или Печальная хроника армавирского здравоохранения

«Я — Галченко Любовь Сергеевна, 1940 года рождения, родилась и выросла в хуторе Державном Успенского района Краснодарского края. Сейчас я проживаю в городе Армавире. Трудовой стаж 45 лет.

Я обратилась к врачам 2.07.2012 г. — к терапевту 1-й поликлиники Армавира — с жалобой на сильную слабость, боли в области сердца. Сдала анализы: СОЭ 37, гипертоническая болезнь III степени, легкие в норме. Назначили лечение. Состояние ухудшилось. Пошла к пульмонологу, так как держалась температура 37,2—37,4 и была сильная одышка. Назначили рентген, прошла его 7.12.2012 г., потом повторно 11.12.2012 г. После чего меня направляют в тубдиспансер на консультацию. В поликлинике сдаю анализы, мне дают направление. В тубдиспансере анализы все по новой сдаю. Обследование — с 28.01.2013 по 6.02.2013. Заключение: хронический обструктивный бронхит, эмфизема легких, данных о туберкулезе легких нет. Рекомендации: диспансерный учет у терапевта и кардиолога. Рентген-контроль через 6 месяцев, консультация эндокринолога, УЗИ щитовидной железы.

И с этого момента начались хождения по мукам. На нашем участке терапевта нет, кардиолога вообще в поликлинике нет, номерки к эндокринологу дают только первого числа на весь месяц, к терапевту — по предварительной записи, получишь талон только через неделю.

Консультацию кардиолога прошла в частной клинике. Диагноз: гипертоническая болезнь III степени, риск IV степени, хроническая сердечная недостаточность, фибрилляция предсердий, ИБС, стабильная стенокардия.

Добил поликлинический эндокринолог: «Ну что вы ходите? Вы как то дерево, у которого листья пожелтели и осыпаются — под корень лить бесполезно. Сдать анализы и диета».

Обратилась к главному врачу поликлиники о закреплении меня за одним терапевтом — главный врач просит врача принять меня и вести дальнейшее лечение. Терапевт ознакомилась с историей болезни, выслушала мои жалобы. Диагноз: ХОБЛ (хроническая обструктивная болезнь легких), продолжайте назначенное кардиологом лечение. Но на учет я вас не поставлю — вы не с моего участка.

Через 6 месяцев нужно сделать рентген — по рекомендации тубдиспансера. А значит, взять номерок к терапевту, попасть на прием, взять направление на рентген, прийти, чтобы записали на очередь. Там у меня спрашивают предыдущие снимки, их со мной нет. Завтра принесете — тогда запишем на очередь. Приношу снимки, а мне: нам они не нужны. Записываем вас на завтра. Прихожу на следующий день, занимаю очередь — меня ставят под аппарат… флюорографии. Я говорю, что мне нужны снимки. Меня выставили за дверь.

На следующий день к 10 часам прихожу за результатом — меня направляют к врачу-рентгенологу, он принимает с двух часов. Прихожу к двум часам, занимаю очередь, она большая. Захожу к врачу, а он: «Мне нужен снимок, а не флюорография».

Рентген мне в тот день все же сделали. На следующий день так же долго стояла в очереди, дали заключение врача-рентгенолога: правое легкое уменьшено в объеме, ПС-II ребра, очаговые тени средней интенсивности, корень бесструктурен, синус запаян — и еще много чего там написано, в том числе: повторная очаговая пневмония. Для того чтобы это все получить, ходила восемь раз! Это было 17.06.2013 года. А с 3.07.2013 по 16.07.2013 я проходила лечение в дневном стационаре по поводу сердца. Опять все анализы пришлось сдавать.

После лечения терапевт рекомендовала продолжать лечение сердца и гипертонии. Пошла на прием к пульмонологу, так как температура все время была 37,2—37,4, иногда до 39 градусов. Терапевт и пульмонолог направляют опять в тубдиспансер на консультацию к фтизиатру. К тому времени я потеряла в весе 25 килограммов. Это опять все анализы сдать нужно для направления. А в тубдиспансере анализы все по новой — с 19.08 по 26.08.2013 года. Заключение фтизиатра: обструктивный бронхит, эмфизема, застойные явления в нижних отделах с двух сторон. Рекомендации: «Диспансерный учет у терапевта, консультация онколога, рентген-контроль через 3, 6, 9 месяцев».

