И радость, неизбывная, щедрая, разливается вокруг!

митрополита Екатеринодарского и Кубанского Исидора

Пастырям, инокам и инокиням и всем верным чадам

Русской Православной Церкви

Екатеринодарской и Кубанской епархии

Велия благочестия Тайна,

Бог явися во плоти.

 (1 Тим. 3: 16).

«Таинство странное вижду и преславное» (ирмос Рождественского канона). Воистину поразительно и достойно удивления: «Како Владыка полагается в ясли и повивается пеленами?».

Для мира остается непостижимой Тайна Боговоплощения, непостижима до конца и причина явления Бога во плоти. Но для нас оставлено Священное писание, содержащее дивные откровения судеб Божиих и Домостроительства Спасения рода человеческого. Неисповедимы пути Господни, но и они открываются по мере восприятия святыми Божиими избранниками.

В книге Бытия мы читаем и размышляем о дивном пророческом видении праотца Иакова, когда он по пути в Месопотамию остановился на закате солнца отдохнуть. И вот что открылось его духовным очам:

И увидел Иаков лествицу, верх которой касался неба, а нижний край — земли, и на ступенях ее ангелов: одни восходили на небо, другие сходили на землю. «Се — лествица, еяже глава досезаша до небесе: и ангелы Божии восхождаху и нисхождаху по ней» (Быт. 28: 12). Ужаснувшись видения, патриарх пробудился. «О как страшно это место! — воскликнул он. — Воистину, это — дом Божий, это врата небесная!»

Так вот — сия таинственная лествица, по слову многих отцов Церкви, и прообразовала великое, высочайшее неизреченное таинство воплощения Божественного Слова, Спасителя и Искупителя нашего.

Преслушание в раю Адама глубоко отделило небо от земли, удалило человека от Бога и решительно заключило врата райские. Но вочеловечение нового Адама, Богочеловека Христа, — это и есть та блаженная лествица, которая вновь сочетала земное с небесным, примирила человека с Богом, отворила заключенную дверь спасения.

История Ветхого Завета полна примеров казней Божиих за отступление от веры, за грехи беззакония, за оскорбление и попирание святынь. И было страшно впасть в руки Бога Живаго, ибо Бог отмщений «оружие свое очистит, лук свой напряже, и в нем уготова сосуды смертные» (Пс. 7: 13-14).

Новый же Завет с пришествием Сына Божия живет по иным законам, где явью царствует Божие милосердие.

Ныне мы со страниц святого Евангелия узнали о Пастыре добром, полагающем душу свою за овцы. И как безгранично Его милосердие с терпением, ожидающим покаяния, и затем хождения в законе Его. И по слову великого Златоуста: «Да не презрим Его долготерпения, не будем как сокровище приобретать себе не гнев, но спасение; не кару и мучения, но честь и венцы, их же и сподобимся получить о Христе Иисусе, Господе нашем».

И уже ведомо нам, что Сын Божий приходит в мир, чтобы спасти погибшее. Приходит в тот миг, когда исполнилась мера времени, мера ожидания и чаяния людей праведных при все нарастающем беззаконии. Этот желанный неведомый момент Вселенской истории настал.

«О глубина богатства, и премудрости, и разума Божия!» — восклицает блаженный Павел. Помыслим и мы с ним. И нам приоткроется сия глубина всемогущества Божия, и величайшее дело воплощения более всего откроет глубину и величие милосердия Божия к грешным людям. «Тако возлюби Бог мир, яко и Сына Своего Единородного дал есть» (Ин. 3: 16). «Страшно и говорить о Тайне Боговоплощения, ее приличнее чтить верою и молчанием».

Будем размышлять и постоянно помнить сию Тайну нашего Спасения, прославлять непостижимость и величие Божия милосердия, дабы подвигнуться всем нам к пути обновления и преображения всей нашей недостойной жизни в эти святые дни Божиего присутствия среди нас на земле.

Господь на земле! Сколько зарождается глубоких мыслей от сознания своего предназначения в судьбах Божиих.

Сколько признательности и благоговения перед «Царем веков и Владыкой всяческих» затаилось в душе каждого благодарного сердца. С каким поклоном в трепете и восторгом приникнем мы к священным яслям. Не в страхе и ужасе перед Неприступным Царем, а с любовью и нежностью припадем к Владыке твари.

И какая радость, неизбывная, щедрая радость разливается вокруг. И мы станем делиться сим замечательным сокровищем со всеми, кто рядом, кто не обрел еще этой радости, кто еще в печали и унынии; кто в горе-беде и болезни.

