...Алена сидела на скамейке во дворе, гладила щенка, хотя этот большой мохнатый комок шерсти с трудом можно было назвать щенком. Дик быстро рос, как говорят в сказках, не по дням, а по часам. Это самая главная причина, по которой отказались от него бывшие хозяева и принесли его к дяде Виктору.

— Когда брали, думали, что вырастет в небольшую комнатную собаку. А он растет и неизвестно в какую породу превращается. Возьми, Виктор, дети на море уехали, а мне с ним морока: обувь всю изгрыз, кормить раза три нужно, а я на работе целый день, — жаловалась соседка. — Такая беспокойная животина, в квартире держать его нельзя. Я это всегда говорила, да вот не послушали — купили, а сами укатили. А ты на дачу часто ездишь, может, кому-нибудь и приглянется. А внучке скажу, что сбежал.

Мужчина не хотел брать щенка, Алена уговорила.

Дик уткнулся мокрым носом девочке в коленку и внимательно следил за ней. А Лена смотрела на загорающиеся в многоэтажке окна, но больше всех ее интересовали два окошка. Она пыталась разглядеть в них какую-нибудь фигуру, услышать из открытой форточки любой звук, но тщетно.

Двенадцать лет девочка считала эти два проема родными: возвращаясь из садика или из школы, всегда бросала взгляд на знакомый фикус на кухонном подоконнике, а вот возле окна в спальне она часто стояла в углу и знает на нем каждую щель. Но все оборвалось в секунду….

Лена непроизвольно сжала кулаки, а на нос Дику закапали слезы.

Капитоновы пережили страшное несчастье: они похоронили единственную дочь. Малышке едва исполнился месяц от роду. В больнице пытались выходить слабого ребенка с тяжелым воспалением легких, но не смогли. На свете нет ничего страшнее, чем горе матери, потерявшей свое чадо. Татьяна, молодая несостоявшаяся мать, не находила себе места в никчемной, по ее утверждению, жизни. Алексей, ее муж, как мог успокаивал и, естественно, ничего не сказал против и даже обрадовался, когда жена поставила его перед фактом:

— Я возьму малыша из дома малютки.

Психолог, разобравшись в причинах усыновления, отговаривал Капитоновых от этого шага именно в то время:

— Вы хотите найти замену умершему ребенку. Но поверьте, ни один малютка не сможет заменить вам умершую девочку. Вы будете постоянно сравнивать его со своим родным ребенком, а это крайне губительно скажется на ваших отношениях с ним. И вообще, ребенок не игрушка, не вещь, которую «заводят», приобретают, как машину, как квартиру. Детей нельзя заводить.

Но разговор на Татьяну не подействовал.

— Мы возьмем девочку, и я поеду к маме в станицу, — щебетала она быстро, муж впервые за это время увидел искры в ее глазах. — Там побудем немного, а потом приедем в город. Соседи ничего не узнают об удочерении. Скажем, что после больницы поправляли здоровье на чистом деревенском воздухе.

Так и сделали. В семье появилась шестимесячная Аленка. О том, что ребенка удочерили, не знали даже близкие знакомые. Девочка росла здоровой и смышленой. Когда ей исполнилось семь лет, в семье появился маленький Кирюша. С Татьяны сдували пылинки, пока она ходила в положении, Лену на это время отправили к бабушке. Когда же ее привезли домой, она сразу почувствовала, как изменилось к ней отношение родителей, особенно матери. Ее маленькое сердечко сжималось, когда мама ласково успокаивала кричащего братца и целовала каждый пальчик на его крохотной руке. А отец… Его суровые морщинки разглаживались, когда он брал на руки Кирилла и кружил его по комнате. Хотя совсем недавно только ее одну отец подкидывал высоко к потолку, а потом они вместе громко хохотали. Лена обхватывала руками ногу Алексея, пытаясь обратить на себя внимание, но в ответ получала лишь раздраженное: «Не балуйся, большая уже». Девочка только и слышала: «Не мешай. Уйди. Подай то, не шуми…». И еще много «не», которые родители бросали ей вместо ласки. Она понимала, что всему виной маленький брат, и всячески протестовала. В детском саду воспитатели жаловались, что Лена стала агрессивна, конфликтует, дерется со сверстниками. Родители лишь пожимали плечами: «Ревнует к младшему». А Алексей шепотом добавлял жене: «Вот она, дурная наследственность, проявляется».

