж в 25 лет, божилась перед отцом, что не будет затягивать это «мероприятие». Когда же ранней весной в семье молодоженов народилась внучка, дед страшно расстроился.

Чтобы хоть как-то утешить дедушку Ваню, внучку нарекли мальчишеским именем — Женька. Стригли коротко, юбочек-платьиц особо не покупали. Когда Женечка пошла своими ножками, дед проникся к ней трепетной любовью. Отношения между ними были какие-то особенные. Женька неслась к нему и с порога висла на шее, не давая раздеться. Самые потрясающие игрушки и игры мог придумать только дед.

Он был великолепным рассказчиком. Девчушка, затаив дыхание, слушала бесконечные истории о веселом, невероятно остроумном Ходже Насреддине. Обладая изумительным голосом, Иван Петрович пел удивительно мелодичные и трогательные песни военных лет. Но самой великой страстью, владевшей душой и сердцем деда, была фанатичная влюбленность в дело всей его жизни — работу с деревом. Он специально оборудовал под мастерскую лоджию. Там они с внучкой пропадали часами. Уже в два года Женька лихо управлялась с молотком, пассатижами и набором гвоздей. Дед умилялся, родители закатывали глаза, бабушка пожимала плечами.

Иногда в минуты душевной тоски Иван Петрович рассказывал Женьке о своем голодном тяжелом детстве, вздыхал и смахивал с лица скупую слезу. Малышка влезала к нему на колени, обнимала большую седую голову, гладила и приговаривала по-взрослому:

— Все будет хорошо!

И дед почему-то верил этому маленькому человечку, целовал ее в теплую макушку и приговаривал: «Женюшка, кровиночка моя».

Но безмятежное семейное счастье внезапно оборвалось: в автокатастрофе погибла мать Женьки, дочь Ивана Петровича. Чтобы как-то забыться, отвлечься, пережить боль утраты, зять уехал на Север. Через полгода он забрал в далекий город четырехлетнюю Женьку. Как ни упрашивал дед оставить им внучку, отец был непреклонен.

— Вы и так из нее пацанку сделали, со мной ей будет лучше, — говорил он.

Первое время старики получали от зятя письма, где он рассказывал им подробно о внучке, да и сама Женечка печатными буквами писала послание любимым деду и бабуле, однако потом весточки приходили все реже и реже, а вскоре и совсем прекратились. От третьих лиц дед узнал, что зять вновь женился.

Иван Петрович очень тосковал по внучке: он подолгу сидел в мастерской и смотрел на фотографию Женьки, сделанную перед отъездом. Девчушка так радовалась, что полетит на самолете, что толком и не попрощалась с дедулей. На фотографии внучка машет ладошкой: веселая мордашка, только васильковые, серьезные глаза выдают, что ребенок рано познал горе.

У деда все это время сердце было не на месте: что же с Женькой, как она ладит с новой матерью?

И не напрасно он волновался.

Однажды вечером в дверь постучали, и на пороге изумленные старики увидели молодую девушку: ярко-рыжие волосы, боевой раскрас.

— Я Женя, ваша внучка. Не ожидали? Теперь будем жить вместе, — сказала она, переступая порог квартиры.

Дед и бабушка, потеряв дар речи, не знали, что им делать: то ли обнимать внучку, явившуюся спустя одиннадцать лет, то ли проверить паспорт — уж больно изменилась их Женюшка.

После первых минут неловкого знакомства заново девушка рассказала, что поругалась с отцом и больше не вернется к нему никогда.

Старики стали опекунами своей пятнадцатилетней внучки. Отец Жени с радостью переложил ответственность за воспитание и содержание дочери на своих уже дальних родственников.

Дед думал, что теперь-то жизнь наладится: они с внучкой, как прежде, будут проводить много времени в мастерской и на даче, он будет помогать ей в учебе. Однако у Женьки были абсолютно другие планы, и частое общение с дедом в них не входило. В школу ходить она уже не собиралась, поступать куда-то тоже не хотела. Она очень быстро нашла себе друзей, таких же неформалов, с ними и проводила большую часть времени. Дед и бабушка пытались сказать ей что-то про сомнительные знакомства, но получили от внучки резкое: «Не учите меня жить».

