Среди художников не принято представлять свою работу, пока она еще не готова, но нам удалось проникнуть в мастерскую, где рождаются идеи и мысли автора, увидеть будущую новую картину заслуженного художника Украины Геннадия Квашуры и поговорить о ней с автором.

— Геннадий Тихонович, в прошлом году кубанцы увидели вашу картину «Переселение запорожских казаков на Кубань», которая уже стала нашим достоянием. Над ней вы работали более двадцати лет. Сегодня уже новая, которая, как мы видим, не уступает предыдущей ни в монументальности, ни в эмоциональности и, конечно, в мастерстве. Как долго вы работаете над этим полотном и как скоро его смогут увидеть кубанцы?

— Вторую такую масштабную картину создавать намного легче. У меня появился уже определенный опыт, и если раньше писал на ощупь и наудачу, то сейчас подхожу к своей работе более осознанно, с пониманием. Этой картине я посвятил полтора года своей жизни. Скажете — немного? Но вы видите картину, которая выполнена на семьдесят процентов, а работа еще предстоит грандиозная, потому что оставшиеся тридцать процентов стоят этих семидесяти. По-моему, не важно, как долго автор пишет картину. Мы работаем по вдохновению. Например, художник за день может сделать половину работы, а потом месяц к ней не возвращаться.

— У вас были такие примеры?

— Конечно, когда я писал предыдущую картину. Я просто переставал над ней работать и принимался за другую под названием «Персидский бунт», тоже большую.

— В пору рыночной экономики мало кто из художников берется писать масштабные полотна, которые требуют многих лет упорной работы, эскизов, кропотливого подбора натуры и моделей. Достаточно вспомнить, что мировой известности картину «Явление Христа народу» художник Александр Иванов писал целых двадцать лет, а Василий Суриков отдавал каждой картине шесть лет и за всю жизнь создал только семь значительных полотен. На Кубани, насколько мы знаем, вообще никто не берется за такие полотна. Почему же вы решили писать столь масштабные картины?

— Тяга к большим полотнам родилась у меня не сегодня и даже не двадцать лет назад. Уже с восьмого класса я засматривался на картины великих художников Брюллова, Айвазовского, Репина. Всегда мечтал написать такую огромную картину, как суриковская «Боярыня Морозова». Мне кажется, желание работать именно так идет — свыше. Я считаю, что каждая картина, которая еще даже не написана, имеет свой размер, а вот угадать его и при этом не ошибиться — это уже настоящий дар. Какого бы размера полотно ни было, главное, чтобы на нем не осталось недосказанности. Когда поднимаются монументальные темы, нужна и соответственная форма подачи. Вот смотрите — эскиз, разве он смотрится так же, как эта большая картина?

— Но, наверное, одного желания недостаточно, чтобы создать нечто масштабное. Всем ли художникам это по силам?

— Большую картину не напишешь только на одном таланте, здесь требуются соответствующие знания. Меня учил мастерству преподаватель Юрий Иванович Скориков. У него я сформировался как художник. Кстати, именно Юрий Иванович посоветовал мне писать на тему казачества. Я понял: это мое, родное.

— Значит, именно тема диктует размер и композицию художественного полотна?

— Зачастую. Все мои работы — серия картин о кубанском народе в особых для него жизненных ситуациях. А такая тема требует больших размеров.

— Откуда вы черпали информацию для картины распределения земель между куренями?

— К сожалению, у меня не так много источников об этом историческом событии. Впервые решение о распределении земель было записано в «Порядке общей пользы» 1 января 1794 года. В пункте третьем значилось: «По войсковой дисциплине, ради собрания Войска, устроения довлеемого порядка и прибежища бездомовных казаков во граде Екатеринодаре выстроить сорок куреней… по плану, да и войско при границы поселить куренными селениями в тех местах, где какому куреню по жребию принадлежать будет». На основе этого я и придумал сюжет.

