Ровно год назад, 30 декабря 2009 года, от нас ушел большой поэт, имя которого непременно вспомнят наши земляки, стоит только напеть несколько строк лучезарного, любимого всеми «Краснодарского вальса»:

Теплом весны согретый,

Зеленой листвой одетый,

Краснодар мой, Краснодар мой,

Город юности, город родной!

Виталий Борисович Бакалдин… Человек высокой внутренней культуры и эрудиции, истинный интеллигент и выдающийся мастер слова, отразивший в своем творчестве целую эпоху.

Сам он с гордостью называл себя краснодарцем. Чтобы писать о Краснодаре, ему не нужно было спускаться в лабиринты библиотечных книгохранилищ, копаться в архивах и в справочниках, потому что история Краснодара была историей его собственной жизни. Но он был не просто певцом Краснодара, а летописцем своего времени, приметы которого правдиво и ярко выразил в своих стихах. Эпоха, в которой он жил и о которой писал, называлась советской… Это слово сейчас многие употребляют в негативном смысле, не задумываясь над тем, что советское прошлое оставило в наших душах немало хорошего и уходило под напором перемен не всегда добрых.

Пока был жив Бакалдин, многим из нас казалось, что еще жив и наш Союз нерушимый, и только сейчас, потеряв поэта, мы поняли, что окончательно расстались с прошлым. Он ушел в бессмертие вместе со своей эпохой, и теперь нам придется привыкать жить без него… Но он не бросил нас нищими на произвол судьбы. Виталий Борисович оставил нам огромное, бесценное наследство: честные, полные неисчерпаемой внутренней силы cтихи, в которых выразил свое мировоззрение, свою любовь к людям, к своей Родине, к Краснодару, верным сыном которого оставался до последнего вздоха.

Неужели уже прошел целый год? Все вокруг наполнено памятью о нем… Вот пятиэтажный дом на углу Чапаева и Рашпилевской. Там в скромной квартире он жил со своей большой дружной семьей… Если пройти квартал по Рашпилевской в сторону Сенного рынка, можно увидеть старый дом и тот самый «двор вербены и петуньи», в котором прошло детство Виталия Борисовича.

Он родился в Краснодаре 16 июня 1927 года. До войны в интеллигентный, гостеприимный дом родителей будущего поэта запросто приходили люди, ставшие теперь историческими личностями — Жлоба, Сорокин, Хакурате… Гостей у Бакалдиных всегда было много, и не только взрослых, но и ребятишек с их двора.

В поэме «Объяснение в любви», посвященной родному городу, и во многих других произведениях Бакалдин не раз с искренней теплотой рассказывал о том, какую прекрасную школу товарищества он прошел в общении с дворовыми мальчишками… А сколько друзей было у него на протяжении его долгой творческой жизни! Он рос и взрослел вместе со своим городом. Новостройки, новые школы, больницы, детские сады, доступные народу театры, только что открывшийся Дворец пионеров на углу Мира и Красной…

Едва будущий поэт успел окончить семилетку, как началась война. Пятнадцатилетнему Виталию пришлось до капли испить горькую чашу оккупации. Его мальчишеские впечатления о войне навсегда врезались в память и впоследствии воплотились во множество стихов. Среди них — «Краснодарская быль» о юных героях, которые, «не успев принять святой присяги», стояли насмерть за свой город наравне с горсткой взрослых бойцов. Трое суток краснодарские школьники держали оборону, и многие навеки остались лежать «поклассно и пошкольно» на подступах к Краснодару, не сделав ни шагу назад…

После войны Бакалдин поступил учиться в Краснодарский педагогический институт. В то время он располагался в начале улицы Октябрьской, возле бульваров: «Шагнешь — и фасад института поднимется из-за угла». Студенты 1945 года мало напоминали нынешних модно одетых молодых людей, а здание института явно нуждалось в ремонте. «Пальтишки, бушлаты, шинели навалом на задней скамье. Ободранные панели. Фанерная шибка в окне». Зато учились ребята вдохновенно, а лекции им читали настоящие профессора. Никаких поблажек, никаких скидок на боевые заслуги!

