Недавно я вернулся из Южной Осетии, где побывал спустя месяц после известных кровавых событий. Командирован я туда был своим сильным желанием все увидеть собственными глазами и редакцией одной из республиканских газет Республики Адыгея.

Прямо скажем, вид сегодняшнего полуразрушенного Цхинвала и его окрестностей — не для слабонервных. Зрелище безжизненных, с пустыми глазницами окон, обугленных зданий, соперничающих друг с другом степенью своей «руинности», создает гнетущее впечатление.

Травмирует душу безжизненное уродство развалин. А когда подумаешь, что здесь когда-то жили люди и, может быть, нашли свою гибель под обломками своих же жилищ, совсем становится муторно. Целыми кварталами тянутся дома без единого стекла в окнах, затянутых пленкой или просто прикрытых длинными полотнищами строительной сетки. Без крыш, без людей…

Даже неочевидцу ясно, что так называемая грузинская армия, ворвавшись в город, вела себя просто по-разбойничьи и главной целью ее было уничтожение всего живого и максимально возможные разрушения — превращение города в безжизненное пространство. Помимо разрушений от залповых ударов «Града» много и методично «работали» грузинские танки, громя из своих орудий все и вся. Вдребезги разбито и сожжено здание парламента, университет (не подлежит восстановлению), драмтеатр, киноконцертный зал «Чермен», Дом детского творчества, ряд школ, музеев. Уничтожено большинство государственных учреждений, жилые дома сотен жителей…

Вершиной этого агрессорского «творчества», пожалуй, является так называемый еврейский квартал и его главная улица Тельмана. Руины этого квартала напоминают мне разрушенные немецкими оккупантами здания центральной части послевоенного Майкопа. Один к одному!

По моему глубокому убеждению, августовские события в Южной Осетии нельзя квалифицировать как грузино-югоосетинский конфликт или как войну в обычном понимании. Это была военная операция на полное уничтожение осетинского населения непокорной республики или, в крайнем случае, на вытеснение его в Северную Осетию.

Массированные, длящиеся многими часами обстрелы системами залпового огня жилых кварталов, где заведомо не было мужчин (все они находились на военных позициях), но остались одни старики, женщины и дети. Расстрел танками в упор жилых домов, частных и многоэтажных, предпочтительно с попаданием в оконные проемы. Сейчас вся грузинская техника из Цхинвала уже вывезена, остался лишь один танк — у детского сада в жилом микрорайоне: он тоже громил многоэтажки, пока не был подбит. «Работа» снайперов по живым мишеням — по пожилым людям, женщинам и детям — вот «технология» истребления. Кровавой охоты на людей!

Мне довелось накоротке пообщаться с вице-спикером парламента РЮО Юрием Альбертовичем Дзиццойты, министром здравоохранения и социального развития республики Нузгаром Антоновичем Габараевым, узнать их мнения и оценки, взгляды на перспективу. Но наибольшее впечатление произвело общение с простыми жителями Цхинвала, картина цхинвальской трагедии в ее бытовом срезе.

Проходя по очередной неизвестной мне цхинвальской улице, я обратил внимание на трех женщин, стоявших на пороге школьного здания, второй этаж которого был полностью разрушен. Подошел, разговорились.

Директриса частной школы с английским уклоном «Альбион» Ирина Ильинична Гучмазова, опытный педагог и по всем признакам сильная личность, со слезами на глазах рассказывала о разрушениях в школе и трудностях ее восстановления. Света в школе нет до сих пор — грузинский танк в упор расстрелял подстанцию, но занятия уже идут. Учительница английского языка Марина Георгиевна Дзагоева поведала, что ежегодно каждое лето грузины усиливали обстрелы Цхинвала и устраивали ему «водную блокаду», перекрывая водопровод. Трое суток вместе с двумя детишками — без воды и пищи — просидела она в подвале, из которого вышли тогда, когда в город вошли подразделения 58-й российской армии.

Рядом со школой бывший Дом детского творчества: в «довоенное» время — 32 кружка и секции, до 800 кружковцев. Директриса дома Арона Константиновна Джиоева (сама ранена, до сих пор из ее тела не извлечено три осколка, видел их на рентгеновских снимках) водит меня по разрушенной обители детских муз: актовый зал, один из лучших в городе, сгорел дотла, в потолке огромная пробоина от бомбы, полностью сгорела костюмерная, сгорел вместе со всей живностью живой уголок… Но вот радость: получили новехонькие компьютеры от Республики Калмыкия.

Вот передо мной три коллеги Ароны Константиновны. Методист Заира Зауровна Плиева. 7 августа успели выехать из Цхинвала, дом разрушен всего (!) на 55 процентов — защитили деревья. Однако в доме оставались лежачая свекровь и оставшийся при ней свекор (свекровь нельзя было вывезти). Свекор получил множественные осколочные ранения и от потери крови скончался. Находясь в Джаве, наблюдала, как две грузинские «сушки» на бреющем полете сбросили на мирных жителей кассетные бомбы.

