Как отличницу, Раису распределили в аспирантуру при университете. Но она поехала с Михаилом в южный областной центр, куда его направили в милицию следователем. Это было то, чего он так не хотел. Всего в течение десяти дней ходил он на нежеланную работу. И все это время просил отпустить на работу в обком комсомола. Там обещали взять. Начальник милиции не выдержал напора и сдался. Политическая карьера Михаила Максимовича Грибачева началась с должности заведующего организационным отделом обкома комсомола. До восхождения на ее вершину оставалось тридцать лет. Раиса только через несколько лет смогла получить скромное место преподавателя философии и социологии в местном институте. Все эти годы с присущей ей настойчивостью она помогала мужу выстраивать карьеру. Их общие усилия дали прекрасный результат. Через шесть лет Михаил возглавил обком комсомола. А еще через шесть стал руководителем области — первым секретарем обкома партии. О ее роли в его росте знали многие. Но это ему, как видно, не мешало. А он сам сочинил на эту тему анекдот и с удовольствием его рассказывал: «Спрашивается, что такое половина первого? Ответ — жена Михаила Грибачева». И похоже, не худшая половина! Несколько раз за эти годы в область приезжали группы иностранных журналистов, чтобы рассказать миру о небывалых успехах самого молодого в СССР руководителя региона Михаила Грибачева. Был создан и показывался по каналу ВВС документальный фильм о нем и о Раисе как идеальной советской семейной паре. Делались и собственные карьерные попытки сближения с руководителями страны, приезжавшими в их регион на лечение минеральными водами. Как правило, они удавались, но один раз случился обидный сбой. Приехав к председателю правительства Косыгину вдвоем, узнали, что он примет только его. Причем высокий гость в ходе беседы сказал, что он принимает местных руководителей для обсуждения важных государственных вопросов и не понимает, при чем тут жены. Другое дело председатель КГБ Андропов. Он приезжал всегда с женой, и Раиса очень легко, проявляя о них максимум заботливости, нашла ключик к Татьяне Филипповне, а через нее и к влиятельному мужу. В обмен Михаил и Раиса получили его покровительство, открывшее в будущем дорогу для возвращения в Москву. Об этом Раиса мечтала постоянно.

Все эти годы связь Михаила и Зденека полностью не прерывалась. Трижды во время выездов Михаила с Раисой во Францию, Италию и Карловы Вары встречались лично. Три-четыре раза в году обменивались открытками. Иногда общались по телефону. И было видно, что расстояния не нарушают их личной и идеологической близости. Зденек выполнил наказ отца. Работал в институте государства и права в Праге. Защитил диссертацию. Потом возглавил отдел ЦК Компартии Чехословакии по правовым вопросам. Это не мешало Зденеку поддерживать связь со своими лондонскими «друзьями». Отчасти им он и был обязан научной и партийной карьерой. Никто из чешских коллег не получал в зарубежных научных изданиях такого количества хвалебных рецензий на его не особенно выдающиеся научные труды. Дважды он награждался премиями международных организаций в области права. Вряд ли кто-то смог узнать их местонахождение. Премии он получил на счет в банке, не выезжая из страны. Такой способ материальной поддержки своих друзей западные спецслужбы применяли нередко.

Однажды Зденек по приглашению английского друга Гарри прибыл в Вену. Вместе с Гарри на встречу в гостиницу пришел джентльмен, который назвал себя директором американского института по изучению национальных элит. Он высоко оценил вклад Зденека в изучение персон из элит советского блока. Особенно Дубчека в Чехии, Лукьяненко, Зиновьева и Грибачева в СССР. Работу эту надо расширять, посоветовал он.

«Мы хотим знать, кто есть кто, не только в Праге, Москве, но и в важных регионах Чехии и СССР. В борьбе идей без знания сильных и слабых сторон соперников нельзя рассчитывать на победу. А некоторые из них способны стать и нашими союзниками. Среди ваших советских друзей есть Михаил Грибачев. Вы пишете, что Михаил не ортодокс и не испытывает вражды к Западу. Что восприимчив к идеям гуманизма. Эти качества указывают на его явное отличие от сталинистов. Недавно он возглавил один из южных регионов. Это самый молодой в СССР и очень перспективный руководитель такого ранга. В досье на него ваши отзывы очень квалифицированные. С ним необходимо продолжать контакты. Нашей целью является продвижение его на один из серьезных постов в Москве. Мы желаем, чтобы вы посетили его в регионе. Организуйте себе поездку в СССР. Нас также очень интересуют элиты Украины и Грузии».