Именно в институте начался долгий, трудный и прекрасный творческий путь нашего поэта. Здесь он написал первые, уже вполне зрелые стихи и здесь встретил «лучшую девушку в мире» — однокурсницу Евгению Владимировну Грановскую, ту самую, с которой рука об руку прошел шестьдесят счастливых лет и которую по праву называл «жизни своей соавтором».

Виталию Борисовичу не было и тридцати, когда его приняли в Союз писателей СССР, где он оказался единственным поэтом-учителем. Его лиричная и трогательная поэма о любви школьников «Царевна-недотрога», напечатанная в журнале «Юность», вызвала восторг не только читателей всей страны, но и многих известных мастеров слова. А потом появились стихи для маленьких читателей, и среди них — замечательная поэма «Стихи о хлебе».

Корифеи литературы дружно советуют молодому поэту писать о детях и школе, и он пишет «Горный мед», «Каску», «Полевую сумку», получившую теплый отзыв Михаила Шолохова… Но Бакалдин не мог ограничиться только одной темой, даже столь дорогой и привлекательной для него.

После долгих мучительных раздумий Виталий Борисович оставил работу в школе, чтобы полностью посвятить себя поэтическому творчеству. Нелегко далось ему это решение:

Я виноват перед детьми

за не досказанное в школе…

Впрочем, он так навсегда и остался учителем и до конца своих дней работал с детьми. В студии «Лукоморье» при Краснодарском краевом центре творческого развития и гуманитарного образования он терпеливо искал молодые ростки таланта: «Я жду неистово его, моей сторонки жителя, кровинкой каждой своего поэта и воителя». Среди многих способных ребят ему так и не удалось найти того, кого он мог по праву назвать своим преемником… Но все без исключения ребята-студийцы стали его единомышленниками.

Блестящий ум, мощный поэтический талант, обаяние, глубокие знания во всех областях притягивали к нему людей, подобно тому, как Солнце притягивает к себе другие планеты. Стихи переполняли его душу, лились рекой. В них отразились его гражданская позиция, мировоззрение, идеалы, которые он никогда не менял, кто бы ни находился у руля власти… Он писал смело, без оглядки на чье-либо мнение, не выжидая, «чья возьмет». Друзья называли его «последним из могикан», имея в виду его неколебимую верность своим убеждениям.

Распад СССР Бакалдин пережил как личную трагедию. Его стихи той поры переполнены отчаянием. Вспомним небольшое аллегорическое стихотворение «Вот и точка…». Сошедший с рельсов поезд летит под откос. В ужасающей свалке — «исковерканные строфы», «немота разбитых нот», бушующее пламя, потоки крови, изуродованные люди. Помощи ждать неоткуда… «Ни врачей и ни саперов. Кровь из ран еще свежа. Шарят лапы мародеров в теплых душах багажа». Страшнее самой катастрофы — появление серых «человечков тусклой масти», для которых «спит закон». Для них смерть — праздник. Они радостно орудуют в умирающем поезде, жадно «рвут на части» все живое, потому что раненые, беспомощные пассажиры уже не могут сопротивляться. Чем не «Пир во время чумы»?

Бакалдин был не только выдающимся поэтом-публицистом, но и проникновенным лириком. Любовь в его стихах «сильней рассудка», ведь тот, кто любит по-настоящему, — любит самозабвенно, и его ничто не испугает: ни «свист насмешек», ни даже «полет заведомый в обрыв».

Любовь и боль в его стихах часто живут вместе. Обращаясь со словами благодарности к подругам своей «мимолетной юности земной», поэт просил у них прощения за то, что оставил их ради одной-единственной на свете. Той, к которой «ушел не на минуту, а до тех… до самых… до берез…».

