В ноябре 1997 года делегация Кубани отправилась чартерным рейсом из Краснодара в Вену для участия в подписании договора о сотрудничестве Краснодарского края и Австрийской Республики и одновременно для открытия там представительства. Делегацию возглавлял глава края Николай Кондратенко (по-народному — батько Кондрат). В составе были его замы, почти все главы городов и районов, а также группа из Кубанского казачьего хора во главе с А.Арефьевым, А.Лизвинским и Т.Бочтаревой.

…Из аэропорта нас доставили в центр Вены в скромненькую гостиницу. До вечера провели две встречи с деловыми людьми, такие протокольно-постные, из которых мы поняли: продвигать товары Кубани будет крайне трудно. У них все есть, а нас особенно тут и не ждали.

После ужина в гостиничном ресторанчике высыпали на улицу с надеждой пройтись по вечерней Вене. Подъехал автобус, из его открывшейся двери показалась женщина и достаточно уверенно на русском языке с небольшим акцентом обратилась к нам:

— Русские настоящие мужчины! Только продегустировав молодое вино, вы по-настоящему поймете, что такое Австрия и кто такие австрийцы. Недорого. Кто желает, прошу в салон.

Настоящих мужчин набралось двенадцать, и среди них, к моему удивлению и восторгу, был Анатолий Лизвинский, знаменитый солист Кубанского казачьего хора. Я стеснялся даже близко к нему подойти, а тут вдруг судьба одарила такой удачей. Жаль, что в составе делегации не было главного творца кубанского чуда — Виктора Захарченко, иначе и его можно было бы услышать, увидеть вблизи. А баянист-гармонист? Конечно же, Федор Каражов был рядом с певцом. Быстренько проскочили один из бесчисленных мостов через Дунай и минут через сорок, уже в сумерках, прибыли в опрятную пригородную деревню Нейругер Брукберге, остановились у пивной и ресторана Bein Brunner («Возле колодца»). Пока были в дороге, разговорились с гидом Катрин Ламмерт:

— Нет, я не из России. Живу в Вене, тут и родила меня мамочка в начале 1946 года. После войны Вена была разделена победителями на зоны оккупации, как и Германия. Воинов-освободителей венцы уважали, а молодые венки любили. Так моя мамочка влюбилась в советского лейтенанта и забеременела мной, твердо решив рожать, несмотря на то что венская власть препятствовала. В Вене в ту пору были объявления: «Gebдrt, aber nicht von russischen Soldaten» («Рожайте, но не от русских солдат»).

Учила русский, вместе с мамой мечтали увидеть отца. В 1985 году наконце-то нашли его семью в Советском Союзе, но узнали, что папа умер от тяжелой болезни. Иногда переписываются уже мои внуки с русской семьей.

…Пивная была внушительных размеров, в форме ромашки, где каждый лепесток, как пульмановский вагон, был залом. А в центре такого цветка — круглый большой зал для VIP-персон. Это массивное сооружение стояло наверняка со времен средневековья. Из подвалов шел густой аромат молодого вина.

Проворные официанты усадили нас за столы, кои до блеска отполированы локтями, а скамьи — другим местом. Подали в кувшинах литра на два вино на каждый стол, свиную рульку, огурцы бочкового посола, квашеную капусту (пелюстку) да кусок хлеба размером с карманную расческу.

Анатолий подозвал Катрин и попросил ее что-то объяснить обслуге.

— Die Russen befahlen, je einen Krug mit Jungwein zu bringen — jedem! (Русские попросили принести по кувшину молодого вина каждому!) — весело защебетала старшая из них, и тут же все было исполнено.

— Endlich erwarteten wir sie. Es wird lustig (Наконец-то мы их дождались. Теперь будет весело).

