Долгожитель

В это трудно поверить, но 16 января 2015 года жительнице Новороссийска Нине Владимировне Семеновой исполнилось 102 года! На вид не дал бы больше семидесяти. Но женщина в любом возрасте остается женщиной. «Благодарю вас за комплимент!» — озорно смеется она в ответ. И добавляет с лукавым прищуром: «Есть у меня секретное слово долголетия».

Вся ее жизнь — на ладони. В буквальном смысле этого слова. Она держит в руках бережно помещенное в рамочку под стеклом Семейное Древо. Корни его идут из Симбирска, откуда она родом: дед по отцовской линии симбирский купец первой гильдии Иван Григорьевич Семенов (по нынешним меркам, говорит его внучка, быть бы деду мультимиллионером!) и жена его, бабушка Екатерина Федоровна. Отец, Владимир Иванович, в годы первой мировой был офицером, судя по снимку той поры — то ли в гусарах, то ли в уланах. А мама Анастасия Васильевна всю свою жизнь посвятила воспитанию трех дочерей, среди которых Нина была средней, но оказалась, как она сама не без юмора замечает, «самой живучей». Ведь старшая Катя и младшая Люба давно ушли в мир иной.

Единственный сын Валерий подарил Нине Владимировне внука Сергея и внучку Ларису. Внук живет с семьей в Киеве, у него двое детей — Юлия и Роман, ее правнуки. Причем правнучка уехала в Нью-Йорк, где воспитывает сына Тимира и совсем крохотную дочурку Арину, ее праправнуков. Внучка Лариса с семьей живет в Новороссийске. У ее дочери Надежды двое сыновей — Андрей и Сергей, также праправнуки Нины Семеновой.

Какой излом судеб человеческих! Потомки Нины Владимировны разлетелись по трем странам: России, США и Украине!.. О политике не говорим. Без лишних слов становится ясно: умудренная вековым опытом, моя собеседница убеждена, что ее внуки и правнуки останутся русскими, где бы они ни жили. Потому что гордятся своей семьей, Родом.

В лихолетье Гражданской войны повсюду свирепствовал тиф, от которого в 1920 году умер отец. Мама, сама больная, осталась одна с тремя детьми на руках. На помощь пришли сестры отца, забравшие девочек на воспитание. Нину взяла к себе тетя Маруся с мужем, видным большевиком, участником штурма Зимнего дворца. Школу девушка окончила в подмосковных Химках. Вернулась в город детства, переименованный к тому времени в Ульяновск. Там окончила учительский институт, после чего опять поехала к тетке. Но уже в Туапсе, куда перебрались ее родственники по причине плохого здоровья дяди. И причерноморский город на долгие годы станет для нее родным. В нем она проживет до 2001 года, с небольшим перерывом во время войны, когда с маленьким сыном будет эвакуирована под Казань.

— И старшая, и младшая мои сестры были замужем за кадровыми военными. А оба моих мужа были учителями, — почему-то смеется такому «несовпадению» Нина Владимировна. — От первого, учителя математики, я родила в 36-м году сына. Муж погиб в годы Великой Отечественной. Вышла замуж второй раз, уже за учителя начальной военной подготовки, фронтовика, орденоносца. И сын мой пошел по военным стопам, стал офицером-ракетчиком.

Почти 40 лет отдала Нина Владимировна благородному учительскому труду. Неоднократно избиралась депутатом горсовета. И учила детей самым нужным и важным предметам — русскому языку и литературе. Заслуженный учитель РСФСР, она и сегодня могла бы рассказать детворе о Пушкине и Толстом, запросто процитировать отрывок из любого поэтического произведения школьной программы.

— Когда умер второй муж, я еще лет десять пожила в Туапсе, а затем меня сын перевез в Новороссийск, чтобы я не оставалась одна. Но коллеги и ученики не забывают меня, присылают поздравления с каждым днем рождения, с праздниками.

Так в чем же секрет неувядающей молодости и долголетия Нины Владимировны? Ну с сибирским здоровьем вроде бы более или менее понятно. Хотя, с другой стороны, родных сестер это не уберегло. Гены? Да нет, никто из родни не смог бы похвастаться таким долголетием. Тогда что же? Тем более пришлось на своем веку и голод не однажды перенести, и войны, и прочие напасти.