…Наконец через двенадцать лет после окончания университета Зденек приехал в СССР и навестил своих самых близких друзей. Летел он из Тбилиси. Михаил встречал его в аэропорту. Теперь это была встреча, пусть и личная, но уже не просто друзей по учебе, а членов ЦК двух дружественных партий. Одна из них, чехословацкая, в это время втягивалась в острый кризис, известный как «пражская весна». КПСС, как и страна, в этот период, наоборот, пребывала, пожалуй, в самой лучшей форме за всю свою историю.

Они крепко обнялись и потом долго-долго не могли разъять рукопожатия.

— Это мой край, моя родина. Наконец ты ее посетил. Помнишь, как часто я тебе о ней рассказывал в первый год знакомства в Москве? — взволнованно проговорил Михаил. Потом усадил друга в автомобиль, и они помчались в его родительское село. На следующее утро выехали на юг области в горный поселок Архыз. И там, на новой уютной даче у берега реки с водой изумрудного цвета, провели целых два дня в окружении покрытых хвойным лесом остроконечных хребтов. На второй день к ним присоединился недавний лидер комсомола Грузии, теперь министр внутренних дел Эдуард Шеварднадзе, с которым Михаил дружил, а Зденек только что познакомился в Тбилиси. Разговоры были непростыми. Чехословакия первой в социалистической мировой системе вошла в кризис. От того, как он будет разрешен, очевидно, зависит судьба всей системы. И как не допустить возврата в прошлое, а, используя кризис, двинуться вперед, к более гуманному обществу? Нужен был интеллектуальный прорыв в ситуации. Михаил, Эдуард и Зденек подробно обсуждали пути выхода из кризиса.

— Помнишь, мой отец предупреждал, что в нашем социализме мало человеческого. Прошедшие годы эту оценку подтвердили. Новотный и команда оказались не способными реформировать созданную Готвальдом советскую систему в «социализм с человеческим лицом». Поэтому я и мои товарищи хотим сменить Новотного на Александра Дубчека — гуманного и прогрессивного человека. Кстати, он тоже юрист и учился в СССР. По твоему мнению, какова будет реакция Брежнева и Политбюро?

— На замену, думаю, нормальная. А дальше? Как поведете дело. «Социализм с человеческим лицом». Красиво, но реально ли такое? Не знаю. Тут надо еще думать. Но кому-то начинать надо. О нашей встрече я скажу в ЦК КПСС, что ты приезжал как частное лицо. По старой дружбе. Так лучше и для меня, и для тебя. У нас тоже надо многое менять. Иногда думаю, что вообще любой социализм — это выдумка. Многое в нем не работает. Но здесь, в регионе, ничего не сделаешь. Нужно пробиваться в Москву. Недавно я близко познакомился с Андроповым, новым главой КГБ. Он приезжал на отдых. Вот здесь, в этом месте, мы провели неделю. Он высказал интересную мысль о том, что мы не знаем общества, которое построили. Думаю, что в будущем он может возглавить страну…

Услышав такое про Андропова, Зденек чуть не подпрыгнул. Только ради этого стоило ехать к Михаилу в такую даль. Молчавший до этого Эдуард добавил: «СССР очень разная страна, и понять ее непросто. Мы не знаем мира, а он не знает нас. Для начала неплохо убрать «железный занавес» между системами». Позже он станет министром иностранных дел СССР и предложит новый курс во внешней политике под названием «разрядка».

По пути домой Зденек заехал в Киев для встречи с профессором местного университета Александром Зиновьевым. И здесь снова удача! Саша вручил ему для публикации на Западе свою рукопись о проблемах и об отсутствии перспективы реального социализма. За напечатанную впоследствии за рубежом книгу «Зияющие высоты», в которой Александр предрекал крах советской системы, его из страны выдворили. И он же в конце жизни написал и издал выдающуюся работу «Русская трагедия», в которой предал анафеме самого себя и всех тех, кто разрушал СССР.

…Через месяц в Праге на Пленуме ЦК Новотного сместили. Дубчек стал первым, а Зденек Млын — вторым секретарем ЦК Компартии Чехословакии. Зденек написал манифест о социализме с человеческим лицом под названием «Пражская весна». Однако цветы пражской весны цвели недолго. Как только в Москве поняли, что Дубчек и Млын ведут дело к выходу Чехословакии из советской социалистической системы, с ними встретился Брежнев. Он жестко заявил им, что пересмотра послевоенного мира не допустит: «Слишком большую цену в войну и после нее Советский Союз заплатил за то, чтобы мир стал более стабильным. И мы не позволим американцам хозяйничать в Европе, насаждать в мире свою диктатуру, которую только кретины и идеалисты по недоразумению называют демократией».

