(Продолжение. Начало в номерах за 4, 11, 18, 25 июня, 2, 9, 16, 23, 30 июля, 6 августа)

Некоторые даже не знают, что перед ООН Вышинский более четырех лет был министром иностранных дел. А до этого десять лет являлся первым заместителем у Молотова. Работал также в Совнаркоме заместителем Сталина. Мне кажется, он незаслуженно забыт. В ООН не было равных ему ораторов. Причем речи свои он готовил сам. В соболезновании по поводу его кончины государственный секретарь США Даллес сказал, что Вышинский был самый сильный оратор, которого ему доводилось слушать.

— Да, формально он как бы вычеркнут из политической истории страны. Но реально его помнят и в стране и за рубежом. Думаю, по этому показателю он идет после Сталина и Молотова. Ну и как с ним работалось?

— Нелегко. Требовательность Андрея Януарьевича была необычайной даже для руководителя большевистского типа. Может, такая амбициозность шла от отца-поляка. Гоноровый был мужик. Его побаивались даже коллеги из других стран. И себя он не щадил. Его рабочий день длился 12—14 часов. Хотя в редкие часы отдыха мог сыграть на гитаре и даже спеть. И с юмором он дружил. Однажды он знакомился с переводом резолюции Совбеза ООН, на которую США наложили вето. Понятие «вето» тогда только входило в обиход, и машинистка, то ли не вдумавшись в контекст, то ли предположив, что ошибся переводчик, напечатала: «Наложили в это». Вышинский все понял и написал шутейную резолюцию: «Доложите, во что именно?». У меня с ним проблем не было. Иногда даже хвалил за хорошие переводы газетных и журнальных статей и огромного количества писем на его имя от иностранных граждан и организаций. Кстати, с большинством писем знакомился лично. Нередко тут же на самих письмах синим карандашом набрасывал основные мысли для ответов. Требовал, чтобы переписка тщательно хранилась. Говорил, что наши потомки должны знать, как мы боролись в ООН за мир с поджигателями войны. Мне кажется, это он и ввел в оборот понятие «поджигатели войны». Недавно я узнал, что в архиве внешней политики страны есть специальные фонды, посвященные работе Вышинского в ООН и по руководству советскими представителями на Нюрнбергском процессе. Почти неизвестен и такой факт его биографии, что именно он подготовил и после одобрения Сталиным привез Жукову в Берлин текст Акта о безоговорочной капитуляции Германии! И все эти материалы остаются неизученными. Видимо, исследователи все еще опасаются использовать в научном обороте материалы о деятельности «сталинского инквизитора». Есть одна книга о Вышинском. Но написана она явным недоброжелателем, без использования документов и поэтому недостаточно объективна.

Мой отец, как человек, прослушавший с отличием курс юридического факультета в Киевском университете, по поводу того, что Вышинский якобы считал признание вины обвиняемыми царицей доказательств, говорил, что это ерунда. Иногда Вышинский говорил со мной на темы юриспруденции, но таких утверждений я от него не слышал. Андрей Януарьевич часто повторял одну очень важную для него мысль, что величайшей опасностью для молодого государства является торговля правосудием. Он имел в виду взятки следователей и судей.

Насчет «царицы». Я не слышал от него такой чуши. Потому что он никогда такого не писал и не говорил. И не мог этого допускать. Я читал его работу по теории судебных доказательств. Работа талантливая, до сей поры актуальна. В ней он написал, что есть уголовные дела, особенно о групповых преступлениях, в которых еще со времен римского права показания обвиняемых и подсудимых, подтвержденные при перекрестных допросах, неизбежно приобретают характер и значение основных доказательств, то есть являются своего рода царицей доказательств. Недалекие или предубежденные читатели вырвали этот фрагмент из контекста и объявили выдающегося юриста мракобесом. Мол, он этим утверждением подвел основание под пытки обвиняемых на потребу сталинским репрессиям. Это неправда. Не был такой классный юрист, ученый с мировым именем и государственный деятель чьим-то подручным. Вышинский был самодостаточной личностью и честным человеком. Именно он однажды заявил, что, если следовать только показаниям обвиняемого, можно легко сбиться с правильного пути или зайти в тупик. У него, как и у меня, всегда была собственная позиция. Я однажды видел его в споре с Молотовым. Это была дискуссия сильных и равных личностей. Интересно, что бы сказали противники Вышинского, если бы узнали, что в одном знаменитом на весь мир английском юридическом учебнике написано примерно так. Если подсудимый признает себя виновным, то, не требуя других доказательств или дальнейшего судебного разбирательства, суд переходит к вынесению решения на основании собственного признания подсудимого. Это что, тоже подведение основания под пытки или репрессии английских королей? Придет время, когда все большее число судебных актов будет выноситься в форме соглашения сторон обвинения и защиты на основании признания вины обвиняемого — без проведения громоздкого предварительного и судебного следствия. И такая возможность уже зафиксирована в новом Уголовно-процессуальном кодексе России. Кстати, я вспомнил, что именно Вышинский впервые предложил классификацию отраслей права, которой пользуются и сейчас. Он был крупным ученым и дипломатом. Как министр иностранных дел именно он руководил разработкой стратегического Договора о дружбе и союзе между СССР и КНР. И он же в присутствии Сталина и Мао его подписал. А вот Хрущев и Громыко этот союз разрушили. В своих воспоминаниях Громыко все валит на Хрущева как руководителя государства. И справедливо, но где же позиция министра? Вышинский свою позицию в карман не прятал и в качестве Прокурора СССР, и в качестве министра иностранных дел.