— Приезжает недавно ко мне «скорая помощь», где все меня прекрасно уже знают, поскольку давно обслуживают. С органами дыхания у меня некоторые проблемы. И вот в бригаде «скорой» молодой мужчина, очень внимательный, обходительный, спрашивает меня так, с доброй улыбочкой: «Бабушка, вы, наверное, слово какое-то знаете, что столько лет живете?». Я говорю: «Конечно, знаю». «Скажите мне, чтоб я тоже долго жил», — просит. Ну я ему и сказала это слово: море.

Весело хохоча, Нина Владимировна признается, что каждое лето до сих пор ходит на море купаться. Одна, без посторонней помощи. Выходит потихонечку к остановке, садится на автобус или троллейбус и доезжает до Суджукской косы, где и принимает морские ванны.

— Я этому доктору сказала: вы же должны понимать, что с нашим телом делается, когда мы в морской воде плаваем. Наше тело в морской воде — как губка, все элементы таблицы Менделеева впитывает. Врач стал сетовать, что у него нет свободного времени, чтобы в море купаться. Вот причину нашел! Люди за тысячи километров едут к нам на берег Черного моря, чтобы набраться здесь здоровья. Не жалеют ни времени, ни денег. А нам судьба все это бесплатно дарит! У нас и в Туапсе дача на берегу моря стояла. Так что я без морских купелей никогда не оставалась. Вот вам и весь секрет.

Провожая корреспондента, уже в дверях Нина Владимировна напутствовала напоследок:

— И вы обязательно ходите купаться на море. Поверьте мне! Не пожалеете!

Евгений РОЖАНСКИЙ.

Новороссийск.

Здравствуйте, уважаемая редакция!

В 2013 году мое письмо по поводу мемориала в станице Платнировской уже было опубликовано в вашей газете.

Возвращаясь к напечатанному, хочу заметить, что в деле признания мемориала есть положительные моменты.

Во-первых, ему присвоен почтовый адрес: ул. Красная, 2д. Глава станицы Платнировской Людмила Николаевна Богославец признала в судебном порядке переход права, правда не от колхоза имени Кирова, который занимался мемориалом все эти годы, а через признание его «бесхозным».

Но это — юридические тонкости. Может, иначе нельзя. Есть результат: теперь мемориал находится в ведении муниципального образования.

Осталось главное — признать, что в станице Платнировской не одно воинское захоронение, а два.

Первое — это где скульптура солдата на постаменте, находящееся по адресу: ул. Красная, 2. Оно без табличек и без фамилий. Но именно оно значится в «Реестре памятников истории культуры» как «братская могила советских воинов, погибших в боях с фашистскими захватчиками в 1942—1943 гг.», за № 1545.

Второе — мемориал с 800 фамилиями, статуей женщины-матери, Вечным огнем, находящийся от памятника солдату через автотрассу, приблизительно в 200 метрах, на углу улиц Третьякова и Красной, по адресу: ул. Красная, 2д.

Глава станицы почему-то не видит разницы и в своем заявлении утверждает, что скульптура солдата и мемориал — это одно и то же.

Можно, конечно, создать комиссию и сделать эксгумацию (хотя живы очевидцы), опросить свидетелей.

А можно вполне достойно, не тревожа праха погибших, выйти из ситуации: соблюсти Закон РФ от 14.01.1993 г. № 4292-1 «Об увековечении памяти погибших при защите Отечества».

Для этого — присвоить мемориалу № 1545Д, по аналогии с адресом, и под этим номером внести его наконец в «Реестр памятников истории и культуры» РФ и края.

Ведь когда два памятника пытаются выдавать за один — это кончается, как правило, сносом лишнего и, к примеру, появлением на его месте еще одного магазина.

Мы верим, что такой вариант не для Платнировской, но просим поддержки СМИ.

Тамара Григорьевна ПАНАСЕНКО.
пос. Анапский, ул. Луговая, 7.