Мы же в благополучии по милости Божией, в крепости сил — да не останемся в стороне. Не будем равнодушны, рассеянны, косны сердцем, но присмотримся к ближним, вспомним и о дальних, и обязательно найдем, отыщем тех, кто ждет внимания, заботы, помощи. Ведь даже доброе слово, сказанное в утешение страдальцу, примет в тот же час Сам Христос. Не опоздайте, не пропустите эти святые рождественские дни. Составьте праздник для обездоленных. Ведь Святки так же стремительно мчатся своим, определенным для них путем.

Дорогие и возлюбленные мои отцы-пастыри и все чада Русской Православной Церкви на Кубани, примите мои искренние, от сердца поздравления с великими и всерадостными праздниками Рождества Христова, Новолетия и Святого Богоявления.

Да наградит вас ныне Родившийся в Вифлееме Младенец Христос Своими благодатными и щедрыми дарами: миром, долгоденствием, крепостью сил и духа в несении подвига, к которому вы призваны Промыслом Свыше.

С любовью о Христе Рождшемся

МИТРОПОЛИТ ЕКАТЕРИНОДАРСКИЙ И КУБАНСКИЙ.

Рождество Христово

2012/2013

г. Екатеринодар

Из духовной поэзии

Был вечер; в одежде, измятой ветрами,

Пустынной тропою шел Бэда слепой;

На мальчика он опирался рукой,

По камням ступая босыми ногами, —

И было все глухо и дико кругом,

Одни только сосны росли вековые,

Одни только скалы торчали седы,

Косматым и влажным одетые мхом.

Но мальчик устал; ягод свежих отведать,

Иль просто слепца он хотел обмануть:

«Старик! — он сказал, — я пойду отдохнуть;

А ты, если хочешь, начни проповедать:

С вершин увидали тебя пастухи…

Какие-то старцы стоят на дороге…

Вон, жены с детьми! говори им о Боге,

О Сыне, распятом за наши грехи».

И старца лицо просияло мгновенно;

Как ключ, пробивающий каменный слой

Из уст его бледных живою волной

Высокая речь потекла вдохновенно —

Без веры таких не бывает речей!..

Казалось — слепцу в славе небо являлось;

Дрожащая к небу рука поднималась,

И слезы текли из потухших очей.

Но вот уж сгорела заря золотая

И месяца бледный луч в горы проник.

В ущелье повеяла сырость ночная,

И вот, проповедуя, слышит старик —

Зовет его мальчик, смеясь и толкая:

«Довольно!.. пойдем!.. никого уже нет!».

Замолк грустно старец, главой поникая.

Но только замолк он — от края до края:

«Аминь!» — ему грянули камни в ответ.

Я.ПОЛОНСКИЙ.

(Перевод с английского)

Был у Христа-младенца сад,

И много роз взрастил Он в нем;

Он трижды в день их поливал,

Чтоб сплесть венок Себе потом.

Когда же розы расцвели,

Детей еврейских созвал Он;

Они сорвали по цветку,

И сад был весь опустошен.

«Как Ты сплетешь теперь венок?

В Твоем саду нет больше роз!» —

«Вы позабыли, что шипы

Остались Мне», — сказал Христос.

И из шипов они сплели

Венок колючий для Него,

И капли крови вместо роз

Чело украсили Его.

А.ПЛЕЩЕЕВ.

1877 г.

Крестьянин засевал овес

Крестьянин засевал овес;

То видя, Лошадь молодая

Так про себя ворчала, рассуждая:

«За делом столько он овса сюда принес!

Вот говорят, что люди нас умнее:

Что может быть безумней и смешнее,

Как поле целое изрыть,

Чтоб после рассорить

На нем овес свой по-пустому?

Стравил бы он его иль мне, или гнедому;

Хоть курам бы его он вздумал разбросать,

Все было б более похоже то на стать;

Хоть спрятал бы его: я видела б в том скупость;

А попусту бросать! Нет, это просто глупость».

Вот к осени меж тем овес тот убран был,

И наш Крестьянин им того ж Коня кормил.

Читатель! Верно, нет сомненья,

Что не одобришь ты конева рассужденья;

Но с самой древности, в наш даже век,

Не так ли дерзко человек

О воле судит Провиденья,

В безумной слепоте своей,

Не ведая его ни цели, ни путей?

И.КРЫЛОВ.

1830 г.

И вам спасиБог за радость вашу и слово доброе Дай Бог, милостью Его все порушенное восстановиться для нашего спасения и укрепления.