— Могу подтвердить, что американские и французские юристы признавали Вышинского самым выдающимся представителем советской юриспруденции и неоднократно приглашали выступить на съездах национальных юридических ассоциаций. Такие письма поступали не один раз. Я их читал и переводил. Однажды его пригласили выступить в США с лекцией по основам советского права перед 500 ведущими американскими юристами. В другой раз пригласили руководить работой международной конференции «Право и мир» в Париже. Как думаешь, наступят времена, когда его талант юриста и дипломата оценят по достоинству и в нашей стране?

— Убежден: наступят. Как только из жизни уйдут близкие родственники репрессированных — их дети и внуки. С этого периода обязательно начнется процесс более объективной оценки руководителей Советского государства того сложнейшего времени. Причем с позиций не теперешних общечеловеческих ценностей, а тогдашней революционной законности. Парадоксально, но было и такое, когда немалое число репрессированных людей во благо революции сами считали за доблесть стать ее жертвами. Ведь еще долго после таких кардинальных революций часть общества остается в состоянии того безумия, которое к ней и привело. Теперь этого не понять. Но так было. И наличие антисоветского троцкистско-зиновьевского блока не выдумка прокурора Вышинского, как теперь пишут. Сам Зиновьев на Пленуме ЦК в июле 1926 года заявил: «Этот блок у нас всерьез и надолго!». Да, сначала это была партийная оппозиция, но как только к ней примкнул Троцкий, она быстро превратилась в сеть подпольных антигосударственных структур.

— А скажите, что вам известно об отношениях Вышинского и Сталина? Говорят, Сталин его использовал, но близко не подпускал.

— Да, в дачных посиделках у Сталина Вышинский не участвовал. Он был трезвенник. Сталин это знал. Но он очень ценил Вышинского за необычайную образованность и трудоспособность. Можно сказать, что в Советском правительстве того времени не было более образованного. В этом отношении Сталин ставил его выше себя.

С Иосифом Сталиным его связывало революционное подполье на Кавказе, воспоминания о почти годичном заключении в одной камере Баиловской тюрьмы в Баку, а также десятилетия политической борьбы с оппозицией. Тогда сын поляка и грузин отлично поладили. Цементом их отношений помимо схожести характеров было резкое неприятие царского режима — как тогда считалось, жестокого угнетателя Польши и Грузии. Конечно, впоследствии руководитель партии и СССР Сталин, с большой выгодой для партии большевиков, воспользовался услугами высочайшего профессионала-юриста, каким со временем стал Вышинский в качестве Прокурора СССР, а потом и министра иностранных дел. Доктор юридических наук, академик, владеющий четырьмя иностранными языками, был воистину незаменим. К примеру, ни Сталин, ни второй человек в партии и государстве Молотов, увы, не знали ни одного иностранного языка. Никто, кроме Вышинского, не мог так умело сформулировать юридическое обоснование для борьбы с политическими противниками. Особенно в условиях, когда для полной и окончательной победы над ними Сталину и его сторонникам требовалось не простое их разоблачение как оппозиционеров по отношению к ленинскому курсу, да еще и зараженных коррупцией, и разложившихся бюрократов, а и банальная физическая изоляция и даже уничтожение как антигосударственных преступников. Хотя и парадоксально для юриста, но политик Вышинский считал, что в переходный период от самой радикальной в мировой истории революции к новой стабильной жизни невозможно строго законными средствами бороться с теми, кто не принял революции или отступился от ее идеалов. Ведь законы пишутся в расчете на эксцессы, то есть отдельные правонарушения. Но обстановка была иной. Огромное количество нуворишей сам закон и высокое должностное положение превращали в инструмент обогащения, а также использовали для организации заговоров и других антигосударственных преступлений. Сталин, Молотов, Вышинский и их сторонники в ходе длительных и бесконечных партийных дискуссий убедились, что злостные, то есть неисправимые оппозиционеры и нарушители закона, посягающие на сами основы нового общественного строя, но выдающие себя только за оппозиционеров, на самом деле являются врагами победившего в революции народа. Этот суровый постулат был зафиксирован большевиками в статье 131 Конституции СССР 1936 года в виде одного из принципов борьбы с преступностью. Такие «оппозиционеры» подлежали уголовному преследованию, а самые непримиримые — физическому уничтожению.

Вначале обычное политическое соперничество и идеологические споры между ленинцами и троцкистами длились более десяти лет, но затем переросли в яростную, откровенную борьбу деятелей с противоположными политическими программами. Причем троцкистская была направлена на реставрацию капитализма. В 1937—1938 годах она обернулась массовым (Большим) террором, втянувшим в водоворот и виновных и невинных. И все же в создании обстановки репрессий основная часть «вины» была за троцкистами, то есть будущими жертвами. Проиграв идеологически и политически, они не смогли смириться с поражением и стали на путь создания нелегальных преступных организаций. В то же время, как вспоминал Молотов, под репрессии попало немало и совершенно разложившихся деятелей.

Картина противостояния трагически усугубилась тем, что в этой смутной обстановке немалое число уголовных дел было фальсифицировано (сфабриковано) карьеристами из числа сотрудников и руководства НКВД. За что сотни уличенных в этом оперативных работников и следователей, а также два руководителя ведомства — Генрих Ягода и Николай Ежов за допущенные массовые злоупотребления властью были осуждены и расстреляны.

(Продолжение в следующий четверг).
Раздел : Политика, Дата публикации : 2015-08-20 , Автор статьи :