Рентген 23.10.2013: «Правое легкое уменьшено, корни расширены, увеличение крупных очаговых теней. Сердце увеличено за счет левых отделов».

25.10.2013 — терапевт: консультация онколога. Опять — все анализы.

В онкодиспансере: консультации по легочным заболеваниям мы не даем, нужно ехать в Краснодар. Опять все анализы. А я уже хожу с трудом (нет сил) и задыхаюсь. С начала года похудела на 30 кг.

Краснодар, 26.11.2013. Клиника грудной хирургии. Торакальный хирург — сделана бронхоскопия, кардиолог — УЗИ, заключение: за результатом бронхоскопии приехать 5.12.2013 г.

Краснодар, 5.12.2013 г. Торакальный хирург и онколог: где вы были до сих пор? Заключение: центральный CR (рак) правого легкого 4-й стадии. Показано проведение ПХТ (химиотерапия).

Армавир, онкодиспансер, 6.12.2013 г. — консилиум: ПХТ сердце не выдержит, лечить будем таблетками, оформляйте группу. Опять — по всем врачам, документы все сдали в бюро медико-социальной экспертизы.

13.12.2013. Установлена первая группа инвалидности с 25.12.2013. Справка выдана 16.01.2014.

И вот уже 27 января 2014 года, а я не получила никакого лечения.

Я обращаюсь к губернатору А.Н. Ткачеву. В вашем выступлении в «ВК» 23.01.2014 сказано, что «любой житель в любой точке края должен получать достойную медицинскую помощь — а это значит: качество, скорость оказания медицинских услуг, профессионализм и квалификация врачей».

Кто должен отвечать за такое отношение к пациентам в Армавире?

Может быть, я уже не увижу реакцию на мое послание, потому что нахожусь у последней черты…

Л.ГАЛЧЕНКО.

Армавир».

Такое письмо получила на днях редакция «Вольной Кубани»…

Она из обычной кубанской семьи из хутора Державного. Мама работала в колхозе, папа — в лесхозе. В 44-м не стало папы, и мама сама вытягивала троих детей. В четырнадцать (после семилетки) пошла на стройку. После укрупнения, когда около 20 хозяйств объединились в крепкий большой колхоз имени Ленина, работала учетчиком в бригаде, позже, окончив Ростовское сельхоз-училище, — счетоводом. В 59-м вышла замуж в Армавир и всю жизнь проработала там в горпищеторге: бухгалтером, старшим бухгалтером, начальником отдела, старшим бухгалтером на правах главного.

С 95-го, когда окончательно ушла на пенсию, — в городском совете ветеранов: председатель ревизионной комиссии, с 2008-го — председатель территориальной первичной ветеранской организации № 416 (номера присваивались по избирательным участкам). Кстати, все годы (с 18 лет) каждые выборы — член избирательной комиссии.

— Самая обычная жизнь, работа, — улыбается Любовь Сергеевна. — Только с людьми, всегда с людьми. Правда, поначалу в нашей ветеранской первичке 560 человек было, а сейчас — 358…

И тогда, и сегодня помнила и помнит каждого по имени-отчеству, знала и знает, кто в чем нуждается, как калитка во двор у каждого открывается… И с документами все до буковки выверено: все папочки, все списочки, все просьбы-пожелания…

— Теперь в связи с болезнью дела, конечно, передаю, но душа-то болит, особенно за фронтовиков, их у нас и осталось-то на всю первичку всего трое. Александра Федоровна Грищенко, в прошлом врач, живет с сестрой в старом доме без удобств, ослепла, не слышит, 93 все-таки… Им бы туалетную кабинку, а то упала недавно, ногу сломала — запнулась о туалетное ведро в коридоре. В доме Марии Ивановны Акопьянц фундамент просел, по стенам трещины, потолок обвалился прямо над столом, вывалилась стена… Сына похоронила в 2010-м — рак мозга, а год назад — дочь. Я была на похоронах, некролог зачитывала… Сколько раз пыталась пробить в соцзащите кабинку эту злосчастную для Александры Федоровны и ремонт Марии Ивановне… Ответ один: пенсия превышает прожиточный минимум, пусть дети помогают. А дети сами давно пенсионеры — без здоровья и с мизерной пенсией. Или умерли, или и не было их. Много одиноких людей, очень много… А теперь и Марии Ивановны нет.