В школе проблем с Леной стало еще больше. «Постоянно дерзит, неуравновешенна, дети ее боятся, ворует, убегает с уроков, на замечания не реагирует…» — вот лишь несколько жалоб учителей на Капитонову. После одной из ссор с одноклассниками Татьяна по совету школьного психолога отвела дочь на прием к психиатру. «Хотите — положим в стационар на обследование», — коротко сказала врач, а Татьяна часто закивала в знак согласия. Лена около трех недель пролежала в краснодарской психиатрической больнице № 1, ее выписали с диагнозом: «Признаки асоциального поведения». После девочку забрала бабушка в станицу, там она стала ходить в школу. Однако и здесь появились проблемы. Так ее передавали из рук в руки, пока ей не исполнилось двенадцать лет.

Татьяна пришла в Карасунский отдел образования и написала заявление об отказе от ребенка, которого она растила с шестимесячного возраста. Специалисты по охране прав детства с таким случаем встретились впервые. Да, вот горькая правда нашего времени: сейчас от ребенка можно отказаться, обменять. Одни быстро осознают, что недооценили свои силы и возможности, другие — в течение года. Но еще ни разу детей не возвращали после такого длительного срока. Их отговаривали, просили подождать, ссылаясь на переходный возраст девочки. Но Татьяна была непреклонна и подала заявление в прокуратуру. В 2004 году ее лишили родительских прав. Алене на семейном совете рассказали, что она приемная, не родная им дочь, собрали ее пожитки и отправили в специализированный Кропоткинский интернат для детей со слабым умственным развитием.

Три года в казенном доме стали для девочки настоящим испытанием. Читаю в уголовном деле характеристики воспитателей и учителей: «Патологическая лгунья, ворует, не находит общего языка со сверстниками, замкнута, дерзит, часто сбегает, не находят по нескольку месяцев…». Здесь она научилась, как постоять за себя. Если обижали, то в ход шли кулаки. Друзей у нее не было — девчонки-одноклассницы побаивались. Иногда Лена общалась с младшими школьниками. За три года она часто убегала из интерната. На попутках объездила весь Краснодарский край. Все дороги приводили ее в бывший родной дом в Краснодаре, где она провела детство. Татьяна иногда приглашала Алену в квартиру, но чаще они разговаривали во дворе на лавочке или около подъезда. И всегда бывшие мать и дочь не знали, о чем говорить. Татьяна журила девочку за то, что она сбежала из интерната, просила вернуться.

В последний раз Алена пустилась в бега сразу после выпускного вечера по случаю окончания девяти классов. С сентября ее определили на учебу в Ейское профтехучилище. А пока она подалась на побережье. И обнаружила у себя выгодный дар — умение втираться в доверие к взрослым. Всегда находились люди, которые накормят, оденут, обуют, обогреют.

Частенько она брала у них все, что плохо лежит. За одну кражу ее даже осудили и приговорили к общественным работам на трое суток.

В Краснодаре она частенько останавливалась у старого знакомого родителей — дяди Вити. Он жил в том же микрорайоне Гидростроителей в двух кварталах от дома, где жила раньше Капитонова. За уборку по дому он иногда даже ее кормил. А недавно у Лены появилась новая обязанность — выгуливать и дрессировать собаку.

Лена околачивалась у магазина уже несколько минут и высматривала человека, у которого можно выпросить денег.

— Извините, будьте добры, — с ангельской улыбкой жалобно обратилась она к мужчине, — купите мне, пожалуйста, воды и хлеба. Я с утра не ела.

Мужчина окинул взглядом девушку и пригласил с собой в магазин. Они купили еды, пива и отправились к молодому человеку домой. Утром он не обнаружил у себя двадцати тысяч рублей, которые копил, чтобы сделать операцию на глазах.