Педагог-организатор Анжела Викторовна Кучмазова. Сгорел полностью дом и все, что в нем находилось, — одежда, мебель, бытовая техника, все документы, альбомы с фото и прочие семейные реликвии. 4 августа выехали в Джаву (одна с детьми, муж в ОМОНе), а 8-го — во Владикавказ. В доме оставалась свекровь. Из горящего дома ее вытащил сосед и спрятал в подвале.

Руководительница кружка осетинской литературы Светлана Дмитриевна Чожева. Жила на одной улице с З.З. Плиевой, бывшие соседки. Их дом тоже сгорел дотла вместе со всем находившимся в нем, в том числе и с документами. Там же встретил и руководительницу театральной группы народную поэтессу Людмилу Николаевну Галаванову — точно такая же судьба!

Но хуже всего пришлось маленьким детям Цхинвала. Мне рассказывали о трехлетней девчушке, которая, сидя в подвале вместе со взрослыми, после каждого взрыва, как заклинание, повторяла для самой себя: «Анюки, не бойся! Это салют! Не бойся, это салют!» Так эта кроха интуитивно проводила свой безысходный аутотренинг.

На улице Тельмана в еврейском квартале (после первой войны все евреи выехали и больше не вернулись туда) полностью разрушены все жилые дома. Но один частный дом, принадлежащий семье Казановых, все же уцелел. Их десятимесячная внучка Милана вместе со своей молоденькой мамой Алесей тоже провела трое суток в подвале находящегося неподалеку здания облпотребсоюза, где пряталось до двухсот мирных жителей.

Снимая на фото руины этой безжизненной улицы, заметил одиноко сидящего на скамеечке мужчину. Шофер, привезший меня сюда, пояснил, что этот мужчина ежедневно приходит сюда и часами сидит напротив своего бывшего дома. Я подошел к нему.

Хасан Мусаевич Аджиев, бывший разнорабочий, а теперь безработный, из Кахетии, в Цхинвале проживает 29 лет. Теперь уже бывший владелец дома № 44 по этой улице. Он никого и ничего не клянет. На его лице печать смирения и растерянности, видимо, он до сих пор не может уяснить жуткую суть этой ужасной метаморфозы: был дом — и в одно мгновение не стало.

Мадина Чехоева, представитель ПФР в Южной Осетии, юная мама троих детей, жена героя третьей войны Балы Бестаева. Муж находился в обороне Цхинвала, дети были вывезены из города накануне этих событий. Когда на город обрушился смертоносный смерч ракетно-артиллерийского удара, сначала сидела в своем подвале совершенно одна. Сказать, что было страшно, — значит, ничего не сказать. Особенно пугало полное отсутствие информации. Не выдержала, перебежала в соседний подвал к людям. Потом приехал ее дядя и повез из города в Джаву по объездной Зарской дороге.

Нужно сказать, что уж с трех часов пополуночи стали поступать эсэмэски от управляющей отделением ПФР Северной Осетии Б.Т. Ихоевой: «Где вы? Что с вами? Отзовитесь!» Стало полегче. В Североосетинском отделении ПФР уже 8 августа сотрудники собрали средства, закупили одеяла, продукты, медикаменты и на трех машинах во главе с Бэлой Темирсолтиновной рванули в Южную Осетию. Через заграждения прорвались только две машины и устремились в сторону Цхинвала, навстречу всполохам пожарищ и взрывам, — куда удастся доехать! А в это время Мадина с дядей по Зарской дороге пробирались в Джаву. Из придорожной дубравы грузины из стрелкового оружия и гранатометов обстреливали машины с беженцами. Немало их погибло на этой дороге. И вдруг звонок от Ихоевой: «Мадина, я тебя вижу!» Но Мадина была в шоковом состоянии и не могла адекватно воспринять происходящее: ни коллег по Пенсионному фонду, ни доставляемую ими гуманитарную помощь… Прошел месяц с тех кошмарных событий, но лицо этой юной женщины и сейчас покрывает застывшая маска тревоги и печали. Тем не менее уже 15 августа она с парой своих сотрудниц приступила к наведению порядка в своем офисе.

Когда-то большой общественный резонанс имел фильм «Люди и звери». В августе схлестнулись на улицах Цхинвала две полярные ипостаси рода человеческого.

Достоверно установлено, что вояки Саакашвили были накачаны психотропными средствами, позволявшими им легко перешагнуть черту, отделяющую человека от зверя.

Беды и потрясения все же подтвердили еще раз один факт: события августа-2008 четко выявили, кто есть кто. Мы еще раз воочию убедились в глубинной сути западной демократии, свободного мира, без малейших колебаний вставшего на защиту своего «клиента» — матерого военного преступника. И никогда никакой Гаагский суд даже не попытается воздать этому негодяю, мутанту рода грузинского, должное. Видимо, судить его надо, как некогда товарища Саахова в известной комедии, по законам гор. И столь же очевидно, что с учетом особенностей Кавказа пора учредить Кавказский международный трибунал. Чтоб впредь иным мерзавцам и авантюристам неповадно было в угоду своим заокеанским хозяевам разжигать здесь пожар войны.

Юрий СТАТКЕВИЧ.
Раздел : Общество, Дата публикации : 2008-10-02 , Автор статьи :