Мужа Любови Сергеевны Виктора Афанасьевича нет уже 31-й год — сбила машина, пьяный за рулем. Рядом любимые дочери Светлана и Ирина, любимые внуки, правнуки… Большая дружная семья.

— Мальчишки по военной линии пошли, высшие военные училища окончили, служат, девочки — педагогические вузы, сейчас обе в декретных отпусках…

Вот и познакомились.

Вспоминаю слова одного пожилого мужчины: «Старость — это война. Не дай бог заболеть — для окружающих ты уже покойник… Нет, разговаривать могут вежливо — как с дураком или несмышленым ребенком, но в глазах-то — приговор. Тебя уже скинули со счетов. Ты слаб, ты беспомощен…».

Плохо, когда такое происходит в семье или с близкими людьми, но еще страшнее — если в больнице, поликлинике, лечебном учреждении. Вспомните, как отшила Любовь Сергеевну эндокринолог армавирской поликлиники № 1: ну не поливают пожелтевшее дерево с осыпающейся листвой! Будто ветками с того дерева по лицу.

А если бы не отшили — все, хором? Если бы хоть попытались обнаружить болезнь вовремя? Ведь она четыре раза делала рентген, дважды направлялась на консультацию в тубдиспансер, где, кстати, тоже разводили руками: они что, не знают, куда вас направлять? Если бы послали на компьютерную томографию — ведь уже в июне пошли серьезные изменения, которые и непосвященному понятны… Если бы обратили внимание на не снижающуюся в течение года (!) температуру, на то, что она катастрофически худеет — за год на 30 килограммов, задыхается, и уже нет сил очередной раз занимать очередь за очередным номерком к очередному горе-специалисту…

Если бы… И еще больше — почему?

Почему в поликлинике № 1 Армавира нет кардиолога, а до терапевта, как, впрочем, и до других специалистов, не достучаться? Почему не забил тревогу пульмонолог после многочисленных рентгенов — ведь уже в июне 2013-го то самое правое легкое было уменьшено в объеме, плюс многое еще, включая «повторную очаговую пневмонию»? Почему, наконец, так возмущаются торакальный хирург и онколог в крае: «Где вы были до сих пор?».

Надеемся, что во всех многочисленных «если бы» и «почему» конкретно, детально и по существу (по каждой позиции этой печальной хроники!) разберется и расставит все точки над i независимая экспертиза министерства здравоохранения края и управления Федеральной службы по надзору в сфере здравоохранения и социального развития по Краснодарскому краю. Убедительно просим подключиться к этой проверке и прокуратуру края.

— Ну а сейчас как, Любовь Сергеевна?

— Только что выписали дорогое лекарство — говорят, эти таблетки 75 тысяч стоят, сегидрин называется. Три раза в день по одной таблетке. Последнее время, правда, хожу с трудом, только по дому. Но ничего, дай Бог… Вы думаете, моя история — редкость, исключительный случай? Нет, конечно. Даже одной из моих дочерей коснулось — после обширного инсульта ей только на пятый год дали вторую группу инвалидности пожизненно. И то после того, как доктор из краевой клиники имени Очаповского посоветовал забрать все документы и привезти их в Краснодар. Он так и сказал тогда: «У вас в Армавире как провальная яма». Страшно жить, когда дело молодых касается, ну а мы… Знаете, на одном из семинаров ветеранских организаций выступал полковник в отставке, у него больную жену «скорая» в приемное отделение на носилках доставила. Так к ней там несколько часов никто даже не подходил, пока полковник (а у нас он человек известный, знаменосец, его портреты по всему городу) не позвонил нашему председателю городской ветеранской организации Скрипкину, а тот уже дозвонился до главы города! Кстати, глава Армавира частенько в своих выступлениях говорит: «Если в больницах с вас будут требовать деньги, никому не давайте, наши стационары всем обеспечены». А люди все равно постоянно жалуются.