Так и получилось. Евгения Владимировна не смогла прожить без мужа и полугода. Теперь они навеки рядом…

На протяжении тринадцати лет Бакалдин редактировал газету «Литературная Кубань». Это была своеобразная трибуна для талантливых поэтов, писателей и общественных деятелей-патриотов. Поступающий в газету материал подвергался жесткому отбору. Виталий Борисович не терпел любительщины в литературе, не делал скидок на возраст, «маститость», личные связи или общественное положение авторов. Ему приходилось ежедневно прочитывать десятки рукописей. И какая неподдельная радость светилась в его глазах, когда среди тонны словесной шелухи он вдруг находил настоящее живое, художественное слово! Он говорил: «Нужно уметь радоваться чужим успехам как своим собственным, иначе вы как литератор потерпите крах».

Вся редакция «Вольной Кубани», от вахтеров до главного редактора, буквально обожала его. Он помнил всех сотрудников по именам, знал состав их семей, кто из детей или внуков поступил в университет, кто женился, кто заболел, кто выздоровел. Внимание к людям, любовь к ним была его отличительной чертой. Но он не был «благодушным старичком», хорошим для всех. Виталий Борисович становился бескомпромиссен и не признавал модного слова «толерантность», когда дело касалось его убеждений. Его эрудиция позволяла ему блестяще аргументировать свою точку зрения. Для многих он был, мягко говоря, неудобен. Смелостью суждений он нажил себе немало врагов, но относился к ним спокойно, не отвечая на их овечье блеяние.

В октябре 2009 года в Доме работников просвещения состоялся творческий вечер Виталия Бакалдина по случаю выхода его новой поэтической книги. Это был шестой том из превосходно изданной литературной серии «Кубанская библиотека», полностью посвященный творчеству Виталия Борисовича. В зале, как говорится, яблоку негде было упасть. Здесь были его старые и молодые друзья, ученики, взрослые и дети, артисты, врачи, писатели, журналисты, домохозяйки… Тепло и доверительно беседовал поэт со своими читателями. Его голос был негромок, но иногда и тихая речь может иметь необыкновенную силу. Бакалдин буквально захватил аудиторию в плен своего обаяния, все слушали затаив дыхание… Тогда еще никто не знал, что это было его последнее выступление, а вышедшая книга стала его последним прижизненным изданием, прощальным подарком уходящей жизни…

У Виталия Борисовича было много почетных званий и наград. Среди них — Международная премия имени Михаила Шолохова и премия «Золотой венец Победы» в области литературы… Но никакая награда не была для него дороже читательского понимания и сопереживания.

 За 60 лет творческой деятельности Бакалдин написал и издал около тридцати книг. Правда, сам он их никогда не считал, в шутку говоря, что значимость поэта не определяется килограммами исписанной бумаги. В последние годы жизни он все чаще обращался к прозе. Его публицистика, мемуары, статьи о литературе и искусстве могли бы составить отдельную книгу.

Всемирно известный писатель Юрий Васильевич Бондарев, познакомившись с двухтомником «Избранное», прислал Виталию Борисовичу восторженное письмо: «…Пережил встречу с большим русским поэтом, мыслящим, совестливым, глубоким, болеющим всеми болями нашей безумной эпохи. Очень рад, что прочитал Вас полностью и как бы полностью познал Вас как художника. Многие Ваши вещи я читал с комком в горле, поражаясь и пространной динамичности стиха, и свежести, и молодости ощущений (когда пишете о былом), и мужской нежности к любимой женщине, и боли о погибших в ополчении мальчиках под Краснодаром, и горестному сожалению о тех, кто потерял себя в годы смуты».

Каждое событие, происходящее с родной страной, любимым городом, со знакомыми и незнакомыми людьми, находило отклик в сердце поэта, отзываясь в нем светлой радостью или тяжкой болью. В последние годы боль становилась все острее, и однажды его сердце не выдержало… «Разбиваются сердца — ведь они не из свинца»…

Он ушел мужественно, до последней минуты сохранив ясность мысли, тревожась не о себе, а о тех, кого оставлял после себя.

Его нет с нами… И все-таки между ним и нами осталась незримая связь. Вновь и вновь перечитываем мы его стихи, чувствуя, что огонь его поэзии согревает нас каждой строчкой, исполненной настоящей, непридуманной жизни…

Людмила БИРЮК.
Раздел : Культура, Дата публикации : 2010-12-30 , Автор статьи :