Святитель Николай СЕРБСКИЙ.

Расскажу я тебе сказку, которую услышал от православных арабов из села Бетджала близ Вифлеема. В давние, давние времена, задолго до рождества Христова, жил в Вифлееме человек по имени Иессей, сын Овида, внук Вооза и Руфи. Было у Иессея восемь сыновей; самого младшего сына звали Давид. Был он пастухом, пас вифлеемских овец.

Священное писание говорит, что был он отроком стройным, светловолосым и красивым. Был этот молодой красивый пастух удивительно сильным и храбрым: если лев или медведь похищали овцу из его стада, он легко настигал зверя, вырывал ее из кровожадной пасти и убивал похитителя. Итак, был наш Давид воистину добрым и верным пастырем белоснежного своего стада. И отца своего почитал, как велит Господь.

Часто ночевал он в поле, на широкой земной постели, укрытый златотканым покрывалом звездного неба. Но то, что расскажу тебе, произошло не в поле под звездами, а в одной каменной вифлеемской пещере.

Выдался однажды очень жаркий день (такие дни не редкость в этой восточной стране). Овцы Давида улеглись в тени маслин. Солнце жгло немилосердно, и овцы стонали от жажды. Мучился от жажды и Давид. Вошел он в одну пещеру, чтобы укрыться от зноя и отдохнуть. В этих пещерах прохладно летом и тепло зимой. Войдя в пещеру, молодой пастух сел на камень, но дремота одолела его, и он прилег и заснул.

Только сон был недолгим: сквозь сон Давид почувствовал на теле что-то холодное, вздрогнул и проснулся. Открыв глаза, он увидел, что мерзкая змея, свернувшись на его груди, обвилась вокруг рук! Вот подняла она над лицом его свою плоскую голову и злобно не мигая смотрела на отрока горящими как уголь глазами. Давид содрогнулся от ужаса. Положение его было отчаянным, спасения, казалось, не было. Стоит ему шевельнуться — змея вопьется в него и прольет ему в кровь свой яд. О, насколько легче было ему бороться с рычащим львом или ревущим медведем, чем с этим ползучим и цепким гадом!

Что делать? И тут Давид вспомнил своего неизменного помощника в бедах, своего Господа, и возопил всем сердцем, полным боли и слез: «Не оставь меня, Господи Боже мой, не отступи от меня! Поспеши на помощь мне, Избавитель мой в стольких бедах!». Лишь произнес он эти слова, как необыкновенный свет засветился в углу пещеры. Свет имел форму круга, высотой в человеческий рост. Посреди этого сияющего круга Давид увидел прекрасную Отроковицу с ласковым и серьезным лицом.

Отроковица села, голова Ее чуть склонилась к Младенцу, Которого Она держала на руках: такого прекрасного Младенца сын Иессея еще никогда не видел. Вдруг Ребенок выпрямился в объятиях Матери и зорко посмотрел на змею очами, подобными двум молниям. И перстом указал ей на выход из пещеры, словно повелевая исчезнуть. Вскочил Давид и пал ниц пред Отроковицей и сияющим Младенцем. Он хотел поблагодарить Их за нежданное спасение, но только было отверз уста, глянул и — никого не увидел. После этого вся пещера наполнилась каким-то чудным благоуханием, напоминающим аромат самого дорогого ладана или смирны.

До последнего дня своей жизни Давид не мог забыть это чудесное явление. Вознесенный Господом от пастушества на царский трон, он всегда помнил об этом чуде. Уже будучи царем, он написал две богодухновенные песни — одну Прекраснейшему из сыновей человеческих, а другую — Царице в позлащенных ризах. И, играя на арфе, пел эти песни в высокой башне своего Иерусалимского замка.

А ты, малыш, угадай поскорее: что это за пещера? Что означает ужасная змея? Кто эта Отроковица? Кто Младенец? Я подскажу тебе радостным приветствием: Христос родился!

Ты хочешь, милый мальчик, чтобы я рассказал тебе про наше Рождество. Ну что же... Не поймешь чего — подскажет сердце.

Как будто я такой, как ты. Снежок ты знаешь? Здесь он — редко, выпадет — и стаял. А у нас повалит — свету, бывало, не видать, дня на три! Все завалит. На улицах — сугробы, все бело. На крышах, на заборах, на фонарях — вот сколько снегу! С крыш свисает. Висит — и рухнет мягко, как мука. Ну, за ворот засыплет. Дворники сгребают в кучи, свозят. А не сгребай — увязнешь. Тихо у нас зимой и глухо. Несутся санки, а не слышно. Только в мороз визжат полозья. Зато весной услышишь первые колеса... — вот радость!..