И действительно, стало веселей. Откуда-то пришел поляк с потрепанным аккордеоном, видимо трофейным, 1945 года, из Германии. Уселся напротив, заказал стограммовый стаканчик молодого вина, изредка смачивал губы, смакуя, закатывал глаза, что-то шептал, а потом стал играть известные всему миру вальсы Штрауса, Моцарта. Не выдержал наш Федя — и за баян. Как профессионалы они вмиг сыгрались, и полились мелодии дуэта — аккордеона и баяна. Анатолий Лизвинский встал, поднял руку, тем самым прервав музыкантов:

— Ребята, давайте наши песни споем. Я запеваю, а вы — припев во всю силу.

И запел! И зазвучал как достояние России его голос, могучий баритон, удивительный по красоте, силе, какому-то оптимистическому торжеству. Мощно, залихватски полилась под сводами зала песня Д.Покрасса и М.Солодаря:

По Берлинской мостовой

Кони шли на водопой.

Шли, потряхивая гривой,

Кони-дончаки.

Распевает верховой:

— Эх, ребята, не впервой

Нам поить коней казацких

Из чужой реки.

И мы подхватывали:

Казаки, казаки.

Едут, едут по Берлину

Наши казаки.

Уже после первой песни к русским потянулись из других залов и даже из VIP-зала, где негр исполнял американские блюзы. Все гости из Вены оставили свои столы, музыканты — инструменты, повара и официанты — свои обязанности. «Наш» зал заполнился под завязку, люди открыли две двери наружу, и во дворике тоже стало тесно. Все в едином порыве хотели слушать русского солиста.

Анатолий в сопровождении аккордеона и баяна исполнил «Майский вальс» И.Лученка и И.Ясеня:

Весна сорок пятого года!

Как ждал тебя синий Дунай!

Народам Европы свободу

Принес жаркий солнечный май.

На площади Вены спасенной

Собрался народ, стар и млад.

На старой, израненной в битвах гармони

Вальс русский играл наш солдат.

Помнит Вена, помнят Альпы и Дунай

Тот цветущий и поющий яркий май.

Вихри венцев в русском вальсе сквозь года

Помнит сердце, не забудет никогда.

К полуночи гид Катрин объявила: пора возвращаться в Вену. Вышли на улицу. В небе — звезды, чуть приморозило. Вокруг ресторана — двухэтажные дома бюргеров, а в них — ни огонька.

Только ему, Анатолию, известно было, по какому порыву души он вдруг запел арию Мистера Икса из оперетты «Принцесса цирка» Кальмана, венгра, известного и почитаемого в Австрии композитора, и — о чудо! — в домах засветились окна. Некоторые жильцы, набросив одеяла, как капюшоны, открыли настежь окна и завороженно слушали Анатолия Лизвинского. Другие вышли на улицу, аплодировали. Катрин объясняла им, что это Анатолий Лизвинский, великий певец из России, из Краснодара. Он народный артист, солист знаменитого Кубанского казачьего хора.

— Singe er noch ein Lied russisches vor! (Пусть он еще споет русскую песню!) — просили селяне и гости.

И он спел знаменитый марш В.Агапкина на слова Н.Мингалева «Прощание славянки»:

Все мы — дети великой державы,

Все мы помним заветы отцов.

Ради Родины, чести и славы

Не жалей ни себя, ни врагов!

Встань, Россия, из рабского плена,

Дух победы зовет, в бой пора!

Подними боевые знамена

Ради Веры, Любви и Добра.

И снова в поход Труба нас зовет.

Мы все встанем в строй

И все пойдем в священный бой!

Встань за Веру,

Русская Земля!

Это было что-то! После аплодисментов, выкриков восторга, после угощения сливовым самогоном бюргеры — то хором, то поодиночке — кричали:

— Danke schÖn, Anatoliz! (Большое спасибо, Анатолий!)

…Время перемалывает все. Из всего того мероприятия (политического и экономического) с планами укрепления международного сотрудничества в памяти гостей ресторана «Возле колодца» и бюргеров той австрийской деревни главным представителем великой страны России остался он — Анатолий Лизвинский.

Все другое из тех событий — не суть важно…

Владимир ПАВЛЮЧЕНКОВ.

Армавир.
Раздел : Культура, Дата публикации : 2011-02-17 , Автор статьи :