Прежде чем приступить непосредственно уже к самой работе, я сделал четыре эскиза, которые позволяют представить композицию, тоновые и цветовые пятна. Но, кстати, когда пишу саму картину, обязательно что-то меняю. Мое произведение через несколько лет может выглядеть совсем иначе.

— Когда создано столь грандиозное полотно, как предыдущая ваша картина, невольно начинаешь ее сравнивать с новой. Искать отличия, хотя понимаешь, это совсем другая работа. Но все-таки есть то, что их объединяет?

— Чувства моих героев. В картине заметны переживания тех людей, которые вместе с женами и детьми будут жить на новом месте. Они еще не знают, будет ли оно удачным, а может, окажется болотистым. Переселение казаков — драма, которая выполнена мною в темных тонах. Кстати, изначально я задумывал сделать ее светлой. Но тогда она бы не передала всего трагизма, который чувствовали в тот момент казаки. Распределение — радость и в то же время тревога, здесь важен момент удачи. Персидский бунт — потеря вольницы и тоска по ней, которая привела к бунту. Все это я стремлюсь показать моим зрителям.

— Чем же особенна картина распределения земель между казаками?

— В этот раз я ввел шесть исторических образов. Среди них — атаман Захарий Чепига. Кстати, до наших дней не сохранилось ни одного его портрета. У историка Щербины есть описания атамана, но этого недостаточно. Поэтому я изобразил его таким, каким сам представляю. Войсковой судья Антон Головатый, которого все уважали, но вряд ли любили, на моей картине стоит особняком. Здесь же составитель карты Мокий Гулик, священник, и писарь, а на переднем плане — атаман Пашковский.

— Где вы брали образы для своего полотна?

— Все они найдены в жизни. Это мои земляки, знакомые, друзья и просто выразительные лица пашковчан, которые я видел один раз и уже потом не смог забыть. Здесь даже есть человек, которого уже нет в живых. Считаю, что правильно подобранный выразительный, яркий и точный образ — залог успеха и богатства картины. Я стараюсь выписывать лица и характеры, у каждого казака на картине своя судьба и настроение.

— В прошлой картине сам автор предстал одним из героев, причем он единственный устремил свой взгляд на зрителя. Почему в этот раз вас нет на полотне?

— Тогда один из этюдов я писал со своего знакомого. Рисунок получился идеальным. Но когда я поместил его в само полотно, оказалось, что это лицо не держится на картине. То есть не вписывается в ее сюжет. Как только не старался поместить его среди казаков, но оно все равно выделялось. Этюд был настолько самодостаточен, что не мог стать частью целого полотна. У меня так часто бывает: картина диктует, что должно быть изображено на ней. Работа прервалась, найти другой образ было сложно, и тут мне под руку попался мой автопортрет…

— В переселении казаков вы написали более ста этюдов? Сколько на этот раз?

— Их было немало, все и не упомнишь. К каждому казаку отдельный.

— Геннадий Тихонович, известность к художнику не приходит в один день. Не признанные при жизни гении во все времена встречаются гораздо чаще, нежели те, чьи картины раскупаются по высокой цене. Вам повезло: ваша картина «Переселение запорожских казаков на Кубань» обеспечила вам не только известность, но и материальный достаток. Скажите, как стать художником своего времени?

— Трудно однозначно ответить на этот вопрос. Может быть, немного везения или просто поймать удачу за хвост. Если так можно сказать, сегодня я известный и успешный Геннадий Квашура, но еще совсем недавно, работая над «Переселением запорожских казаков на Кубань», иногда не мог продолжать писать картину по одной причине — у меня заканчивались краски, а купить их было не на что, сидел и ждал пенсии. Для художника очень важно иметь материальный достаток, чтобы писать то, что близко его душе.

— Предыдущая ваша картина сейчас находится в драмтеатре. Куда бы вы хотели поместить нынешнюю?

— Я пишу, потому что не могу не писать. Для меня не имеет значения, кто купит картину и где ее представят на суд зрителей. Главное — она должна работать для людей и служить им. Только так она будет жить!