Кореновский район.

Внимание!

Дорогие друзья!

Три месяца остается до знаменательной даты — 70-летия Победы советского народа в Великой Отечественной войне. И сегодня, накануне нашего самого главного, самого любимого праздника, газеты «Вольная Кубань» и «Над Кубанью», Краснодарский краевой совет ветеранов объявляют фотоконкурс, посвященный этой славной дате. Мы назвали его кратко и емко: «Наша Победа».

В нашей стране нет семьи, которой бы не коснулось огненное зарево Великой Отечественной. И в каждой семье бережно хранят фотоснимки, на которых запечатлены герои, отстоявшие свободу и независимость нашей Родины. Высылайте нам снимки участников Великой Отечественной войны — и фронтовые, и сделанные в послевоенные годы — с короткими рассказами о тех, кто на них запечатлен. Мы их обязательно опубликуем, и это будет наша общая дань памяти тем, кто принес мир на нашу землю.

Лучшие снимки и рассказы будут отмечены специальными призами редакций газет и краевого совета ветеранов. Итоги фотоконкурса мы подведем накануне 9 Мая — Дня Победы.

Фотографии можете высылать по адресу: 350000, г. Краснодар, ул. Рашпилевская, 106, редакция газеты «Вольная Кубань» — или по электронному адресу: redaktor@gazetavk.ru

Жюри гарантирует возврат присланных фотоснимков.

К годовщине снятия блокады Ленинграда

27 января 2015 года исполнился 71 год со дня снятия блокады Ленинграда, которая длилась 900 дней. Война началась 22 июня 1941 года. Уже в июле 1941 года немцы окружили Ленинград со всех сторон, отрезав все пути общения с материком, захватив железные и автомобильные дороги и берега Финского залива.

Наступление началось 10 июля 1941 года огромными силами 38 дивизий и мощной авиации. Но сломить и захватить Ленинград не удалось. Все население города на Неве встало на защиту. Создавались защитные укрепления, рылись окопы, заградительные сооружения, чтобы не прошли танки. Тогда враг решил уничтожить жителей города голодом и холодом. В первые же дни оккупации немцы разбомбили по наводке шпионов большинство продовольственных складов и самый основной — Бабаевский. В результате сразу же начался голод. 20 ноября 1941 года ввели карточную систему. По карточкам выдавали детям и нетрудоспособному населению по 125 граммов хлеба, работающим — по 250. Особенно тяжело было в ноябре — декабре 1941 года и в январе 1942-го. Стояли 40-градусные морозы, не действовали водопровод и канализация, не ходили трамваи. Люди шли к источникам воды, к Неве, каналам, прудам, еле передвигая ноги, таща за собой саночки с емкостями для воды. Часто по пути падали и умирали. Топили мебелью, книгами, пользовались буржуйками. Съели все живое — кошек, собак, крыс. От голода в городе были случаи людоедства.

Среди оставшихся в живых оказалась и наша семья. Мама Прасковья Ивановна и две девочки, Валя и Галя, двух и пяти лет. Отец погиб на фронте в первые месяцы войны, так что мы сразу оказались сиротами. Жили в коммунальной квартире на Васильевском острове, окно выходило на Неву с видом на Петропавловскую крепость. В первые дни бомбежек было ужасно страшно, все бежали в бомбоубежища, но это были просто неосвещенные сырые и мерзлые подвалы. Потом сил на эти бесконечные путешествия не осталось. Мама брала нас, садилась в угол комнаты, накрывала себя и нас толстым одеялом и говорила: «Если что и произойдет, упадет бомба, так сразу убьет нас всех вместе». Мама, когда еще ходили трамваи, ездила на сгоревшие Бабаевские продуктовые склады, рылась в гари и собрала два ведра бобов. Когда ехала в трамвае домой, к ней пристал милиционер, сказал, что она воровка, и отобрал у нее одно ведро, хотя она плакала и говорила, что у нее дома голодные дети.