Наше Рождество подходит издалека, тихо. Глубокие снега, морозы крепче. Увидишь, что мороженых свиней подвозят, — скоро и Рождество. Шесть недель постились, ели рыбу. Кто побогаче — белугу, осетрину, судачка, наважку; победней — селедку, сомовину, леща... У нас в России всякой рыбы много. Зато на Рождество — свинину, все. В мясных, бывало, до потолка навалят, словно бревна, — мороженые свиньи. Окорока обрублены к засолу. Так и лежат рядами — разводы розовые видно, снежком запорошило.

А мороз такой, что воздух мерзнет. Инеем стоит, туманно, дымно. И тянутся обозы — к Рождеству. Обоз? Ну будто поезд... только не вагоны, а сани, по снежку, широкие, из дальних мест. Гусем, друг за дружкой, тянут. Лошади степные, на продажу. А мужики здоровые, тамбовцы, с Волги, из-под Самары. Везут свинину, поросят, гусей, индюшек, — «пылкого морозу». Рябчик идет, сибирский, тетерев-глухарь... Знаешь — рябчик? Пестренький такой, рябой... — ну рябчик! С голубя, пожалуй, будет. Называется — дичь, лесная птица. Питается рябиной, клюквой, можжевелкой. А на вкус, брат!.. Здесь редко видишь, а у нас — обозами тянули. Все распродадут, и сани, и лошадей, закупят красного товару, ситцу — и домой, чугункой. Чугунка? А железная дорога. Выгодней в Москву обозом: свой овес-то, и лошади к продаже, своих заводов, с косяков степных.

Перед Рождеством на Конной площади в Москве — там лошадями торговали — стон стоит. А площадь эта... — как бы тебе сказать?.. — да попросторней будет, чем... знаешь, Эйфелева-то башня где? И вся — в санях. Тысячи саней, рядами. Мороженые свиньи — как дрова лежат на версту. Завалит снегом, а из-под снега рыла да зады. А то чаны, огромные, да... с комнату, пожалуй! А это солонина. И такой мороз, что и рассол-то замерзает... — розовый ледок на солонине. Мясник, бывало, рубит топором свинину, кусок отскочит, хоть с полфунта, — наплевать! Нищий подберет. Эту свиную «крошку» охапками бросали нищим: на, разговейся! Перед свининой — поросячий ряд, на версту. А там — гусиный, куриный, утка, глухари-тетерьки, рябчик... Прямо из саней торговля. И без весов, поштучно больше. Широка Россия — без весов, на глаз. Бывало, фабричные впрягутся в розвальни — большие сани, — везут-смеются. Горой навалят: поросят, свинины, солонины, баранины... Богато жили.

Перед Рождеством, дня за три, на рынках, на площадях — лес елок. А какие елки! Этого добра в России сколько хочешь. Не так, как здесь, — тычинки. У нашей елки... как отогреется, расправит лапы — чаща. На Театральной площади, бывало, — лес. Стоят, в снегу. А снег повалит — потерял дорогу! Мужики в тулупах, как в лесу. Народ гуляет, выбирает. Собаки в елках — будто волки, право. Костры горят, погреться. Дым столбами. Сбитенщики ходят, аукаются в елках: «Эй, сла-дкий сбитень! калачики горя-чи!..» В самоварах, на долгих дужках, — сбитень. Сбитень? А такой горячий, лучше чая. С медом, с имбирем — душисто, сладко. Стакан — копейка. Калачик мерзлый, стаканчик сбитню, толстенький такой, граненый — пальцы жжет. На снежку, в лесу... приятно! Потягиваешь понемножку, а пар — клубами, как из паровоза. Калачик — льдышка. Ну, помакаешь, помягчеет. До ночи прогуляешь в елках. А мороз крепчает. Небо — в дыму — лиловое, в огне. На елках иней. Мерзлая ворона попадется, наступишь — хрустнет, как стекляшка. Морозная Россия, а... тепло!..