Одиннадцать лет — это слишком большой срок. Иван Петрович не понимал, как вести себя с девушкой, о чем говорить. Ведь это не четырехлетняя малышка, которой легко навязать свое мнение. Он стал дедом пятнадцатилетней девочки-подростка, которая никак его не воспринимала, жила в своем замкнутом мире и не пускала туда никого. Он горько осознавал, что потерянного времени не вернуть, как и не вернуть маленькую, послушную внучку.

Женька часто не ночевала дома. Однажды бабушка застала ее с сигаретой. Внучка даже оправдываться не стала: «Пусть это для вас не будет новостью — я курю и выпиваю».

Дед вообще не мог смириться с тем, что Женя пошла по наклонной, что с их примерной, доброй, способной девочкой стряслось такое несчастье. Минуты ужаса и отчаяния сменялись у него приступами ярости. Он пытался остановить безумие, ограничивая свободу девушки, даже пускал в ход физическое наказание. Ничего не помогало. Она оказалась в капкане. Потом Женька, как передовое знамя, стала переходить от одного гражданского мужа к другому. Сколько их было — даже она не могла точно сказать. Однажды ее не было дома около года. Когда она появилась, дед ее не узнал: худая, впалые глаза, трясущиеся руки. Совсем больная Женька пробыла дома недолго, и ее вновь позвал очередной ухажер. Еще через некоторое время она пришла в дом к деду с молодым человеком и объявила:

— Я беременна и выхожу замуж, жить будем в моей комнате!

Старики даже обрадовались: думали, что внучка возьмется за ум. Организовали скромную свадьбу, однако уже через два дня молодежь и дед поругались: новоиспеченный муж не имел постоянного места работы и предполагал кормить свою беременную жену случайными заработками.

Той суммы, которую он приносил в дом, хватало только на пиво, а витамины, свежие фрукты покупали внучке старики. Женька и сама не прочь была выпить не только пиво, но и что покрепче: она частенько приглашала старых друзей, и тогда в квартире стоял дым коромыслом. Когда родился ребенок, молодой папаша спешно уехал на заработки в Питер. Иван Петрович и его жена, уже немолодые и с букетом болезней, вынуждены были помогать непутевой внучке с малышкой. Правнучка, несмотря на то что мамаша еще в утробе травила ее, родилась на редкость здоровенькой и смышленой. Однако с матерью ребенку не повезло. Женька равнодушно относилась к девочке: часто ее бросала на стариков, а сама уходила в загул, иногда теряла новорожденную у своих собутыльников. Дед и бабушка хотели даже вылечить Женьку от алкогольной зависимости, договорились с наркологом, но внучка не пришла на прием к доктору. Она не считала себя алкоголичкой.

В тот роковой день Женя пошла гулять с ребенком и вернулась только поздно вечером. Она с трудом толкала детскую коляску, еле стояла на ногах. Дома малышку она посадила в кроватку и завалилась спать. Ребенок плакал от голода, а старики не могли найти бутылочку для кормления. Дед от возмущения стянул Женьку с кровати и стал тормошить ее, чтобы привести в чувство. Она с кулаками набросилась на него, стала ругаться и обзывать Ивана Петровича. Вместо того чтобы накормить ребенка, она пошла на улицу. Однако вскоре вернулась. В это время дед решил сам покормить правнучку. Он возился на кухне — чистил картошку для пюре, когда Женька вновь стала обзываться и бить деда по спине. Она словно осатанела! Тогда он повернулся к ней и ударил ножом.

На суде участник Великой Отечественной войны, ветеран труда Иван Петрович на вопрос, зачем ударил внучку ножом, сказал: «Не знаю, так получилось, лучше бы я умер».

Советский районный суд Краснодара под председательством судьи Ю.А. Лапкина с участием государственного обвинителя Ю.В. Зеленской признал виновным Ивана Петровича. Учитывая пожилой возраст подсудимого, положительные характеристики, а также неправомерное поведение внучки, суд назначил наказание — три года условно. Решение суда в зале встретили аплодисментами.

(По материалам уголовного дела. Имена и фамилии участников изменены).
Раздел : Право, Дата публикации : 2009-03-19 , Автор статьи : Инна МОЧАЛОВА