Не станем лукавить: в бытность Сергея Гаркуши министром сельского хозяйства между ним и редакцией «Вольной Кубани» были налажены тесные, во многом дружеские связи. Впрочем, связи эти уходят корнями очень далеко: в восьмидесятых годах Гаркуша, будучи агрономом знаменитого колхоза имени Ильича Ленинградского района, вместе с председателем Алексеем Семеновичем Мельником охотно принимал наших журналистов, делился успехами коллектива, проблемами.

Сегодня Сергей Валентинович возглавляет Всероссийский научно-исследовательский институт риса, и мы, на правах старых друзей, поинтересовались у него: как идут дела?

— Очень даже хорошо, — последовал ответ. — Работа интересная. Многие позиции приходится уточнять с точки зрения науки, чтобы обеспечить и Россию и край рисом-сырцом, укрепив тем самым продовольственную безопасность.

— Для вас, Сергей Валентинович, агронома по образованию, в рисовой отрасли темных пятен, непонятных проблем, думаю, не должно быть. Вы до этого минимум пять-шесть раз в году встречались с рисоводами, знаете ситуацию изнутри. Смею предположить, осталось досконально узнать одно: как эффективно вести борьбу с пирикуляриозом?

— Здесь тоже ясность есть, пришлось перечитать горы литературы, советоваться с микробиологами, коллегами по институту. Ценные подсказки дал Сергей Кизинёк — руководитель рисоводческого племзавода «Красноармейский».

— Будучи министром, вы с подачи тогдашнего губернатора Александра Ткачева ратовали за миллион тонн кубанского риса. А сейчас как: пыл охладел? Разве реально со 130 тысяч гектаров посевов его получить?

— Простой арифметический подсчет показывает: надо довести урожайность белого зерна до 78 центнеров — и задача будет решена. Наука, в принципе, создала сорта, которые в опытах дают по 12 тонн. И если мы на экспериментальных делянках получаем такие результаты, то почему бы в массовом производстве не взять хотя бы по 8—9 тонн?

Рис — единственная зерновая культура, которая лишена лимитирующего, неуправляемого фактора — воды. Она есть, с поливом чеков — никаких проблем. Все остальное — технологии, наше рукотворное влияние. Скажу больше, ряд хозяйств уже сегодня реально берет по 85 центнеров белого зерна с гектара, а ООО «Кубрис» Красноармейского района доводил урожайность до 92 центнеров!

— А во что обходятся такие рекорды? Ведь во главу угла должна быть поставлена экономическая эффективность… Тот же Сергей Владимирович Кизинёк за высокими цифрами не гонится. Ему и 70 центнеров достаточно. Зато прибыль хозяйству отрасль приносит при такой урожайности свыше 300 миллионов рублей в год. Нехило?

— Это отличный результат. Согласен и с тем, что мерило всему — экономика. Любой ценой производить миллион тонн кубанского риса никто не собирается. Да это было бы глупо. Сегодня мы как раз и работаем над тем, чтобы снизить издержки. Имея затраты в 53 тысячи рублей на гектаре, мы никогда не станем конкурентоспособными по рису ведущим странам, они так и будут возить крупу в Россию.

Важное звено в экономике растениеводства — севооборот. И мы должны привести его если не в идеальное, то в разумное состояние. Прежде всего это касается расширения клина под люцерну и сою — отличные предшественники для риса. По ним мы можем вносить вдвое меньше минеральных удобрений, не снижая при этом урожайности. Вот вам и снижение затрат.

Есть и другие резервы, и мы не намерены замыкаться в своих стенах, планируем расширять международные связи, перенимать опыт ведущих рисоводческих стран, и прежде всего Италии, куда скоро на международный консорциум поедет наша представительная делегация.

— И все же основой повышения отдачи каждого гектара остается сорт. Сколько их на сегодня зарегистрировано?

— Наша коллекция насчитывает полторы тысячи. В рабочем, так сказать, реестре — 32, это те, которые сегодня высеваются в России на 195 тысячах гектаров. Замечу, что 83 процента хозяйств РФ используют сорта кубанской селекции. И, не скрою, мы намерены стать монополистами в производстве семян.

— У зерновых колосовых сорт «живет» пять-семь лет. А у риса долог ли век?

— Где-то 15—18 лет. Но это зависит опять же от многих факторов — урожайности, устойчивости к болезням, стрессам… Рапан, допустим, используется с 1996 года, Лиман 20 лет был ведущим.

— Рапан, по-моему, был и остается основным в посевах. Не пора ли старичку на покой? Почему так неохотно от него избавляются в хозяйствах, хотя есть сорта получше?

— Не хотят рисковать. Рапан при любых обстоятельствах гарантированно даст 65 центнеров. Но, уверен, года через два-три он, как и Лиман, уйдет с арены, на смену ему придут более урожайные и более устойчивые к болезням сорта.