В Сочельник, под Рождество,— бывало, до звезды не ели. Кутью варили из пшеницы, с медом; взвар — из чернослива, груши, шепталы... Ставили под образа, на сено. Почему?.. А будто — дар Христу. Ну... будто Он на сене, в яслях. Бывало, ждешь звезды, протрешь все стекла. На стеклах лед, с мороза. Вот, брат, красота-то!.. Елочки на них, разводы, как кружевное. Ноготком протрешь — звезды не видно? Видно! Первая звезда, а вон — другая... Стекла засинелись. Стреляет от мороза печка, скачут тени. А звезд все больше. А какие звезды!.. Форточку откроешь — резанет, ожжет морозом. А звезды..! На черном небе так и кипит от света, дрожит, мерцает. А какие звезды!.. Усатые, живые, бьются, колют глаз. В воздухе-то мерзлость, через нее-то звезды больше, разными огнями блещут — голубой хрусталь, и синий, и зеленый, — в стрелках. И звон услышишь. И будто это звезды — звон-то! Морозный, гулкий — прямо серебро. Такого не услышишь, нет. В Кремле ударят — древний звон, степенный, с глухотцой. А то — тугое серебро, как бархат звонный. И все запело, тысяча церквей играет. Такого не услышишь, нет. Не Пасха, перезвону нет, а стелет звоном, кроет серебром, как пенье, без конца-начала... — гул и гул.

Ко всенощной. Валенки наденешь, тулупчик из барана, шапку, башлычок — мороз и не щиплет. Выйдешь — певучий звон. И звезды. Калитку тронешь — так и осыплет треском. Мороз! Снег синий, крепкий, попискивает тонко-тонко. По улице — сугробы, горы. В окошках розовые огоньки лампадок. А воздух... — синий, серебрится пылью, дымный, звездный. Сады дымятся. Березы — белые виденья. Спят в них галки. Огнистые дымы столбами, высоко, до звезд. Звездный звон, певучий — плывет, не молкнет; сонный, звон-чудо, звон-виденье, славит Бога в вышних — Рождество.

Идешь и думаешь: сейчас услышу ласковый напев-молитву, простой, особенный какой-то, детский, теплый... — и почему-то видится кроватка, звезды.

Рождество Твое,

Христе Боже наш,

Возсия мирови Свет Разума...

Иван ШМЕЛЕВ.

Стол в старину посыпали сеном, стелили скатерть, в центре стола ставили блюдо с сочивом и другие блюда, которых должно было быть ровно двенадцать (по числу апостолов).

Рождественский стол отличался обилием закусок. Главное блюдо рождественского стола — гусь с яблоками. Сегодняшняя трапеза немыслима также без сладкого: пирогов, калачей, булочек. А радивые хозяйки выпекали торт — в виде часов со стрелками, приближающимися к полуночи.

На праздничном русском столе были блины, заливное, рыба, студень, молочный поросенок с кашей, жаркое, колядки, медовые пряники, взвары — по возможностям семьи.

1 утка, 8—10 яблок среднего размера, перец, лавровый лист, корица, сок лимона 1/2 чайной ложки, мускатный орех, соль по вкусу.

Утку промыть, очистить от остатков пера, посолить, сбрызнуть лимонным соком. Внутрь утки положить 3—4 яблока (сколько войдет), специи.

Поставить в горячую духовку (220°С). Поливать утку жиром, образующимся при жарке. Готовить 1 час. Уменьшить жар в духовке до 160°С, положить в посуду остальные яблоки. Жарить еще 20 минут.

Подавать горячей.

На заметку. Яблоки можно испечь отдельно и украсить ими блюдо к праздничному столу.

Тесто: 700—800 г муки, 30—50 г дрожжей, 250 г сливочного маргарина, 500 мл молока, соль, сахар по вкусу. Начинка: 200 г сушеных грибов, 1 головка репчатого лука, 2—3 столовые ложки маргарина, 100 г риса, соль, черный молотый перец. Для смазывания: 25 г сливочного масла.

Расстегаи отличаются от обычных пирогов главным образом формой — они круглые, с открытой серединой. Выпекают и маленькие расстегаи — как круглые, так и в форме лодочки с открытой серединой. Для начинки используют мясо и яйцо, грибы и рис, рыбу и брынзу. Подают расстегаи как на закуску, так и к мясному, грибному бульону или ухе.

Замесить тесто, поставить его в теплое место для брожения. Когда тесто поднимется, сделать обминку. Вновь дать тесту подойти и сделать вторую обминку.

Отварить грибы, откинуть на дуршлаг, тщательно промыть и пропустить через мясорубку или мелко порубить. Слегка обжарить мелко нарезанный лук, добавить грибы и жарить все 3—5 минут, после чего охладить, смешать с рассыпчатым рисом, посолить и поперчить.

Сформовать расстегаи. Выпекать при температуре 200—210°С до готовности. После выпечки смазать маслом.
Раздел : Православие, Дата публикации : 2012-12-29 , Автор статьи :