Алена выгуливала собаку одним и тем же маршрутом, он пролегал мимо ее родного двора. А вдруг встретятся мать с братом или отец? Девочка никогда не называла их бывшими. Один раз она действительно встретила торопящуюся Татьяну, они поговорили на ходу. Алена узнала, что мать с отцом развелись, но живут вместе, потому что не хотят разменивать трехкомнатную квартиру. Отец беспробудно пьет, а потом устраивает скандалы. Девочка слушала, а потом неожиданно сказала: «Я убью его». Татьяна настороженно покосилась на нее, но ничего не сказала.

…Алена сидела на детской площадке во дворе и курила. К ней подошли дети — мальчик и девочка лет двенадцати, попросили сигареты. Подростки разговорились, нашли общую тему — собака. Дик чувствовал, что является центром внимания, и поэтому как никогда старательно приносил палку, сидел, лежал. Вдруг разговор нарушила местная юродивая Наташа. Тихая помешанная женщина-инвалид никому не причиняла вреда: ходила по двору, пела песни, а иногда ни с того ни с сего пускалась в пляс. Детвора посмеивалась и издевалась над больным одиноким человеком. Вот и сейчас ребята решили подшутить над ней. Женщина попросила у них денег на хлеб. Лена достала из кармана тысячу рублей и послала ее на ближайший рынок купить продуктов. Наташа поблагодарила и пошла за продуктами. Как только она скрылась за углом, раздался дружный хохот. Тысяча-то была ненастоящая, игрушечная. На следующий день дети пожаловались Алене, что им досталось от Наташи за шутку. Девушке не понравилось, что кто-то обижает ее друзей, и пошла на разборку. На беду, женщина оказалась дома, Алена стала бить ее ногами с самого порога, а когда та упала, под руку подвернулся утюг. Лицо после нескольких ударов превратилось в кровавое месиво, а Алена продолжала бить. Все это видели подростки. Они потом вместе вышли и пошли в квартиру к девочке, чтобы смыть кровь с Алены. В ванной их застукала мама. Пришлось ей все рассказать. Но удивительное дело — взрослая женщина не вызвала милицию, а посоветовала девочке уехать в другой город. Алене дали чистую одежду и выпроводили восвояси. А труп пролежал в квартире еще около двух недель.

 На следующий день Алена в том же направлении выгуливала Дика. Когда она сидела и курила в беседке на детской площадке, к ней подошел мужчина с полуторалитровой бутылкой пива. Попросил разделить компанию. Разговорились. Сорокалетний Иван месяца три уже не работал, из-за этого происходили скандалы в семье. «Пятнадцатилетняя дочь дерзит, не уважает», — жаловался он. Алена ухмыльнулась и предложила выпить водки. Купили бутылку, распивали из горла, запивая лимонадом. Иван опьянел и обнял девушку. Лена отреагировала моментально. Со словами «А хочешь, покажу, как моя собака палку приносит» она подняла с земли обломок доски с гвоздями и ударила мужчину по голове. Он упал, но пытался встать, тогда девочка обрушила на его голову еще несколько ударов, потом разбила бутылку и стеклом стала резать горло. Сбегала к дяде Вите в квартиру за ножом и уже ножом перерезала горло и нанесла несколько ударов в грудь. «Я не хотела, чтобы он долго мучился», — скажет она потом на следствии.

Советский районный суд под председательством судьи В.Г. Храбана приговорил пятнадцатилетнюю убийцу к девяти годам воспитательной колонии.

Я уже закрывала уголовное дело, когда увидела заключение медико-психологической экспертизы в третьем томе уголовного дела. Сухие фразы в конце: «Признана вменяемой… на момент преступления полностью отдавала отчет своим действиям…». И вдруг в середине экспертизы читаю: «Летом 2004 года была изнасилована». Как раз в этот период ее предали самые родные люди. От нее отвернулись все. Она осталась один на один со своим страхом и злобой к окружающим. Эту ненависть ребенок с двенадцатилетнего возраста носил в себе, как взрывчатку с часовым механизмом.

…А Дика забрали назад прежние хозяева. Внучка вернулась домой и процитировала бабушке Сент-Экзюпери: «Мы в ответе за тех, кого приручили». Жаль только, что «родители» Алены не читали сказку. На суд они так и не пришли…
Раздел : Право, Дата публикации : 2008-03-06 , Автор статьи : Инна МОЧАЛОВА