— А как продвигается работа по длиннозерным сортам? Мы так и будем их завозить из азиатских стран?

— Зачем? Нашими учеными созданы среднезерные сорта, практически схожие с длиннозерными. В прошлом сезоне под них было отведено 500 гектаров, в нынешнем — 1,5 тысячи.

Но прежде чем приступить к массовому их производству, надо рынок изучить. У кубанцев на длиннозерный рис спрос небольшой. Они уверовали, что его в основном завозят из Вьетнама, Китая. И если даже появится на прилавках наш, кубанский, может быть отторжение по принципу: «Раз это импортный, он мне не нужен». То есть мы можем опростоволоситься с длиннозерным рисом, если на него не будет спроса и внутри страны, и за рубежом.

Кстати, длиннозерные сорта менее урожайны, чем традиционные. И раз уж мы коснулись урожайности еще раз, скажу вот что.

Наращивание каждого центнера будет даваться с большим трудом, чем было до этого. Вступает в силу так называемый закон уменьшающихся пропорциональных прибавок урожая. Если раньше действовал закон экономики: вложил больше — больше получил, то теперь его реализация ограничивается биоклиматическим потенциалом.

Погода — солнце — вода. Эти факторы у нас на пределе — 120 дней. Этой весной мы убедились: начинается понижение температур. В Европе это уже произошло. Скорее всего, и Кубани скоро коснется. Поэтому давайте будем реалистами и не станем загадывать, что сможем резко рвануть вверх по отдаче каждого рисового гектара.

— Хотите вы того или нет, но мне вновь придется возвращаться к примерам прошлых лет, когда вы были министром. Может быть даже не совсем удобным. Помнится, раньше рисоводы подвергались уничижительной критике за то, что практически не занимались животноводством, не производили молока. «Как так? — восклицал Гаркуша, — у вас море люцерны, сена, а вы коров не хотите заводить?». Эта позиция не изменилась?

— Она видоизменилась, скажем так. Вы знаете, что я не привык юлить, врать — тем более. Как думаете: в чем разница между министром и директором?

— Вы сейчас отвечаете за конкретный участок работы, хотя масштабы поменьше; за вами — реальный коллектив ученых; любой срыв в производстве скажется на реальных людях…

— Все это так. Но главное различие лежит не в сфере экономики. Я теперь могу говорить все, о чем думаю. И смотрю на многие вещи другими глазами.

Так вот что касается животноводства. Под нажимом, силой мало кого заставишь. Нужны вменяемые правила игры. Типовые проекты ферм. Целевые деньги. Долгосрочные кредитные линии. Государство строит МТФ или комплекс, поставляет туда поголовье, обеспечивает кормами. При этом нужны льготные каникулы по возврату средств.

Расчеты ведутся молоком. Десять лет отработал — имеешь право по остаточной стоимости выкупить ферму. Могут быть и другие варианты. Но однозначно: человек должен захотеть заниматься животноводством. Метод кнута здесь не прокатит.

— Раз уж вы разоткровенничались, то, может быть, выскажете свою (новую?) точку зрения на роль мелких производителей?

— Этот путь очень сложен, тем более что, как вы знаете, начались разговоры об ограничении содержания скота в личных подсобных хозяйствах.

Полагаю, что в вопросах наращивания объемов не только молока, но и другой сельхозпродукции мы должны опираться в первую очередь на крупные холдинги, сельхозпредприятия. Конечно же, не исключая малые формы хозяйствования, ведь это — заработок для людей, дополнительно произведенная продукция.

Надо посчитать, какие у холдингов реальные возможности. И дать им госзаказ, задания в ассортименте. Они, увидев перспективу, пойдут за паровоза в агропромышленном комплексе. А прежде чем производить продукцию в больших масштабах, крупные компании базу хранения построят, логистику отшлифуют… Это — высокоорганизованная структура, имеющая солидные оборотные средства. Они быстрее сориентируются. А малые формы хозяйствования будут как пристяжные к этим коренникам.

— Но вернемся к рисовым делам. Какие виды на урожай?

— Неплохие. Главное — удалось проскочить самый стрессовый период: с 25 июля по 10 августа, когда посевы мог поразить пирикуляриоз. Сухая погода, практическое отсутствие росы по утрам на растениях позволили избежать этой напасти. Хотя суховей и маловодье отрицательно сказались на их развитии. Прогноз такой: возьмем прошлогодний рубеж — 920 тысяч тонн.

— Ну что ж, пожелание одно: пусть будет так!

— Спасибо.
Раздел : Кубань аграрная, Дата публикации : 2015-08-18 , Автор статьи : Федор БЕЗРУК