Самой Любови Сергеевне со «скорой», можно сказать, повезло:

— Было плохо с сердцем. Приехали быстро, поставили капельницу… Слышу, доктору звонят: ты, мол, что там так долго возишься? Та оправдывается: «Я ее до больницы не довезу!». Спрашиваю: как ваша фамилия, хоть письмо благодарственное напишу, а она: «Ничего не нужно. Вы лежите, не вставайте пока, но в любом случае вам нужно в больницу. Я подаю сигнальный лист — завтра к вам приедет врач». Завтра никто не приехал, послезавтра сама потихоньку дошла до поликлиники, спрашиваю: почему никто не приехал? Так ничего и не ответили…

Прошлый год, который Любовь Сергеевна провела в бесполезных больничных очередях, на Кубани был объявлен Годом здоровья. Конечно, отрадно, что на одном из всероссийских совещаний в конце ушедшего 2013-го министр здравоохранения России Вероника Скворцова назвала пятерку лучших регионов по качеству обслуживания населения (без разбивки на первое, второе, третье места), куда вошел и Краснодарский край.

На финансирование краевой медицины и прежде было грех жаловаться. В прошлом году отрасль получила более 50 миллиардов рублей, в нынешнем планируется увеличение финансирования еще на 5,6 миллиарда, а в 2016-м — достичь 63 миллиардов рублей. Говорят, такими инвестициями могут похвастаться единицы из регионов России. А вот что за цифрами?

Мы по праву гордимся тем, что снизилась смертность от социально значимых заболеваний: онкологических, туберкулеза, инфекционных… Да, в крае нет сегодня очереди на операции на сердце, а в поликлинике № 1 Армавира (к слову одного из крупнейших в крае города) — даже кардиолог не имеет места быть. Но это же нонсенс! Получается, что попасть на высокотехнологичную операцию в продвинутую клинику проще, чем на прием к обычному специалисту?!

За два последних года модернизации в крае количество компьютерных и магнитно-резонансных томографов увеличилось (как прозвучало на одной из последних пресс-конференций министра здравоохранения Краснодарского края Евгения Филиппова) в десять раз! А вот Любови Сергеевне такого обследования не досталось, хотя, судя по фактам, прозвучавшим в письме, оно было ей жизненно необходимо.

Или один из самых популярных в крае профпроектов «Онкопатруль», в ходе которого обследовано более ста тысяч кубанцев и у шести процентов выявлены заболевания, причем у большинства — на ранней стадии, что, как известно, дает хороший шанс на успешное излечение. Любовь Сергеевна Галченко полтора года бьет во все колокола: спасите! Кто ее услышал? А ведь онкологи сегодня не устают повторять: любой рак излечим, если поймать его на первой-второй стадии.

Откуда же эта пропасть — между планов-свершений громадьем и просто человеком?

Прочитав письмо Л.С. Галченко, главный редактор отметил на обязательной к нему сопроводиловке: «Это — печальная хроника тяжелобольного человека…» Трудно представить, как она писала аккуратные строчки этой горькой до боли хроники, ни разу не сорвавшись на крик, слезы, обиду…

Мужество этой удивительной женщины, спокойное, тихое мужество — оказывается, и такое бывает, — поражает! И есть еще одно качество, свойство души, о котором в нынешние беспокойные времена мы как-то уже и не вспоминаем, — воля к жизни. Все чаще слышим: а-а, все там будем… И мало кому удается держать удар.

— Дочки зовут: мама, давай уже перебирайся к нам. Не знаю, как дальше будет, но пока не хочу. Я за ночь несколько раз просыпаюсь. Только скрипну дверью, а они уже выглядывают: мам, тебе плохо? Не спится частенько — возьму книгу, газету, почитаю. Не хочу лишний раз беспокоить. Ну а днем… Сейчас многие звонят: говорят, вы болеете? Отвечаю: да нормально все, вы там как? А сама хожу по дому и говорю вслух: держись, Люба! Надо бороться!

Конечно же, надо, дорогая Любовь Сергеевна! Даже если удар нанесен так предательски неожиданно и надежда зыбка, как прерывистое дыхание в гнетущей ночной тишине. И кто знает в этом мире, что именно эта черта, у которой вы сегодня стоите, — последняя?

Так еще говорят: Господь возделывает наши сердца…

А потому — да здравствует воля к жизни! И держитесь, Любовь Сергеевна. Пожалуйста…

Заместитель главного редактора краевой народной газеты «Вольная Кубань».
Раздел : Прямая связь, Дата публикации : 2014-02-13 , Автор статьи : Ольга ЦВЕТКОВА