Еще был такой случай: мама стояла в очереди за хлебом и ржавой селедкой, какой-то мужчина наклонился к ней и сказал, что надо немного потерпеть, скоро добавят хлебушка. Когда подошла ее очередь, оказалось, что карточки украл тот мужчина. Вернувшись домой, мама увидела, что мы сидим за столом и пальчиками ищем невидимые крошки от хлеба. Этого она не могла вынести и решила покончить с собой, но соседи не позволили ей это сделать. Люди, которые сами еле сводили концы с концами, приносили нам кто что мог. Так мы дожили до следующих карточек. По расчетам врага, жители Ленинграда должны были превратиться в зверей, броситься друг на друга, но восторжествовали человеколюбие и братство. В голод искали, что можно съесть. У нас был портфель из свиной кожи, кожа толстая, окрашенная в коричневый цвет. Мама долго его скребла, вымачивала и наконец сварила холодец. Боже! Какой же он был вкусный! Мне кажется, что его вкус я буду помнить всю жизнь и ничего вкуснее я не ела никогда. Конечно, это все от голода, но память священна.

И все же мне пришлось посмотреть смерти в глаза. От голода у меня началась диспепсия (желудок перестал работать). Приехали врачи и сказали, что заберут меня с собой, так как я не дотяну до утра, а у мамы нет уже сил, чтобы похоронить меня. Мама решила: пусть все же я умру дома. А еще врач сказал, чтобы не давали ничего есть, что это все бесполезно. Но под утро я попросила кушать. Сердобольная соседка принесла полстакана пшена. Мама сказала: «Пусть умрет сытой, чем голодной» — и накормила меня кашей. Случилось так, что я не умерла, а пошла на поправку. Солнечная крупа спасла мне жизнь.

Мне часто в школе задают вопрос: «А во что вы играли во время войны?». Так игра у нас была направлена в одну сторону — продовольствия. Мы всегда были голодные. Играли в продавцов и покупателей. Взвешивали мнимый хлебушек на линеечке, которую помещали на кирпичик.

Потом, в 43—44—45-м годах, мы стали ездить по госпиталям (был организован кружок при домоуправлении). Я читала стихи про Сталина. Немного помню и сейчас. «В эту ночь, когда все спали, мама, видел я во сне — сам родной товарищ Сталин приходил сюда ко мне. Он такой, как на портрете»…

Больные, глядя на меня, дистрофика, и слушая, с каким пылом я читала стихи, плакали, многие навзрыд, то ли от жалости ко мне, то ли вспоминая своих детишек. Но мы были довольны, так как медработники давали нам по буханке хлеба, а больные совали кто что мог — конфетку, пряничек, печенюшку. Раненые гладили нас по головке и просили еще приезжать.

Увидела я и немцев-фашистов — пленных. Напротив нашего дома был пирс на Неве. Так к нему причаливали баржи, и немцы разгружали картошку. Это был 45-й год. Мы жили очень бедно, и меня, самую бойкую, направили к баржам, подвязав поясом платье — для картошки. Пленные немцы, увидев меня, догадались, что мне нужно, и снабдили нас картошкой, при этом ласково гладили меня по голове, улыбались и приговаривали: «Киндер, киндер». Выглядели они оборванными и измученными.

Правительство СССР неоднократно принимало меры по освобождению Ленинграда, но это не удалось ни в 1942-м, ни в 1943 году. Только в 1944 году окончательно сняли блокаду, прорвав кольцо окружения. Этот день, 27 января, был самым счастливым для жителей Ленинграда, оставшихся в живых (от голода умерло более миллиона человек). На начало войны в Ленинграде проживало 2,5 миллиона человек. Осталось после прорыва 560 тысяч. Ленинграду первому присвоено звание города-героя. Примеров такого яростного желания стереть город с лица земли мировая история знает мало — это осада Трои и разрушение Карфагена. В отличие от них Ленинград устоял.

Пожелаю молодому поколению никогда не испытывать чувства страха и жуткого чувства голода. Будьте добрыми, щедрыми, и жизнь вернет вам добро сторицей.

Галина Петровна СКРЫПНИК.
Жительница блокадного Ленинграда.

с. Гайдук.
Раздел : Над Кубанью, Дата публикации : 2015-01-29 , Автор статьи :