Но чешские реформаторы угрозу не восприняли всерьез и продолжили разрушительные действия. Тогда в Прагу и в другие важные города страны были введены войска пяти стран Варшавского Договора. Дубчека отправили послом в Турцию. Зденек эмигрировал в Вену и там описал неудавшийся эксперимент в книге «Мороз ударил из Кремля». Связь с Михаилом прервалась на десять лет. Но ни он, ни его лондонско-американские друзья о Михаиле Грибачеве не забывали. По их оценкам, в последующих сражениях против СССР и советской системы он идеально подходил на роль одного из могильщиков советского социализма. Однако и в самых смелых их планах они еще не видели в нем того, кто возглавит разгром собственной страны.

Спецпоезд мчал Брежнева в Баку для вручения республике высокой награды — ордена Ленина. По пути на всех станциях, где меняли электровозы, его встречало местное начальство. Это скорее ритуальное, чем деловое мероприятие, было обязательным. Не встретишь Генерального секретаря — прощайся с должностью. Не понравишься — тоже добра не жди. Крайне желательно было угодить и с дарами. Не очень дорогими, но чтобы с местным колоритом.

В Ростове-на-Дону — рыба, черная икра и «Цимлянское». В Кавказской — коньяки Краснодарского края, балыки, икра, шампанское «Абрау-Дюрсо», чай, фрукты, виноград. В Минеральных Водах — колбасы, прасковейский коньяк и обязательно настойка «Стрижамент». А дальше по ходу несли кубачинскую серебряную чеканку, кизлярские и дербентские вина, коньяки… В такой дальней и длительной поездке с многочисленной свитой годилось все. О самих дарах, конечно, докладывали. Но об истинных их объемах Леонид Ильич даже не догадывался. Да и не царское это дело принимать и считать ящики, мешки и коробки. Нередко преподносили подарки-символы. Например, краснодарские и кисловодские вазы и сервизы.

В этот раз руководитель Краснодарского края Медунов приказал изготовить и привезти в Кавказскую в качестве главного подарка сноп кубанского риса из нового урожая. Не знал Медунов, что накануне начальник управления КГБ по Краснодарскому краю направил своему шефу Юрию Андропову в Кисловодск, где тот отдыхал, депешу с убийственной информацией о коррупции на курортах края и приписках при уборке урожая риса. Андропов в соответствии с заведенным порядком срочно переправил ее Брежневу.

Сноп приняли, но Брежнев к Медунову из вагона не вышел. Объяснили тем, что Леонид Ильич с трудом заснул и врачи будить не рекомендуют. Однако начальник его охраны успел шепнуть местным чекистам о нежелании генсека видеться с главой края. Вместо Брежнева пришлось прогуляться вдоль состава с его бессменным помощником Черненко. Уезжал глава мощнейшего советского региона из Кавказской мрачнее тучи. Правда, в сообщениях телеграфных агентств будто в издевку говорилось о теплой встрече Медунова с Брежневым. Видимо, журналисты забыли внести изменения в заранее заготовленные тексты. После Кавказской следующая остановка планировалась в Минеральных Водах. Там Леонида Ильича должен был приветствовать Михаил Грибачев.

Незадолго до этого Михаил был в Москве на похоронах своего давнего опекуна, бывшего главы его региона Кулакова, руководившего в СССР сельским хозяйством. После ухода Кулакова заговорили о преемниках. Чаще других называли Медунова, полтавского главу Моргуна и Грибачева. За каждым стояли свои покровители. Михаила продвигали члены Политбюро Косыгин, Суслов и Андропов. Все трое — завсегдатаи кисловодских Минеральных Вод. Моргуна двигал земляк, второй секретарь ЦК Кириленко. Медунова — сам Брежнев, но до той злополучной телеграммы о коррупции и приписках. Теперь оставались двое. Моргун не имел курортного ресурса, но Кириленко стоил троих грибачевских опекунов. Складывалась ничья, и последнее слово оставалось за Брежневым.

Прилетев после похорон Кулакова, Михаил прямо из минераловодского аэропорта проехал в «Красные камни» — самый элитный кисловодский санаторий. Здесь Андропов и его жена в компании с Раисой ждали его возвращения.

Когда «Волга», проскочив мимо памятника Дзержинскому, резко пошла в гору, слева у санаторного трехэтажного особняка он заметил, как Юрий Владимирович фотографирует жену Татьяну и его Раису.

— Останови, — приказал он водителю. Увидев выходящего из авто Михаила, Раиса обрадовалась и шутливо сообщила, что Юрий Владимирович сегодня выступает в роли семейного фотографа.

— Ну ты скажешь, фотографа. Не обижай члена Политбюро.

Он подошел к Андропову, и они обнялись.

— Юрий Владимирович, как вы насчет обеда? Я с дороги, проголодался.

— Охотно поддержу, да и дамы намекали, что пора бы за стол.

(Продолжение следует).
Раздел : Общество, Дата публикации : 2010-12-23 , Автор статьи :